Стекло только пошло паутинкой трещин, но устояло, ей пришлось концом лопаты садануть по нему еще раз, и оно градом осколков обвалилось в кабину. Женщина отбросила лопату, открыла дверцу, села прямо на осколки и завела двигатель. Не глядя на дорогу, Камилла вынеслась со стоянки, вдавив педаль газа так, что шины растопили снег. Она неслась сломя голову, порывы холодного ветра хлестали ей в лицо, но притормозила она только тогда, когда дом Чарли исчез с зеркальца заднего обзора.
– Хватит, – сказала она Кэролл. – У меня сейчас нет сил тебя наказывать, поэтому сейчас же перестань хныкать и утри слюни.
Девочка не проронила ни звука. Она сидела с поникшей головой, уставившись в пол, рот ее открывался и закрывался в такт дыханию, как жабры у рыбки.
– Лучше бы тебе даже не начинать, а то плохо будет.
Ей во что бы то ни стало нужно было успокоить девочку. Скоро Санк-Марс с другими полицейскими нагрянут к ней домой. Ей надо было предстать перед ними потрясенной, разыграть убитую горем любящую женщину, у которой к тому же какие-то хулиганы изуродовали машину. Она должна была показать, что очень заботится о дочке и делает все, чтобы ее утешить. Ей пришло в голову, под каким предлогом можно вечером отделаться от девочки. Ведь Санк-Марс и Чарли должны к ней приехать для серьезного разговора, разве не так?
– Кэролл, тебе бы не хотелось провести этот вечер с Минни?
Кэролл подняла голову и посмотрела в окно. Рот ее продолжал раскрываться и закрываться, при этом она причмокивала губами.
– Кэролл! Я тебя спрашиваю – хочешь поехать к Минни или нет?
– Я не люблю Минни, – ответила девочка.
– Она ведь лучшая твоя чертова подруга.
– Она мне совсем не нравится.
– Что ты мне на нервах играешь? Тебе очень хочется вывести меня из терпения?
– Ты машину сломала, мамочка. Теперь мне здесь холодно.
– Ты едешь к Минни. И чтоб никаких разговоров. Я больше не хочу слышать от тебя ни единого слова этим плаксивым тоном.
– Никакой у меня тон не плаксивый.
– Ты только посмотри на себя – на тебя же смотреть противно. Ты что, не знаешь, как я тебя люблю? Хватит губами шлепать. Ты не знаешь, как я тебя люблю? Тогда у Чарли можешь спросить, как сильно я тебя люблю.
– Мамочка!
– Лучше у него спроси! – Она взглянула в глаза дочери в зеркало заднего обзора, взгляд ее был страшен.
– Мамочка, хватит! Перестань сейчас же!
Может быть, она могла бы чем-нибудь закрыть разбитое окно, изобразить себя при необходимости жертвой хулиганского нападения, но лучше было, чтобы никто не обращал на машину внимания, чтобы избежать лишних вопросов.
– Я – маленькая гуппи, – сказала девочка, – я дышу ушками. Смотри, мамочка, я – гуппи.
– Да, моя милая. Ты – треклятая маленькая гуппи.
– Это нехорошее слово, мамочка. Ты сломала машину. Не надо говорить такие нехорошие слова.
– Не надо? Да, теперь я знаю, что мне надо было делать. Я тогда должна была сделать этот чертов аборт.
В свой поселок Камилла въехала, когда стемнело, уже на небольшой скорости. Ей надо было еще многое сделать, но она была уверена, что со всем справится. Она сделала то, что задумала. Чарли мертв, и теперь все внимание полиции должно быть приковано к убийству коллеги. Кому она будет нужна, кроме соболезнующих приятелей? Ей надо было вдохновенно сыграть свою роль. Она была уверена, что сможет сделать все, что надо. Была уверена, что все у нее будет в порядке. А губы ему сшить – все-таки неплохая мысль. Она получила от этого то, что ей было надо.
Чарли был полицейским. Полицейские ей никак не помогли, когда убили брата. Они тогда вообще для нее ничего не сделали. Это плохие парни дали денег, на которые она получила образование, а полиция тогда и пальцем о палец не ударила. Поэтому полицейские заслуживают наказания, и теперь она готова к своему будущему.
Глава 15
Исчезающая материя
В тот же вечер, 15 февраля 1999 г.
Эмиль Санк-Марс въехал на стоянку около дома Чарльза Пеншо, лишь немного опоздав на встречу. Почти во всех комнатах там горел свет, на расчищенном участке рядом с домом стояли две машины, включая патрульную. Когда спустились сумерки, существенно похолодало, пока он шел от машины к дому, дыхание его клубилось белым паром. Он чем-то напоминал огнедышащего дракона, только очень уж измотанного бессонной ночью и неустанной работой, и от этого состояние его было отнюдь не мифическим. Он позвонил в звонок, но никто не ответил. Спустя какое-то время детектив постучал. Потом снова нажал на кнопку звонка.
Правила хорошего тона сначала не позволяли ему заглянуть в окно – он думал, что Пеншо либо говорит по телефону, либо в ванной, но когда в конце концов он глянул в небольшое окошко на двери, внутри у него все сжалось. Чтобы не оставить отпечатков пальцев и не повредить другие следы, которые, возможно, кто-то оставил до него, детектив обтянутой перчаткой рукой отворил внешнюю дверь и двумя пальцами повернул дверную ручку внутренней двери.
Повсюду царил кошмарный беспорядок. Он уже хотел было позвать Чарльза, но тут увидел его тело.
Лужа крови, в которой оно лежало, ясно свидетельствовала о том, что Санк-Марс приехал слишком поздно. Полицейский обошел тело и сразу заметил пулевое отверстие. Но все-таки ему надо было проверить, жив еще Пеншо или умер. Детектив не без труда прошел по комнате, обходя раскиданные и поломанные вещи, снял перчатку и протянул руку, чтобы прощупать пульс. Тело было еще теплое, но сержант был мертв.
Держась на некотором удалении от трупа, чтобы не измазаться в крови и ничего не сдвинуть с места, Санк-Марс обошел его и при виде следов страшных побоев, которые перенес молодой человек, не выдержал и отвернулся в сторону. Телефонная трубка была снята. Дело выглядело так, будто он кому-то звонил или пытался позвонить. Странно. Тот, кто избивал Пеншо, должен был оставить его одного на достаточно продолжительное время, чтобы дать ему возможность позвонить или, по крайней мере, снять трубку с аппарата, и только потом его застрелить. Может быть, убийца выходил, чтобы найти оружие. Ремень с кобурой валялись в комнате, но пистолета нигде не было видно. Нападавший мог его избить, потом застрелить из собственного пистолета, а между этими двумя событиями жертва могла кому-то позвонить.
Санк-Марс прикрыл глаза. Он был профессионалом. Ему надо было внимательно оглядеться на месте преступления, но этого человека он уже немного знал, сержант вызывал в нем теплые чувства, и зверская жестокость, с которой с ним расправились, была просто невыразима.
Детектив глубоко вздохнул. Внутри все сжалось от ярости и печали.
Через некоторое время он открыл глаза.
Потом опустился на колени, чтобы лучше разглядеть лицо убитого. Санк-Марс вынул сотовый телефон, но сразу набирать номер не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Хватит, – сказала она Кэролл. – У меня сейчас нет сил тебя наказывать, поэтому сейчас же перестань хныкать и утри слюни.
Девочка не проронила ни звука. Она сидела с поникшей головой, уставившись в пол, рот ее открывался и закрывался в такт дыханию, как жабры у рыбки.
– Лучше бы тебе даже не начинать, а то плохо будет.
Ей во что бы то ни стало нужно было успокоить девочку. Скоро Санк-Марс с другими полицейскими нагрянут к ней домой. Ей надо было предстать перед ними потрясенной, разыграть убитую горем любящую женщину, у которой к тому же какие-то хулиганы изуродовали машину. Она должна была показать, что очень заботится о дочке и делает все, чтобы ее утешить. Ей пришло в голову, под каким предлогом можно вечером отделаться от девочки. Ведь Санк-Марс и Чарли должны к ней приехать для серьезного разговора, разве не так?
– Кэролл, тебе бы не хотелось провести этот вечер с Минни?
Кэролл подняла голову и посмотрела в окно. Рот ее продолжал раскрываться и закрываться, при этом она причмокивала губами.
– Кэролл! Я тебя спрашиваю – хочешь поехать к Минни или нет?
– Я не люблю Минни, – ответила девочка.
– Она ведь лучшая твоя чертова подруга.
– Она мне совсем не нравится.
– Что ты мне на нервах играешь? Тебе очень хочется вывести меня из терпения?
– Ты машину сломала, мамочка. Теперь мне здесь холодно.
– Ты едешь к Минни. И чтоб никаких разговоров. Я больше не хочу слышать от тебя ни единого слова этим плаксивым тоном.
– Никакой у меня тон не плаксивый.
– Ты только посмотри на себя – на тебя же смотреть противно. Ты что, не знаешь, как я тебя люблю? Хватит губами шлепать. Ты не знаешь, как я тебя люблю? Тогда у Чарли можешь спросить, как сильно я тебя люблю.
– Мамочка!
– Лучше у него спроси! – Она взглянула в глаза дочери в зеркало заднего обзора, взгляд ее был страшен.
– Мамочка, хватит! Перестань сейчас же!
Может быть, она могла бы чем-нибудь закрыть разбитое окно, изобразить себя при необходимости жертвой хулиганского нападения, но лучше было, чтобы никто не обращал на машину внимания, чтобы избежать лишних вопросов.
– Я – маленькая гуппи, – сказала девочка, – я дышу ушками. Смотри, мамочка, я – гуппи.
– Да, моя милая. Ты – треклятая маленькая гуппи.
– Это нехорошее слово, мамочка. Ты сломала машину. Не надо говорить такие нехорошие слова.
– Не надо? Да, теперь я знаю, что мне надо было делать. Я тогда должна была сделать этот чертов аборт.
В свой поселок Камилла въехала, когда стемнело, уже на небольшой скорости. Ей надо было еще многое сделать, но она была уверена, что со всем справится. Она сделала то, что задумала. Чарли мертв, и теперь все внимание полиции должно быть приковано к убийству коллеги. Кому она будет нужна, кроме соболезнующих приятелей? Ей надо было вдохновенно сыграть свою роль. Она была уверена, что сможет сделать все, что надо. Была уверена, что все у нее будет в порядке. А губы ему сшить – все-таки неплохая мысль. Она получила от этого то, что ей было надо.
Чарли был полицейским. Полицейские ей никак не помогли, когда убили брата. Они тогда вообще для нее ничего не сделали. Это плохие парни дали денег, на которые она получила образование, а полиция тогда и пальцем о палец не ударила. Поэтому полицейские заслуживают наказания, и теперь она готова к своему будущему.
Глава 15
Исчезающая материя
В тот же вечер, 15 февраля 1999 г.
Эмиль Санк-Марс въехал на стоянку около дома Чарльза Пеншо, лишь немного опоздав на встречу. Почти во всех комнатах там горел свет, на расчищенном участке рядом с домом стояли две машины, включая патрульную. Когда спустились сумерки, существенно похолодало, пока он шел от машины к дому, дыхание его клубилось белым паром. Он чем-то напоминал огнедышащего дракона, только очень уж измотанного бессонной ночью и неустанной работой, и от этого состояние его было отнюдь не мифическим. Он позвонил в звонок, но никто не ответил. Спустя какое-то время детектив постучал. Потом снова нажал на кнопку звонка.
Правила хорошего тона сначала не позволяли ему заглянуть в окно – он думал, что Пеншо либо говорит по телефону, либо в ванной, но когда в конце концов он глянул в небольшое окошко на двери, внутри у него все сжалось. Чтобы не оставить отпечатков пальцев и не повредить другие следы, которые, возможно, кто-то оставил до него, детектив обтянутой перчаткой рукой отворил внешнюю дверь и двумя пальцами повернул дверную ручку внутренней двери.
Повсюду царил кошмарный беспорядок. Он уже хотел было позвать Чарльза, но тут увидел его тело.
Лужа крови, в которой оно лежало, ясно свидетельствовала о том, что Санк-Марс приехал слишком поздно. Полицейский обошел тело и сразу заметил пулевое отверстие. Но все-таки ему надо было проверить, жив еще Пеншо или умер. Детектив не без труда прошел по комнате, обходя раскиданные и поломанные вещи, снял перчатку и протянул руку, чтобы прощупать пульс. Тело было еще теплое, но сержант был мертв.
Держась на некотором удалении от трупа, чтобы не измазаться в крови и ничего не сдвинуть с места, Санк-Марс обошел его и при виде следов страшных побоев, которые перенес молодой человек, не выдержал и отвернулся в сторону. Телефонная трубка была снята. Дело выглядело так, будто он кому-то звонил или пытался позвонить. Странно. Тот, кто избивал Пеншо, должен был оставить его одного на достаточно продолжительное время, чтобы дать ему возможность позвонить или, по крайней мере, снять трубку с аппарата, и только потом его застрелить. Может быть, убийца выходил, чтобы найти оружие. Ремень с кобурой валялись в комнате, но пистолета нигде не было видно. Нападавший мог его избить, потом застрелить из собственного пистолета, а между этими двумя событиями жертва могла кому-то позвонить.
Санк-Марс прикрыл глаза. Он был профессионалом. Ему надо было внимательно оглядеться на месте преступления, но этого человека он уже немного знал, сержант вызывал в нем теплые чувства, и зверская жестокость, с которой с ним расправились, была просто невыразима.
Детектив глубоко вздохнул. Внутри все сжалось от ярости и печали.
Через некоторое время он открыл глаза.
Потом опустился на колени, чтобы лучше разглядеть лицо убитого. Санк-Марс вынул сотовый телефон, но сразу набирать номер не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129