однако самым главным для женщины являлось быть достойной женой, способной удовлетворить все самые изощренные капризы своего супруга, так что постигать подобные премудрости следовало, начиная как можно раньше. На брачное ложе должна всходить настоящая жрица любви, хотя, понятно, при этом остающаяся девственницей до момента произнесения всех необходимых обетов, а не насмерть перепуганная дурочка, понятия не имеющая, что делать с мужчиной.
Так что покойному супругу Лю Шен несказанно повезло с женой, что и говорить.
Но Имоген покинул мир живых, и Лю Шен обречена была никогда больше не иметь возможности явить кому-то свои умения и бесценный опыт любви. Ибо вдова второй раз не выходит замуж, как нельзя войти дважды в одну реку.
Однако если речь идет о повелении со стороны господина…
— Ты приказываешь мне так поступить? — спросила она.
— Нет, я только прошу… — начал было Конн, но вовремя вспомнил, что кхитаянка нуждается именно в повелении, а не в просьбе. — Да,— властно проговорил он, — я, сын твоего господина, короля Аквилонии, великого Конана, приказываю тебе, Лю Шен, применить все свои способности и женские чары на благо престола и выведать, таким образом, у мятежного рыцаря Ринальда, опасные тайны, которые тот пытается скрыть, — он закончил произнесенную на одном дыхании тираду и перевел дух.
* * *
Лю Шен немедленно принялась за дело, ибо не пристало покорной служанке откладывать исполнение воли хозяина.
Ринальд, действительно, был еще очень слаб, чтобы вставать с постели и даже садиться без посторонней помощи, малейшее физическое усилие приводило к тому, что у него кружилась голова и темнело в глазах. Он и ложки в руках не мог удержать, так что Лю Шен приходилось самой кормить его, не говоря уж о том, чтобы выполнять все прочие манипуляции, неизбежные при уходе за тяжело раненым человеком.
Но только выполнять их можно по-разному. Девушка исхитрялась самое обычное омовение превращать в восхитительно чувственный ритуал, заставляя Ринальда трепетать от каждого касания ее ловких и нежных пальцев. То, что она дни и ночи проводила рядом с мятежником,
только облегчало задачу Лю Шен. Она умело разжигала в сердце его и теле такую страсть, с которой не сумел бы совладать ни один мужчина, по при этом не позволяла Ринальду самому прикасаться к ней, ускользая в последний момент, стоило ему только протянуть руку, зато Собственным рукам и губам давала полную волю.
— Что ты делаешь со мною, Лю Шен?! — восклицал он. — Я хочу тебя! Почему ты не даешь мне тоже ответить на твою ласку?
Она тихонько смеялась в ответ, точно маленький серебряный колокольчик звенел.
Лю Шен и без его слов прекрасно знала, чего хочет Ринальд. Но ей нужно было другое. Нужно было дождаться, когда он скажет не «хочу», а «люблю тебя». Когда станет принадлежать ей без остатка, забыв о воле и долге. И девушка понимала, что этого недолго осталось ждать. Общаясь с Ринальдом, она часто переходила на родной язык, уверенная, что рыцарь не понимает ни звука. Слова срывались с ее губ как бы случайно, а ему следовало догадаться, что ничем иным, кроме слов любви, они быть не могут, и так, должно быть, и происходило, ибо Ринальд ни разу не попросил ее перевести то, что Лю Шен сказала, на аквилонское наречие.
Так было и на этот раз. Склонившись к Ринальду и лаская свободную от повязки часть его груди и живот своими длинными прямыми волосами, Лю Шен между горячими поцелуями бормотала, негромко и невыразимо нежно:
— Да когда же ты, упрямец, выложишь мне правду о своих проклятых сообщниках, чтобы я могла рассказать о них господину? Ничего, я заставлю тебя это сделать, куда ты денешься…
И тут пальцы Ринальда с неожиданной силой вцепились в волосы Лю Шен на затылке. Приподняв ее голову и с холодной насмешкой глядя в испуганные раскосые глаза, он произнес:
— Кое-что новенькое ты узнаешь прямо сейчас, маленькая шлюха: я жил в твоем Кхитае четыре зимы и понимаю его язык не хуже, чем ты сама.
И между прочим, это было сказано по-кхитайски, пусть и с весьма заметным акцентом.
Лю Шен была до того потрясена, что какое-то время могла только молча открывать и закрывать рот, как рыба.
Тяжелый, сильный удар обрушился на голову девушки одновременно с тем, как Ринальд отпустил ее волосы. Лю Шен даже вскрикнуть не успела, прежде чем наступила полная темнота.
Глава III
— Так это что же, Ринальд, — особая королевская милость, что тебя не бросили в тюрьму, а принялись выхаживать, да еще подложив роскошную девку? Полагаю, тебе последнее обстоятельство пришлось особенно по душе! Верно, она отменно хороша в постели, признавайся?
— Обычная шпионка. Ее просто использовали, чтобы вынудить меня наболтать лишнего. Способ, конечно, куда более милосердный и приятный, чем дыба, каленое железо и кнут, зато изрядно гадкий. Боги создали любовь не для того, чтобы с ее помощью вести подлые игры.
— А люди, как всегда, всё испортили. Да, приятель, ты всё никак не можешь примириться с несовершенством мира, хотя за сорок лет мог бы и привыкнуть.
— Много болтаешь, Айган. Конечно, спасибо, что не бросил меня, но если так станешь гнать лошадей, то твои усилия могут оказаться напрасными, я вот-вот концы отдам, — поморщился Ринальд.
— Ничего, уже недолго осталось, потерпи. Скоро будем на месте. Зачем всё-таки ты заставил меня тащить с собой эту девку? Прикончили бы на месте, и всё.
— Нельзя, нехорошо. Она женщина. Я не убиваю безоружных, а ей, к тому же, обязан жизнью. Чего бы ради она это ни делала, но ходила за мною на совесть, — несмотря на резко усиливающуюся боль в груди, Ринальд счел необходимым вступиться за Лю Шен, а не промолчать.
— С этим не поспоришь, — отозвался его друг, повыше лэрда ростом, крепко сбитый мужчина с изувеченным лицом: одна сторона этого лица оставалась нормальной, а другая, с пустою, заросшей глазницей, была рассечена безобразным шрамом ото лба до подбородка и оставалась совершенно неподвижной так что даже говорил Айган, используя только один уголок рта.
Легкая крытая повозка подпрыгивала на каждой неровности дороги, заставляя лэрда сильнее стискивать зубы. Он повернул голову и посмотрел в лицо Лю Шен, руки которой были связаны за спиной. Девушка всё еще оставалась без сознания. Ее бесцеремонно бросили в повозку, точно мешок с мукой.
Хотя Ринальд и сознавал ее вероломство, он не находил в своем сердце ненависти к маленькой кхитаянке и был обеспокоен ее слишком затянувшимся обмороком. В конце концов, Лю Шен выполняла свой долг перед человеком, которому присягнула на верность, и не ее вина, по она не справилась со своей задачей.
Впрочем, как и он. Самозванец по-прежнему жив, здравствует и правит. Он, Ринальд, оказался скверным бойцом и не оправдал надежд тех, что служил законному наследнику трона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Так что покойному супругу Лю Шен несказанно повезло с женой, что и говорить.
Но Имоген покинул мир живых, и Лю Шен обречена была никогда больше не иметь возможности явить кому-то свои умения и бесценный опыт любви. Ибо вдова второй раз не выходит замуж, как нельзя войти дважды в одну реку.
Однако если речь идет о повелении со стороны господина…
— Ты приказываешь мне так поступить? — спросила она.
— Нет, я только прошу… — начал было Конн, но вовремя вспомнил, что кхитаянка нуждается именно в повелении, а не в просьбе. — Да,— властно проговорил он, — я, сын твоего господина, короля Аквилонии, великого Конана, приказываю тебе, Лю Шен, применить все свои способности и женские чары на благо престола и выведать, таким образом, у мятежного рыцаря Ринальда, опасные тайны, которые тот пытается скрыть, — он закончил произнесенную на одном дыхании тираду и перевел дух.
* * *
Лю Шен немедленно принялась за дело, ибо не пристало покорной служанке откладывать исполнение воли хозяина.
Ринальд, действительно, был еще очень слаб, чтобы вставать с постели и даже садиться без посторонней помощи, малейшее физическое усилие приводило к тому, что у него кружилась голова и темнело в глазах. Он и ложки в руках не мог удержать, так что Лю Шен приходилось самой кормить его, не говоря уж о том, чтобы выполнять все прочие манипуляции, неизбежные при уходе за тяжело раненым человеком.
Но только выполнять их можно по-разному. Девушка исхитрялась самое обычное омовение превращать в восхитительно чувственный ритуал, заставляя Ринальда трепетать от каждого касания ее ловких и нежных пальцев. То, что она дни и ночи проводила рядом с мятежником,
только облегчало задачу Лю Шен. Она умело разжигала в сердце его и теле такую страсть, с которой не сумел бы совладать ни один мужчина, по при этом не позволяла Ринальду самому прикасаться к ней, ускользая в последний момент, стоило ему только протянуть руку, зато Собственным рукам и губам давала полную волю.
— Что ты делаешь со мною, Лю Шен?! — восклицал он. — Я хочу тебя! Почему ты не даешь мне тоже ответить на твою ласку?
Она тихонько смеялась в ответ, точно маленький серебряный колокольчик звенел.
Лю Шен и без его слов прекрасно знала, чего хочет Ринальд. Но ей нужно было другое. Нужно было дождаться, когда он скажет не «хочу», а «люблю тебя». Когда станет принадлежать ей без остатка, забыв о воле и долге. И девушка понимала, что этого недолго осталось ждать. Общаясь с Ринальдом, она часто переходила на родной язык, уверенная, что рыцарь не понимает ни звука. Слова срывались с ее губ как бы случайно, а ему следовало догадаться, что ничем иным, кроме слов любви, они быть не могут, и так, должно быть, и происходило, ибо Ринальд ни разу не попросил ее перевести то, что Лю Шен сказала, на аквилонское наречие.
Так было и на этот раз. Склонившись к Ринальду и лаская свободную от повязки часть его груди и живот своими длинными прямыми волосами, Лю Шен между горячими поцелуями бормотала, негромко и невыразимо нежно:
— Да когда же ты, упрямец, выложишь мне правду о своих проклятых сообщниках, чтобы я могла рассказать о них господину? Ничего, я заставлю тебя это сделать, куда ты денешься…
И тут пальцы Ринальда с неожиданной силой вцепились в волосы Лю Шен на затылке. Приподняв ее голову и с холодной насмешкой глядя в испуганные раскосые глаза, он произнес:
— Кое-что новенькое ты узнаешь прямо сейчас, маленькая шлюха: я жил в твоем Кхитае четыре зимы и понимаю его язык не хуже, чем ты сама.
И между прочим, это было сказано по-кхитайски, пусть и с весьма заметным акцентом.
Лю Шен была до того потрясена, что какое-то время могла только молча открывать и закрывать рот, как рыба.
Тяжелый, сильный удар обрушился на голову девушки одновременно с тем, как Ринальд отпустил ее волосы. Лю Шен даже вскрикнуть не успела, прежде чем наступила полная темнота.
Глава III
— Так это что же, Ринальд, — особая королевская милость, что тебя не бросили в тюрьму, а принялись выхаживать, да еще подложив роскошную девку? Полагаю, тебе последнее обстоятельство пришлось особенно по душе! Верно, она отменно хороша в постели, признавайся?
— Обычная шпионка. Ее просто использовали, чтобы вынудить меня наболтать лишнего. Способ, конечно, куда более милосердный и приятный, чем дыба, каленое железо и кнут, зато изрядно гадкий. Боги создали любовь не для того, чтобы с ее помощью вести подлые игры.
— А люди, как всегда, всё испортили. Да, приятель, ты всё никак не можешь примириться с несовершенством мира, хотя за сорок лет мог бы и привыкнуть.
— Много болтаешь, Айган. Конечно, спасибо, что не бросил меня, но если так станешь гнать лошадей, то твои усилия могут оказаться напрасными, я вот-вот концы отдам, — поморщился Ринальд.
— Ничего, уже недолго осталось, потерпи. Скоро будем на месте. Зачем всё-таки ты заставил меня тащить с собой эту девку? Прикончили бы на месте, и всё.
— Нельзя, нехорошо. Она женщина. Я не убиваю безоружных, а ей, к тому же, обязан жизнью. Чего бы ради она это ни делала, но ходила за мною на совесть, — несмотря на резко усиливающуюся боль в груди, Ринальд счел необходимым вступиться за Лю Шен, а не промолчать.
— С этим не поспоришь, — отозвался его друг, повыше лэрда ростом, крепко сбитый мужчина с изувеченным лицом: одна сторона этого лица оставалась нормальной, а другая, с пустою, заросшей глазницей, была рассечена безобразным шрамом ото лба до подбородка и оставалась совершенно неподвижной так что даже говорил Айган, используя только один уголок рта.
Легкая крытая повозка подпрыгивала на каждой неровности дороги, заставляя лэрда сильнее стискивать зубы. Он повернул голову и посмотрел в лицо Лю Шен, руки которой были связаны за спиной. Девушка всё еще оставалась без сознания. Ее бесцеремонно бросили в повозку, точно мешок с мукой.
Хотя Ринальд и сознавал ее вероломство, он не находил в своем сердце ненависти к маленькой кхитаянке и был обеспокоен ее слишком затянувшимся обмороком. В конце концов, Лю Шен выполняла свой долг перед человеком, которому присягнула на верность, и не ее вина, по она не справилась со своей задачей.
Впрочем, как и он. Самозванец по-прежнему жив, здравствует и правит. Он, Ринальд, оказался скверным бойцом и не оправдал надежд тех, что служил законному наследнику трона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59