БЕЖЕНЦЫ 1914 ГОДА
Два луча прожекторов медленно, с остановками блуждали по низким и тяжелым кучевым облакам, которые ветер быстро гнал через гребень Топчидерской горы. Прожекторы поминутно освещали и самую гору, и тогда в дрожащем свете возникала из темноты вереница нагруженных повозок, с трудом поднимавшихся в гору. По обе стороны дороги, сгорбившись, молча шли мужчины. Притулившиеся между узлами и тюками женщины пугливо озирались на темную громаду Белграда, окаймленную заревом далекого пожара. Орудия стреляли лениво, с перерывами, словно размышляя. Но взрывы постепенно приближались. Два или три раза гранаты со свистом пролетели над самой горой и разорвались в виноградниках.
Телега, в которой были Ясна, бабушка и Ненад, выехала из-под деревьев на открытый склон горы и покатила быстрее. Ненаду были видны вся Белградская возвышенность с ясно очерченными куполообразными башнями дворца и колокольней Соборной церкви и опоясывающая ее светлая лента Савы и кусочек Дуная. На горизонте, за Белградом, мерцал подожженный тростник. Вдруг орудия проснулись, и началась частая и равномерная пальба. Один из прожекторов нащупал своим светлым лучом дорогу и возле нее домишко: окна заблестели, как расплавленный свинец. Другой прожектор, с Торлака, старался поймать первый и ослепить его. На мгновение два огромных светлых меча скрестились и сразу погасли. Все потонуло в непроницаемом мраке. В страшный момент полного ослепления слышалось только щелканье бичей, крики возниц и мягкий шум колес по грязной дороге.
Жужжание, фиолетовая молния, взрыв и темнота. И где-то в виноградниках еще одна вспышка. Потом ближе, слева. Одну повозку понесло в сторону, под гору. При новой вспышке было видно, как возница, стоя, изо всех сил натягивал вожжи, но и это видение потонуло во мраке. За Белградом снова появился прожектор, пошарил по клубящимся облакам, которые неслись дальше, за горы, и сразу лег на дорогу. Телега с Ненадом добралась до плоскогорья и пошла быстрее. Впереди них катила целая вереница повозок. Дорога была узкая, и они сворачивали на поле, чтобы как можно скорее выйти из неподвижного светлого круга прожектора. По нескольку повозок мчалось в ряд, почти соприкасаясь колесами, а возницы при этом яростно хлестали лошадей. Тут Ненад увидел посреди дороги бесформенную кучу, в которой можно было различить вдребезги разбитую извозчичью пролетку и двух еще бьющихся белых лошадей. Из этой кучи доносился тихий стон. Какие-то люди бежали по полю. Телега проехала дальше. Прожектор снова погас.
Дорога повернула. Миновав едва различимые фруктовые сады, телега въехала в деревню. Перед одним из домов стояла группа солдат и следила за проезжавшими беженцами. Из открытых окон на дорогу падал красный свет. Немного поодаль горел костер из сухих сучьев. Полосу света пересек всадник и спешился возле дома.
РЕСНИК
Все утро они просидели около своих вещей на низменной, затопляемой равнине перед пустой железнодорожной станцией. Солнце кое-где пробивалось сквозь облака; около полудня совсем разведрилось и начало припекать; трава, вещи, животные и люди быстро стали обсыхать. Горели костры, и сырой дым стлался по долине. Крестьяне, шлепая босыми ногами по жидкой грязи, смешанной с навозом, продавали горячую вареную кукурузу. Несколько раз, без какого-либо серьезного повода, возбужденная чьим-то внезапным восклицанием, вся эта толпа, копошившаяся среди разбросанных вещей и горелой соломы, вскакивала и с криками беспорядочно устремлялась к закрытым воротам станции. Но линия оставалась свободной, никакого поезда не было видно. Столпившиеся люди с потными лицами тяжело дышали, пробивались локтями, углы ящиков врезались в плечи, а по ту сторону ограды солдаты с винтовками в руках равнодушно смотрели на давку.
Днем подошел состав платформ, груженных щебнем. Под натиском толпы ворота затрещали. К ограде прижался маленький, тщедушный человечек. На толстом ремне, перекинутом через шею и плечо, висел у него на боку небольшой, но тяжелый ящик, который он придерживал обеими руками. Мужчины перескакивали через ограду. Иные обходили кругом, через поле. Ворота подались. Солдаты отгоняли народ винтовками, останавливали и кричали: «Тише, люди, всем хватит места, эй, люди!» Но все было напрасно — народ продолжал напирать. Женщины и дети кричали, проход сразу был забит стиснутыми телами, и, хотя ворота были открыты, пробраться удалось лишь немногим. Крепко держа Ненада за руку, Ясна стояла сбоку, не решаясь даже попытаться пройти. Ненад видел, как людская волна несет старичка с деревянным ящиком. Ящик мешал ему, задевал за ограду; старик тщетно пытался бороться с толпой, тщетно старался отстегнуть затянутый ремень, который его душил. Непонятно было, почему солдаты не пускали в открытые уже ворота. Какая-то женщина, которую сдавили, вскрикнула и потеряла сознание. Маленький веснушчатый солдатик в широкой шинели, до этого свертывавший сигарету, велел Ясне следовать за ним. И сам понес вещи. Другой солдат, стоявший
на часах в конце ограды, пропустил их. В поезде неожиданно оказалось полно солдат. Втащили вещи, втащили бабушку, Ясну, Ненада. Устроились среди тюков. Веснушчатый солдатик сел рядом с Ненадом и свесил ноги наружу; и только тогда закурил. При малейшем движении щебень сыпался с платформы.
Поезд тронулся, потом стал и двинулся назад. Народ все еще ждал перед сломанными воротами. Двое солдат преграждали проход винтовками. Немного поодаль стоял молодой унтер-офицер с хлыстом в руке, крайне обозленный. Издали видно было, как у него непрерывно двигались губы, но слов нельзя было разобрать. Подошел начальник станции и стал ему что-то говорить. Унтер- офицер продолжал негодовать, словно это доставляло ему удовольствие, нервно расхаживал между двумя ветвистыми деревьями, пожимал плечами. Солдаты все же опустили винтовки. Унтер-офицер остановился в отдалении. Усмехнулся. Но не произнес больше ни слова.
Сдавленный, в первых рядах стоял старичок с ящиком. Опять началась страшная давка. Старичка оттолкнули назад; он зашатался, но снова зацепил ящиком за поваленные ворота, застрял и почти закрыл проход. Те, что шли сзади, ругались, женщины его проклинали. Старик старался высвободиться, но для этого надо было, чтобы задние хоть немного подались назад. Так продолжалось несколько минут. Молодой унтер-офицер вдруг перестал усмехаться. Лицо его налилось кровью, он что-то крикнул. Но так как никто не послушался его приказа, он взмахнул над головами хлыстом. Старичок оказался ближе всех; удар пришелся ему по лицу, меховая шапка слетела (блеснули редкие, седые волосы); старик поднял руку, пытаясь защитить лицо, по которому, поднявшись на цыпочки, с остервенением хлестал унтер-офицер;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138