Только к вечеру он выбрал время, чтобы известить о происшедшем Сунь. Девушка встретилась ему на полдороге — она сама шла к нему узнать, что случилось с дядей Чжао.
— Значит, вы уже знаете? Недаром военная разведка так любит использовать женщин!
— Я ничего не разведывала. Эту новость принесла
мне Фань. Она сказала также, что госпожа Ван имеет отношение к отъезду дяди Чжао.
— Откуда она это взяла? — Фан в гневе топнул ногой.
— Она пошла забрать свои книги, переданные дядей Чжао госпоже Ван, и как будто бы поссорилась с ней, сказала, что больше не будет к ней ходить. А в полдень господин Ван прислал записку — мол, жена заболела и просит ее прийти. Фань, как только вернулась от них, тут же принялась ругать дядю Чжао. Сказала, что он приставал к госпоже Ван, довел ее до нервного расстройства. И что она, Фань, сама поняла, что дядя Чжао — нехороший человек, и решила не обращать на него внимания.
— Хорошо еще, что ваш дядя Чжао не называл ее «моей ненаглядной»! Вы знаете, откуда я это цитирую?
Фан рассказал о надписях на книгах Фань. Сунь задумалась:
— Боюсь, что это писала она сама. Не так давно она спрашивала меня, как правильно написать по-английски слово «автор».
— Вот бесстыдница! — сплюнул Фан.
Через несколько шагов Сунь робко произнесла:
— После отъезда дяди Чжао мы с вами остались вдвоем...
— Уезжая, он наказал мне взять вас с собой в Шанхай,— промолвил Фан нерешительно.— Только вы же знаете, в дороге от меня мало проку.
— Спасибо вам, господин Фан,— еле слышно сказала Сунь, опустив голову.— Но я боюсь быть вам в тягость.
— Ну, что вы!
— И люди станут еще больше сплетничать,— продолжала Сунь.
Фан внутренне съежился, но решительно заявил:
— Пусть себе болтают. Лишь бы вас это не смущало, а я ничего не боюсь.
— Какой-то негодяй — я подозреваю, что Лу Цзысяо,— послал отцу анонимное письмо с разными выдумками про меня и... про вас. Отец написал мне...
Фан остановился и слушал с таким видом, будто на него обрушилась половина неба. Вдруг за его спиной раздались голоса, называющие его имя. Он обернулся — то были Ли Мэйтин и Лу Цзысяо. Сунь взвизгнула, как миниатюрная сирена «скорой помощи», и ухва тилась за плечо Фана, словно ища у него защиты. Фан видел, что Ли и Лу так и впились взглядами в его плечо, но подумал: «А, черт с ними. Все равно, сплетни обо мне дошли даже до родителей Сунь...»
Учащенно дыша, Лу перевел глаза на девушку, а Ли ехидно ухмыльнулся:
— Вы были так поглощены беседой! Я несколько раз окликал вас, но вы не замечали. Мы хотели узнать, когда уехал господин Чжао. Мисс Сунь, простите, что мы прервали ваш нежный разговор!
Фан пошел ва-банк:
— А если знали, что нежный, зачем прерывали?
— Ха, вот как вы заговорили! Хороший же пример подаете вы студентам!
— Ну, что касается игривых похождений, нам за господином заведующим воспитательной частью не угнаться,— не уступил Фан.
Ли побелел, но был вынужден переменить тон:
— Вы известный шутник. Но давайте поговорим серьезно: когда нам ждать приглашения на свадьбу?
— Не беспокойтесь, вас пригласить не забудем.
— Может быть, мы скажем господину Ли...— неуверенно начала Сунь, но Ли и Лу наперебой закричали:
— О чем? О том, что вы помолвлены, да?
Сунь ничего не ответила, только крепче прижалась к Фану. А те продолжали кричать:
— Поздравляем, мисс Сунь, поздравляем! Только сегодня решили? Ну так зовите же в гости!
Они лезли с рукопожатиями, острили, а Фан стоял, как будто утратив над собой контроль. Ему жали руку, хлопали по плечу, он обещал созвать гостей... наконец те двое удалились. Тогда Сунь сказала извиняющимся тоном:
— Я как завидела их, настолько перепугалась, что перестала что-либо соображать. Простите меня, господин Фан, а все сказанное не будем принимать всерьез.
На Фана навалилась вдруг такая усталость, что хотелось одного — скорее покончить со всем этим. Он сжал руку Сунь и промолвил:
— Нет, я все говорил всерьез.
Сунь долго молчала, потом прошептала:
— Смотри, как бы не пришлось потом каяться,— и подставила губы для поцелуя. Фан не догадался поцеловать ее и только ответил:
— Как бы тебе самой не пришлось жалеть.
В последний день каникул все сослуживцы уже знали, что Фан и Сунь помолвлены и на следующей неделе зовут к себе в гости. В эти дни Ли Мэйтин, подобно Леонардо да Винчи, жалел о том, что язык порой нуждается в отдыхе. Он повсюду распространял весть о помолвке, добавляя при этом:
— Наверное, у них что-то получилось не так, как было задумано, а то стали бы они объявлять о помолвке! И зачем это нужно — отдельно помолвка, отдельно свадьба? Сходились бы и жили вместе. Впрочем, что нам за дело? Лишний раз погуляем за их счет. А из свадебных подарков самым практичным, по-моему, будет детское приданое. Ха-ха-ха! Но только здесь следует уже вспомнить о моральном облике учебного заведения, и я в качестве ответственного за воспитательную работу обязан обратить на это внимание ректора. Ведь верно? Не могу же я думать только о своих приятельских отношениях с Фан Хунцзянем! Впрочем, еще когда мы сюда ехали, я почувствовал в нем что-то неприятное. А бедняга Лу Цзысяо остался с носом, ха-ха-ха!
Не удивительно, что во время вечеринки многие из гостей придирчиво разглядывали фигуру невесты, а некоторые женщины изо всех сил уговаривали ее есть побольше сладкого. Госпожа Хань даже провозгласила во всеуслышание.
Как водится, жениха и невесту просили рассказать о «развитии их романа». Они, естественно, не соглашались. Тогда подвыпивший Ли Мэйтин крикнул:
— Хотите, я расскажу вместо них?
Фан Хунцзянь предостерегающим тоном крикнул, произнося слова на сучжоуский манер:
— «Господин Ли, вы хороший человек!»
Ли сразу вспомнил сучжоускую вдовушку и замолк, но тут же нашелся:
— Смотрите, как наш жених перепугался, хорошим человеком меня называет! Ладно. Докажу свою доброту, не стану рассказывать. Лу Цзысяо, теперь твоя очередь приглашать нас на свадьбу!
— С женитьбой спешить не нужно. Рано женишься — не доживешь до зрелых лет, а уже захочется разводиться.
Все закричали, что за такие слова Лу должен выпить
штрафную... К концу вечера гости порядком напоили жениха и невесту.
Из приглашенных в тот день не явились супруги Ван и Лю Дунфан. Лю был зол на Хунцзяня, поскольку не сбылась его надежда пристроить сестру. Он даже решил после каникул устроить выставку работ по английскому языку и воспользоваться ею для того, чтобы продемонстрировать, какие Фан при проверке работ пропускает ошибки. Но оказалось, что студенты ни за что не хотят выставлять свои работы напоказ. К тому же после отъезда Синьмэя некем было заменить Фана в случае, если он обидится и откажется от уроков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Значит, вы уже знаете? Недаром военная разведка так любит использовать женщин!
— Я ничего не разведывала. Эту новость принесла
мне Фань. Она сказала также, что госпожа Ван имеет отношение к отъезду дяди Чжао.
— Откуда она это взяла? — Фан в гневе топнул ногой.
— Она пошла забрать свои книги, переданные дядей Чжао госпоже Ван, и как будто бы поссорилась с ней, сказала, что больше не будет к ней ходить. А в полдень господин Ван прислал записку — мол, жена заболела и просит ее прийти. Фань, как только вернулась от них, тут же принялась ругать дядю Чжао. Сказала, что он приставал к госпоже Ван, довел ее до нервного расстройства. И что она, Фань, сама поняла, что дядя Чжао — нехороший человек, и решила не обращать на него внимания.
— Хорошо еще, что ваш дядя Чжао не называл ее «моей ненаглядной»! Вы знаете, откуда я это цитирую?
Фан рассказал о надписях на книгах Фань. Сунь задумалась:
— Боюсь, что это писала она сама. Не так давно она спрашивала меня, как правильно написать по-английски слово «автор».
— Вот бесстыдница! — сплюнул Фан.
Через несколько шагов Сунь робко произнесла:
— После отъезда дяди Чжао мы с вами остались вдвоем...
— Уезжая, он наказал мне взять вас с собой в Шанхай,— промолвил Фан нерешительно.— Только вы же знаете, в дороге от меня мало проку.
— Спасибо вам, господин Фан,— еле слышно сказала Сунь, опустив голову.— Но я боюсь быть вам в тягость.
— Ну, что вы!
— И люди станут еще больше сплетничать,— продолжала Сунь.
Фан внутренне съежился, но решительно заявил:
— Пусть себе болтают. Лишь бы вас это не смущало, а я ничего не боюсь.
— Какой-то негодяй — я подозреваю, что Лу Цзысяо,— послал отцу анонимное письмо с разными выдумками про меня и... про вас. Отец написал мне...
Фан остановился и слушал с таким видом, будто на него обрушилась половина неба. Вдруг за его спиной раздались голоса, называющие его имя. Он обернулся — то были Ли Мэйтин и Лу Цзысяо. Сунь взвизгнула, как миниатюрная сирена «скорой помощи», и ухва тилась за плечо Фана, словно ища у него защиты. Фан видел, что Ли и Лу так и впились взглядами в его плечо, но подумал: «А, черт с ними. Все равно, сплетни обо мне дошли даже до родителей Сунь...»
Учащенно дыша, Лу перевел глаза на девушку, а Ли ехидно ухмыльнулся:
— Вы были так поглощены беседой! Я несколько раз окликал вас, но вы не замечали. Мы хотели узнать, когда уехал господин Чжао. Мисс Сунь, простите, что мы прервали ваш нежный разговор!
Фан пошел ва-банк:
— А если знали, что нежный, зачем прерывали?
— Ха, вот как вы заговорили! Хороший же пример подаете вы студентам!
— Ну, что касается игривых похождений, нам за господином заведующим воспитательной частью не угнаться,— не уступил Фан.
Ли побелел, но был вынужден переменить тон:
— Вы известный шутник. Но давайте поговорим серьезно: когда нам ждать приглашения на свадьбу?
— Не беспокойтесь, вас пригласить не забудем.
— Может быть, мы скажем господину Ли...— неуверенно начала Сунь, но Ли и Лу наперебой закричали:
— О чем? О том, что вы помолвлены, да?
Сунь ничего не ответила, только крепче прижалась к Фану. А те продолжали кричать:
— Поздравляем, мисс Сунь, поздравляем! Только сегодня решили? Ну так зовите же в гости!
Они лезли с рукопожатиями, острили, а Фан стоял, как будто утратив над собой контроль. Ему жали руку, хлопали по плечу, он обещал созвать гостей... наконец те двое удалились. Тогда Сунь сказала извиняющимся тоном:
— Я как завидела их, настолько перепугалась, что перестала что-либо соображать. Простите меня, господин Фан, а все сказанное не будем принимать всерьез.
На Фана навалилась вдруг такая усталость, что хотелось одного — скорее покончить со всем этим. Он сжал руку Сунь и промолвил:
— Нет, я все говорил всерьез.
Сунь долго молчала, потом прошептала:
— Смотри, как бы не пришлось потом каяться,— и подставила губы для поцелуя. Фан не догадался поцеловать ее и только ответил:
— Как бы тебе самой не пришлось жалеть.
В последний день каникул все сослуживцы уже знали, что Фан и Сунь помолвлены и на следующей неделе зовут к себе в гости. В эти дни Ли Мэйтин, подобно Леонардо да Винчи, жалел о том, что язык порой нуждается в отдыхе. Он повсюду распространял весть о помолвке, добавляя при этом:
— Наверное, у них что-то получилось не так, как было задумано, а то стали бы они объявлять о помолвке! И зачем это нужно — отдельно помолвка, отдельно свадьба? Сходились бы и жили вместе. Впрочем, что нам за дело? Лишний раз погуляем за их счет. А из свадебных подарков самым практичным, по-моему, будет детское приданое. Ха-ха-ха! Но только здесь следует уже вспомнить о моральном облике учебного заведения, и я в качестве ответственного за воспитательную работу обязан обратить на это внимание ректора. Ведь верно? Не могу же я думать только о своих приятельских отношениях с Фан Хунцзянем! Впрочем, еще когда мы сюда ехали, я почувствовал в нем что-то неприятное. А бедняга Лу Цзысяо остался с носом, ха-ха-ха!
Не удивительно, что во время вечеринки многие из гостей придирчиво разглядывали фигуру невесты, а некоторые женщины изо всех сил уговаривали ее есть побольше сладкого. Госпожа Хань даже провозгласила во всеуслышание.
Как водится, жениха и невесту просили рассказать о «развитии их романа». Они, естественно, не соглашались. Тогда подвыпивший Ли Мэйтин крикнул:
— Хотите, я расскажу вместо них?
Фан Хунцзянь предостерегающим тоном крикнул, произнося слова на сучжоуский манер:
— «Господин Ли, вы хороший человек!»
Ли сразу вспомнил сучжоускую вдовушку и замолк, но тут же нашелся:
— Смотрите, как наш жених перепугался, хорошим человеком меня называет! Ладно. Докажу свою доброту, не стану рассказывать. Лу Цзысяо, теперь твоя очередь приглашать нас на свадьбу!
— С женитьбой спешить не нужно. Рано женишься — не доживешь до зрелых лет, а уже захочется разводиться.
Все закричали, что за такие слова Лу должен выпить
штрафную... К концу вечера гости порядком напоили жениха и невесту.
Из приглашенных в тот день не явились супруги Ван и Лю Дунфан. Лю был зол на Хунцзяня, поскольку не сбылась его надежда пристроить сестру. Он даже решил после каникул устроить выставку работ по английскому языку и воспользоваться ею для того, чтобы продемонстрировать, какие Фан при проверке работ пропускает ошибки. Но оказалось, что студенты ни за что не хотят выставлять свои работы напоказ. К тому же после отъезда Синьмэя некем было заменить Фана в случае, если он обидится и откажется от уроков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112