Он сказал крестьянину, что пламя достигло колокольни церкви Божьей матери.
Затем Гриндвикинг поднялся по лестнице и остановился у спальни асессора. Дверь была заперта. Он постучал несколько раз, но, поскольку никто не отозвался, он закричал в замочную скважину:
— Мой господин, мой господин, пришел Йоун Мартейнссон. Церковь Божьей матери в огне. Копенгаген горит.
Наконец ключ в двери повернулся, и дверь открылась. В спальне горел слабый свет. Арнэус стоял в двери сонный, но одетый. Он был небрит и без парика. Из спальни доносился запах вина и остывшего табачного дыма. Арнэус как бы издалека смотрел на человека, стоявшего в дверях, и, казалось, не слышал и не понимал, о чем тот говорит.
— Мой господин,— сказал его слуга еще раз,— Йоун Мартейнссон поджег город.
— Какое мне до этого дело,— низким голосом ответил Арнас Арнэус.
— Пожар в Копенгагене,— сказал Гриндвикинг.
— А это не очередная ложь Йоуиа Мартейыссона? Гриндвикинг не задумываясь ответил:
— Мой господин сам хорошо знает, что Йоун Мартейнссон никогда не лжет.
— Это как сказать,— ответил Арнас Арнэус.
— Зато я совершенно уверен в том, что он поджег город. Я сам видел красные отсветы за церковью Божьей матери. Я разбудил Йоуна Хреггвидссона и сказал ему, чтобы он следил за Йоуном Мартейнссоном.
— Прекрати свою болтовню о Йоуне Мартейнссоне,— сказал асессор, собираясь закрыть дверь.
— Книги, книги,— простонал фатьцетом Гриндвикинг и начал всхлипывать.— Во имя господа нашего Иисуса, драгоценные рукописи, жизнь Исландии.
— Книги,— сказал Арнэус,— какое тебе до них дело? Драгоценные рукописи, оставь их в покое.
— Они сгорят,— сказал Гриндвикинг.
— Вряд ли сегодня ночью,— сказал Арнас Арнэус— Разве ты не сказал, что видел пламя по ту сторону церкви Божьей матери?
— Но ветер дует с запада, мой господин. Не попытаться ли сейчас же перевезти самые дорогие книги через канал?
— «Скальда» попала к ворам,— сказал Арнас Арнэус.— Ценную книгу судьи я не взял, хотя мне предложили ее в подарок. Пусть боги решают. Я устал.
— Если огонь все же достигнет церкви Божьей матери, то оттуда до нас рукой подать,— сказал его слуга.
— Пусть горит церковь Божьей магери,— сказал Арнас Арнэус.— Иди в свою комнату и ложись спать.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пожар возник в девять часов вечера в среду в Западной Гавани, из-за неосторожного обращения ребенка со свечой. Пожарные быстро прибыли туда, но был сильный ветер, и огонь разгорался так быстро, что люди оказались беспомощными. В узких уличках огонь перекидывался с дома на дом. Вначале пожар распространялся в северном направлении — от вала к городу. Но около десяти часов ветер переменился, теперь он дул с севера и гнал огонь прямо в центр города по Вестергаде и Студиестрэде, и справиться с ним было уже не в человеческих силах. По непонятным причинам пожары вспыхнули теперь еще в нескольких местах. Так, например, ночью загорелась пивоварня на Нэррегаде, и этот новый пожар также быстро распространился в обе стороны, и чем больше он разгорался, тем труднее приходилось пожарным. Утром в четверг горели уже дома по обе стороны от Нэррегаде. Дул северо-западный ветер, и огонь добрался уже до центра города. Та огненная ветвь, которая полыхала на Вестергаде, превратила в пепел всю эту улицу и соседние с ней улицы вплоть до Старой площади. Примерно в то же время огонь достиг епископскою дома и оттуда перекинулся на церковь святого Петра. Многие жители думали, что господь пощадит храмы, и поэтому снесли туда рее свои пожитки, забив ими церкви и тем самым дав огню еще больше пищи. В девять часов утра загорелись ратуша и сиротский дом. Детей перевели в королевские конюшни, лошадей же оттуда — во дворец Фредериксберг. Примерно через полтора часа огонь достиг церкви Божьей матери. Люди не успели оглянуться, как столб дыма окутал ее высокую башню, и из этого столба сразу же вырвалось огромное пламя. Вскоре башня со шпилем рухнула. Загорелись академия и школа, а значит, огонь достиг квартала, где жили ученые. К трем часам дня можно было видеть, как пламя пожирает великолепные старинные здания — студенческий интернат, коллегию — и так продолжалось весь день. К шести часам занялась церковь святой Троицы, а вскоре после этого библиотека Академии, где хранились уникальные книги, затем храм Святого духа с его замечательным органом. Всю следующую ночь огонь бушевал на Кэбмагергаде, а затем в обширном районе южной части города вплоть до Старой набережной, где его удалось остановить водой из крепостного рва.
Люди, обезумев от страха, метались по городу, подобно тому как в Исландии множество червей выползает из гнилой баранины, которую пастух поджаривает на углях. Одни бежали, неся на руках детей, другие — мешки с вещами, третьи бродили голые, голодные, некоторые лишились рассудка и оглашали воздух жалобами и причитаниями. Одной женщине удалось спасти только ухват, и она стояла голая, держа его в руках. Многие лежали, как скот, на валу и около него, а также в Королевском парке, несмотря на бурю, и быть может, никогда бы не встали, если бы его королевское величество не сжалился над муками и горем несчастных. Милосердный король сам лично отправился верхом туда, где люди плача лежали на земле, и приказал выдать им хлеба и пива.
На другой день после начала пожара несколько исландцев пришли к Арнасу Арнэусу. Тут были и сыновья знатных людей, учившиеся в университете, и бедные подмастерья, и даже один нищий моряк. Они попросили разрешения поговорить с асессором, сказали, что огонь быстро приближается к церкви Божьей матери, и предложили свою помощь, чтобы перенести книги в безопасное место.
Арнас Арнэус отклонил это предложение, сказав, что пожар скоро потухнет, и хотел угостить их пивом. Но они были в большой тревоге и не захотели пить. Однако им не хватило решимости осуществить свое намерение наперекор воле высокоученого и знатного человека, и они ушли, потерпев поражение, но не отошли далеко, а бродили поблизости от дома асессора, несмотря на жар от огня, и наблюдали, как пожар перекидывался с дома на дом и подходил все ближе. Когда пламя вырвалось из башни церкви Божьей матери и начало лизать церковную крышу, юноши снова пришли во двор дома Арнэуса и на этот раз, не соблюдая никаких приличий, ворвались в дом с черного хода, промчались мимо перепуганной кухарки и остановились только в библиотеке, где нашли Йоуна Гудмундссона из Гриндавика в слезах, распевающего латинские псалмы. Один из юношей пошел искать хозяина и нашел его в одной из комнат второго этажа,— он стоял у окна и наблюдал за пожаром. Юноша сказал, что он и его товарищи пришли, чтобы спасти книги. В это время хозяйка дома и слуги уже выносили вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Затем Гриндвикинг поднялся по лестнице и остановился у спальни асессора. Дверь была заперта. Он постучал несколько раз, но, поскольку никто не отозвался, он закричал в замочную скважину:
— Мой господин, мой господин, пришел Йоун Мартейнссон. Церковь Божьей матери в огне. Копенгаген горит.
Наконец ключ в двери повернулся, и дверь открылась. В спальне горел слабый свет. Арнэус стоял в двери сонный, но одетый. Он был небрит и без парика. Из спальни доносился запах вина и остывшего табачного дыма. Арнэус как бы издалека смотрел на человека, стоявшего в дверях, и, казалось, не слышал и не понимал, о чем тот говорит.
— Мой господин,— сказал его слуга еще раз,— Йоун Мартейнссон поджег город.
— Какое мне до этого дело,— низким голосом ответил Арнас Арнэус.
— Пожар в Копенгагене,— сказал Гриндвикинг.
— А это не очередная ложь Йоуиа Мартейыссона? Гриндвикинг не задумываясь ответил:
— Мой господин сам хорошо знает, что Йоун Мартейнссон никогда не лжет.
— Это как сказать,— ответил Арнас Арнэус.
— Зато я совершенно уверен в том, что он поджег город. Я сам видел красные отсветы за церковью Божьей матери. Я разбудил Йоуна Хреггвидссона и сказал ему, чтобы он следил за Йоуном Мартейнссоном.
— Прекрати свою болтовню о Йоуне Мартейнссоне,— сказал асессор, собираясь закрыть дверь.
— Книги, книги,— простонал фатьцетом Гриндвикинг и начал всхлипывать.— Во имя господа нашего Иисуса, драгоценные рукописи, жизнь Исландии.
— Книги,— сказал Арнэус,— какое тебе до них дело? Драгоценные рукописи, оставь их в покое.
— Они сгорят,— сказал Гриндвикинг.
— Вряд ли сегодня ночью,— сказал Арнас Арнэус— Разве ты не сказал, что видел пламя по ту сторону церкви Божьей матери?
— Но ветер дует с запада, мой господин. Не попытаться ли сейчас же перевезти самые дорогие книги через канал?
— «Скальда» попала к ворам,— сказал Арнас Арнэус.— Ценную книгу судьи я не взял, хотя мне предложили ее в подарок. Пусть боги решают. Я устал.
— Если огонь все же достигнет церкви Божьей матери, то оттуда до нас рукой подать,— сказал его слуга.
— Пусть горит церковь Божьей магери,— сказал Арнас Арнэус.— Иди в свою комнату и ложись спать.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пожар возник в девять часов вечера в среду в Западной Гавани, из-за неосторожного обращения ребенка со свечой. Пожарные быстро прибыли туда, но был сильный ветер, и огонь разгорался так быстро, что люди оказались беспомощными. В узких уличках огонь перекидывался с дома на дом. Вначале пожар распространялся в северном направлении — от вала к городу. Но около десяти часов ветер переменился, теперь он дул с севера и гнал огонь прямо в центр города по Вестергаде и Студиестрэде, и справиться с ним было уже не в человеческих силах. По непонятным причинам пожары вспыхнули теперь еще в нескольких местах. Так, например, ночью загорелась пивоварня на Нэррегаде, и этот новый пожар также быстро распространился в обе стороны, и чем больше он разгорался, тем труднее приходилось пожарным. Утром в четверг горели уже дома по обе стороны от Нэррегаде. Дул северо-западный ветер, и огонь добрался уже до центра города. Та огненная ветвь, которая полыхала на Вестергаде, превратила в пепел всю эту улицу и соседние с ней улицы вплоть до Старой площади. Примерно в то же время огонь достиг епископскою дома и оттуда перекинулся на церковь святого Петра. Многие жители думали, что господь пощадит храмы, и поэтому снесли туда рее свои пожитки, забив ими церкви и тем самым дав огню еще больше пищи. В девять часов утра загорелись ратуша и сиротский дом. Детей перевели в королевские конюшни, лошадей же оттуда — во дворец Фредериксберг. Примерно через полтора часа огонь достиг церкви Божьей матери. Люди не успели оглянуться, как столб дыма окутал ее высокую башню, и из этого столба сразу же вырвалось огромное пламя. Вскоре башня со шпилем рухнула. Загорелись академия и школа, а значит, огонь достиг квартала, где жили ученые. К трем часам дня можно было видеть, как пламя пожирает великолепные старинные здания — студенческий интернат, коллегию — и так продолжалось весь день. К шести часам занялась церковь святой Троицы, а вскоре после этого библиотека Академии, где хранились уникальные книги, затем храм Святого духа с его замечательным органом. Всю следующую ночь огонь бушевал на Кэбмагергаде, а затем в обширном районе южной части города вплоть до Старой набережной, где его удалось остановить водой из крепостного рва.
Люди, обезумев от страха, метались по городу, подобно тому как в Исландии множество червей выползает из гнилой баранины, которую пастух поджаривает на углях. Одни бежали, неся на руках детей, другие — мешки с вещами, третьи бродили голые, голодные, некоторые лишились рассудка и оглашали воздух жалобами и причитаниями. Одной женщине удалось спасти только ухват, и она стояла голая, держа его в руках. Многие лежали, как скот, на валу и около него, а также в Королевском парке, несмотря на бурю, и быть может, никогда бы не встали, если бы его королевское величество не сжалился над муками и горем несчастных. Милосердный король сам лично отправился верхом туда, где люди плача лежали на земле, и приказал выдать им хлеба и пива.
На другой день после начала пожара несколько исландцев пришли к Арнасу Арнэусу. Тут были и сыновья знатных людей, учившиеся в университете, и бедные подмастерья, и даже один нищий моряк. Они попросили разрешения поговорить с асессором, сказали, что огонь быстро приближается к церкви Божьей матери, и предложили свою помощь, чтобы перенести книги в безопасное место.
Арнас Арнэус отклонил это предложение, сказав, что пожар скоро потухнет, и хотел угостить их пивом. Но они были в большой тревоге и не захотели пить. Однако им не хватило решимости осуществить свое намерение наперекор воле высокоученого и знатного человека, и они ушли, потерпев поражение, но не отошли далеко, а бродили поблизости от дома асессора, несмотря на жар от огня, и наблюдали, как пожар перекидывался с дома на дом и подходил все ближе. Когда пламя вырвалось из башни церкви Божьей матери и начало лизать церковную крышу, юноши снова пришли во двор дома Арнэуса и на этот раз, не соблюдая никаких приличий, ворвались в дом с черного хода, промчались мимо перепуганной кухарки и остановились только в библиотеке, где нашли Йоуна Гудмундссона из Гриндавика в слезах, распевающего латинские псалмы. Один из юношей пошел искать хозяина и нашел его в одной из комнат второго этажа,— он стоял у окна и наблюдал за пожаром. Юноша сказал, что он и его товарищи пришли, чтобы спасти книги. В это время хозяйка дома и слуги уже выносили вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112