Они давно уже не люди, они роботы с дырками для траханья вместо голов. Нам с тобой повезло, Скотт. Мы выросли в ослепительном сиянии болезненной, острой, безнадежной любви без взаимности – до того, как весь мир навеки обрушился в дерьмо!
Он стоял красный, напряженный, крупно дрожа, словно член, готовый вот-вот кончить. Я всерьез подумал: вот так-так, он ведь прямо сейчас загнется, сейчас у него будет массированный сердечный приступ одновременно с обширным инфарктом, и сегодня интервью будут брать уже у меня – в вечерних новостях.
Но вместо этого он дернул головой в сторону двери – туда и направился.
– Сейчас вернусь, – тихонько сказал он. – Мне надо сортиром попользоваться.
Я в этом и не сомневался. Напыщенный санузел «Озирис», с ванной «Гор» и биде «Ибис», где его ожидает тучный нубиец-камердинер, всегда готовый к услугам; вместо маленького белого полотенца через руку перекинут галстук, вместо пушистой метелочки в пальцах – шприц.
Я резко поднялся – и едва не хлопнулся в обморок. Боже, да мне было еще хуже, чем я думал. Я чувствовал жар; лоб горел. Грипп, наверное. Черт, мне ужасно хотелось уйти. И почему я не поехал на своей машине? Я чувствовал себя как в ловушке – до ближайшей автобусной остановки было несколько миль. Ну ничего, придется. Как только вернется Деннис, я отсюда свалю. А пока что – на воздух.
Я откатил в сторону сдвижную стеклянную дверь, поморщился от ударившего в меня яркого света. Был жаркий, мертвый день – на небе ни облачка, в воздухе ни малейшего ветерка, океан выглядел подделкой, вроде синего целлофанового горизонта в фильмах сороковых годов. Даже доносящийся шелест волн звучал искусственно, металлически, как наложенный звуковой эффект.
Я вышел во внутренний дворик с пустым, растрескавшимся бассейном «Нефертити». Стояла эротическая жарища. Сегодня был сексуальный день косметики «Коппертон», день снятия рубах, день плакированной лоскутками бикини Лолиты из «Альфа Бета»; совершенно та же атмосфера, что ввергала целые поколения деревенщины Среднего Запада в сексуальное безумие. Слишком жарко, слишком тяжко делать что бы то ни было, только потеть, потягивать пиво и медленно трахаться.
И тут я увидел Шарлен. Она ничком лежала на матерчатом коврике на дальней стороне бассейна, на ней было вишнево-красное бикини без верха. Подложив руку под голову, она смотрела в сторону океана, так что меня, скорее всего, не видела. Бледная светящаяся кожа, так похожая на кожу Черил, блестела от лосьона, сверкала на солнце, как хромированная. Как и у Черил, ее кожа сияла словно светом другого измерения, линии тела мерцали, будто бриллиантовый рисунок на нитратной пленке. Рядом с ней обычная загорелая кожа смотрелась бы как кирза, а девушки-серферы – как кричаще яркие рекламные модели. Такую кожу следовало бы прятать под особым светом сказочных английских долин, а не выставлять напоказ суровому канцерогенному взгляду здешнего аэрозольного неба.
Я смотрел, смотрел достаточно долго, чтобы она (если, конечно, не спала) смогла бы почувствовать мое присутствие – и вдруг заметил струйку дыма, поднимающуюся из ее волос. Я был достаточно пьян, чтобы решить, что она в огне.
– Эй, эй! – помчался я к ней.
Она обернулась – и я понял, что это всего лишь догоревшая до фильтра сигарета, которую она держала в той же руке, которой подпирала голову.
– Что?! – Увидев меня, она мгновенно проснулась.
– Твоя сигарета.
Она раздавила окурок о плитку, натянула верх купальника – не то, чтобы застенчиво, скорее, так, будто задумалась, давно ли я на нее смотрю. Соски у нее были яркого, сочного розового цвета.
– Я уж подумал, у тебя прическа горит, – сказал я, мгновенно почувствовав, что она может спросить об этом.
– Не беспокойся. Она огнеупорная.
– Ну да, теперь и сам вижу. Асбестово-витаминный комплекс для ухода за волосами V05.
Она широко улыбнулась – Черил улыбалась очень похоже.
– Ценю твою заботу.
– Ну так ведь сезон пожаров.
– Ага, что-то мы в этом году расслабились. Лето уже почти закончилось, а мы так до сих пор наши щеточки и не почистили.
– Все, что для этого нужно – одна беспечная задница.
– Мы обычно очень осторожны со своими задницами, – и она снова перевернулась на живот.
– Это-то я вижу, – я был слишком пьян, чтобы думать, что говорю. – Твоя просто в отличном состоянии.
– Так и должно быть, – вежливейше ответила она. – Она уже лет пятнадцать на блокировке.
Меня чуть не передернуло, если только я правильно понял, о чем она говорит.
– Какая жалость. Такая попка, как у тебя, с полоборота всерьез заводит.
– Знаешь, что! – она резко села, скорее рассердившись, чем рассвирепев. – Давай без этих автомобильных выражений, ага?
Я ухмыльнулся:
– Думаю, ты уже все их слышала.
– Можешь быть уверен – слышала. Все до единого. Не окажешь ли мне любезность устроиться тут, на сиденье, и воткнуть свой ключ в мой замок зажигания? – саркастически поинтересовалась она.
– Ну раз уж ты об этом заговорила, сегодня отличный денек, чтоб прокатиться.
– Или, может, проверишь у меня смазку подвески?
– У меня в гараже отличная смотровая яма.
– Посмотришь заодно сцепление?
– Вот этого я никогда не делал.
– Подбавишь газу? Сделаешь мне продувку?
– Не раньше, чем проверю у вас масло, мэм, мне-то ведь и отсюда видать, что у вас там перегрев.
Она улыбнулась и потянулась за сигаретами:
– На самом деле, я вообще не на ходу. Похоже, у меня аккумулятор сел.
– Может, просто надо подтолкнуть? У меня тут в багажнике тросы найдутся.
Она фыркнула и закурила.
– Мне понравился твой «линкольн». Он у тебя где-то года шестьдесят третьего?
– Ага. Желаешь сделать кружок вокруг Дилиплаза?
– Не смешно.
– Очень даже смешно.
– Так все-таки, зачем ты держишь эту машину? Потому что она похожа на ту, в которую тогда стреляли?
– Не могу тебе ответить. Информация запрещена к разглашению до 2063 года, – я пошатнулся, но, взмахнув руками, устоял на ногах.
– Ты пьян, да?
– Да. И еще я умираю. По-моему, я подхватил гепатит с нестерилизованной патефонной иглы.
Она улыбнулась. Ей не хотелось, чтобы я уходил. Внезапно до меня дошло, как же на самом деле она была одинока.
– Так где же ты был, когда в него стреляли?
– В Кеннеди? У-у, даже и не знаю, не помню уже, честно говоря.
– Ой, да ладно. Каждый точно знает, где он был, когда это случилось.
– Я стараюсь жить настоящим…
– Ну говори же… – настаивала она с наигранным раздражением.
– Погоди секундочку. Кажется, припоминаю. А, да, точно, вспомнил. Я как раз был в Далласе. Открывал коробку с завтраком на травяном холме. С тех пор плоховато слышу на правое ухо. А ты где была?
– В спортзале. В школе «Аркадиа Джуниор Хай». Мы играли в волейбол, и тут увидели мисс Пирс, эту тренершу-лесбиянку, она вся в слезах бежала в свой кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93