— В районе Пятидесятой улицы есть большое кино, где довольно прохладно, — сказала Джордан. — Люблю Нью-Йорк летом, во второй половине дня, когда он совсем пустой. В нем тогда есть что-то чувственное, перезрелое, как будто стоит подставить руки — и в них начнут валиться диковинные плоды.
Слово «чувственный» разбередило тревогу Тома, но прежде чем он успел придумать возражение, «фордик» остановился, и Дэзи замахала рукой, подзывая нас.
— Теперь куда? — спросила она.
— В кино, может быть?
— Ох, в такую жару, — жалобно протянула она. — Вы ступайте, если хотите, а мы покатаемся и приедем за вами к концу сеанса. — Она сделала слабую попытку пошутить: — Назначим свидание на перекрестке. Я буду мужчина с двумя сигаретами во рту.
— Здесь не место спорить, — раздраженно сказал Том, услышав негодующее рявканье грузовика, которому мы загородили путь. — Поезжайте за мной к южному въезду в Центральный парк, тому, что напротив отеля «Плаза».
По дороге он то и дело оглядывался, чтобы посмотреть, едут ли они следом, и, если им случалось застрять среди потока машин, он сбавлял скорость и ждал, когда «фордик» покажется снова. Казалось, он боится, что они вдруг нырнут в боковую улицу и навсегда скроются из виду — и из его жизни.
Но этого не случилось. И мы все сообща приняли труднообъяснимое решение — снять на вечер гостиную номера-люкс в «Плаза».
Подробности долгого и шумного спора, в результате которого мы были загнаны в эту гостиную, стерлись у меня из памяти; хотя я отчетливо помню неприятное ощущение, которое я испытывал во время этого спора оттого, что мои трусы обвивались вокруг ног, точно влажные змеи, а по спине то и дело скатывались холодные бусинки пота. Началось с предложения Дэзи снять в отеле пять ванных и принять освежающий душ; затем разговор пошел уже о «местечке, где можно выпить мятный коктейль со льдом». При этом раз двадцать было сказано: «Идиотская затея!» — но в конце концов, говоря все разом и перебивая друг друга, мы кое-как сговорились с обалделым портье. Нам казалось — или мы себе внушали, — что все это необыкновенно весело.
Комната была большая и душная, и хотя шел уже пятый час, в окна, когда их распахнули, повеяло только сухостью накалившейся зелени парка. Дэзи подошла к зеркалу и, стоя ко всем спиной, стала поправлять прическу.
— Роскошный апартамент, — благоговейным шепотом произнесла Джордан. Все расхохотались.
— Отворите еще окно, — не оглядываясь, распорядилась Дэзи.
— А больше нет.
— Ну, тогда придется позвонить, чтобы принесли топор…
— Прежде всего — довольно разговоров о жаре, — сердито сказал Том. — А то долбишь все время: жара, жара — от этого только в сто раз хуже.
Он развернул полотенце и поставил на стол свою бутылку виски.
— Что вы к ней придираетесь, старина? — сказал Гэтсби. — Вы ведь сами захотели ехать в город.
Наступила тишина. Вдруг толстый телефонный справочник сорвался с гвоздя и шлепнулся на пол. Джордан сказала шепотом: «Извините, пожалуйста», — но на этот раз никто не засмеялся.
— Я сейчас подниму, — сказал я.
— Не надо, я сам. — Гэтсби долго рассматривал лопнувший шнурок, потом с интересом хмыкнул и бросил справочник на стул.
— А без этого своего словца вы никак не можете? — резко спросил Том.
— Какого словца?
— Да вот — «старина». Где только вы его откопали?
— Слушай, Том, — сказала Дэзи, отходя от зеркала. — Если ты будешь говорить людям дерзости, я здесь ни минуты не останусь. Позвони лучше, чтобы принесли лед для коктейля.
Том снял трубку, но в эту минуту сжатый стенами зной взорвался потоками звуков — из бальной залы внизу донеслись торжественные аккорды мендельсоновского свадебного марша.
— Нет, вы подумайте — выходить замуж в такую жару! — трагически воскликнула Джордан.
— А что — я сама выходила замуж в середине июня, — вспомнила Дэзи. — Луисвилл в июне! Кто-то даже упал в обморок. Кто это был, Том?
— Билокси, — коротко ответил Том.
— Да, да, его звали Билокси. Блоке Билокси — и он занимался боксом, честное слово, и родом был из Билокси, штат Теннесси.
— Его тогда отнесли к нам в дом, — подхватила Джордан, — потому что мы жили в двух шагах от церкви. И он у нас проторчал целых три недели, в конце концов папе попросту пришлось его выставить. А назавтра после этого папа умер. — Помолчав, она добавила: — Одно к другому не имело отношения.
— Я знал одного Билокси — Билла Билокси, только тот был из Мемфиса, — вставил я.
— Это его двоюродный брат. За те три недели я успела изучить всю семейную историю. Он мне подарил алюминиевую клюшку для гольфа, я до сих пор ею пользуюсь.
Музыка внизу смолкла — началась брачная церемония. Потом в окна поплыл радостный гул поздравлений, крики: «Ура-а!» — и, наконец, взревел джаз, возвещая открытие свадебного бала.
— А мы стареем, — сказала Дэзи. — Были бы молоды, сразу бы пошли танцевать.
— Вспомни Билокси, — назидательно произнесла Джордан. — Где ты с ним, между прочим, познакомился, Том?
— С Билокси? — Он сосредоточенно наморщил лоб. — Я с ним вовсе не был знаком. Это приятель Дэзи.
— Ничего подобного, — возмутилась Дэзи. — Я его до свадьбы и в глаза не видала. Он вместе со всеми вами приехал из Чикаго.
— Да, но он представился как твой знакомый. Сказал, что вырос в Луисвилле. Эса Берд привел его на вокзал перед самым отходом поезда и просил найти для него местечко.
Джордан усмехнулась.
— Парень просто решил на дармовщинку проехаться в родные места. Мне он рассказывал, что был у вас президентом курса в Йеле.
Мы с Томом недоуменно воззрились друг на друга.
— Билокси?
— Начать с того, что у нас вообще не было никаких президентов курса.
Носком туфли Гэтсби отбивал на полу частую, беспокойную дробь. Том вдруг круто повернулся к нему.
— Кстати, мистер Гэтсби, вы как будто воспитанник Оксфордского университета?
— Не совсем так.
— Но вы как будто там учились?
— Да, я там учился.
Пауза. И затем — голос Тома, издевательский, полный откровенного недоверия.
— Очевидно, это было в то самое время, когда Билокси учился в Йеле.
Снова пауза. Постучавшись, вошел официант, поставил на стол поднос с толченой мятой и льдом, поблагодарил и вышел, мягко притворив за собою дверь, но все эти звуки не нарушили напряженной тишины. Я ждал: вот сейчас наконец разъяснится одна важная подробность биографии Гэтсби.
— Я уже сказал вам: да, я там учился.
— Слышал, но мне хотелось бы знать, когда именно.
— Это было в девятнадцатом году. Я пробыл там всего пять месяцев. Поэтому я и не могу себя считать настоящим воспитанником Оксфорда.
Том оглянулся на нас, желая убедиться, что мы разделяем его недоверие, но мы все смотрели на Гэтсби.
— После перемирия некоторые офицеры получили такую привилегию, — продолжал тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43