Не думаю, чтобы я ошибся.
Фальк привык к полумертвым пленникам, которых море выбрасывало на
берег, и знал, как обращаться с ними. Причем его обращение
оканчивалось обычно одинаково. До сих пор он благополучно решал
такие поблемы. Гунольд несколько обеспокоил его, но теперь к Фальку
вернулась обычная самоуверенность.
- Итак, - он откинулся в кресле, улыбаясь в предвкушении развлечения, -
вы считаете, что захватили волшебницу. - Фальк в упор разглядывал
женщину. Худая, но видно, что сильная - хорошая предстоит забава.
Может, Гунольд сам захочет приручить ее. Эти колдуньи не отличаются
красотой, а эта так отмыта, будто целый месяц провела в волнах. Он
внимательней вгляделся в обрывки одежды, почти не скрывавшей тело.
Одежда кожаная - такую носят под кольчугой! Значит, женщина была
вооружена. Фальк шевельнулся. Одетая в кольчугу колдунья и
иллюзорный флот! Неужели Эсткарп выступил и цель выступления -
Верлейн? У Эсткарпа немало оснований быть недовольным Верлейном,
хотя до сих пор никаких враждебных действий с его стороны не было.
Обдумаем позже, сейчас все внимание Гунольду и тому, как удержать
Карстен в качестве союзника.
Фальк тщательно избегал встречи с взглядом пленницы. - Разве в Карсе
не общеизвестно, лорд-командующий, что эти колдуньи силой взгляда
могут подчинить человека своей воле? Ваши щитоносцы не приняли
никаких мер предосторожности.
- Похоже, вы кое-что знаете об этих колдуньях. Осторожно, подумал
Фальк. Этот Гунольд стал правой рукой Ивьяна не только из-за силы
своего меча. Надо показать ему, что Верлейн не предатель, но и не
болван.
- Эсткарп уже платил дань нашим берегам. - Фальк улыбнулся.
Гунольд, видя его улыбку, отдал приказ: "Марк, набрось твой плащ ей на
голову!"
Женщина не шевельнулась и не издала ни звука с тех пор, как ее ввели.
Может, она до сих пор находилась в полубессознательном состоянии от
долгого пребывания в воде или от удара о скалу. Но ни один из людей
Верлейна не ослабил бы своей бдительности только потому, что пленник
не кричит, не умоляет, не отбивается бесполезно и отчаянно. Лишь когда
на голову женщины был наброшен плащ, Фальк склонился вперед и
заговорил. Слова его были адресованы скорее женщине, чем мужчинам.
Он хотел по ее реакции проверить, в каком она состоянии.
- Разве вам неизвестно, лорд-командующий, как разоружить колдунью?
Это очень просто... и довольно приятно. - И он пустился в непристойные
подробности.
Сирик рассмеялся, поддерживая руками колышущийся живот. Гунольд
улыбнулся.
- Да, вы, в Верлейне, из всего умеете извлекать удовольствие, - согласился
он.
Лишь лорд Дуарт оставался спокойным. Он сидел, положив руки на
колени. Постепенно на его щеках выступила краска.
Полускрытая фигура не шевельнулась, не издала ни звука. -Уведите ее, -
приказал Фальк. - Отведите к сенешалю, он сохранит ее для нашего
удовольствия. Для каждого удовольствия свое время. - Теперь это был
вежливый хозяин, занимающий прочное положение. - А теперь доставим
удовольствие лорду-герцогу - дадим ему жену.
Фальк ждал. Никто не знал, с каким огромным напряжением он
вслушивался в ответ Гунольда. Пока Лойз стоит в алтаре редко
использующейся церкви, держа руки на рукояти топора, а Сирик
произносит нужные слова обряда, Гунольд именем своего повелителя
может прекратить венчание. Но как только Лойз станет герцогиней
Карстена, пусть лишь по названию, Фальк может свободно двигаться по
пути, который он давно рассчитал.
- Да, да. - Сирик с пыхтением встал, расправляя складки плаща. -
Венчание. Не нужно заставлять леди ждать, лорд Дуарт... Молодая
кровь, нетерпеливая кровь. Идемте, лорды... Венчание! - Это был его час,
и этот выскочка-солдат не сможет помешать ему. Гораздо прилчнее, если
топор понесет и будет замещать своего повелителя благородный лорд
Дуарт. Это предложил он, Сирик, и Ивьян тепло поблагодарил его перед
их выездом из Карса. Да, Ивьян поймет... уже понял, что с поддержкой
Храма Братства и таких благородных семей он больше не должен
слушать разбойников типа Гунольда. После венчания солнце Гунольда
должно закатиться.
Было холодно. Лойз металась по балкону большого зала - сердца
крепости. Она терпеливо стояла, пока произносились тосты, но не
собиралась делать и вида, что верит в их пышные слова и испытывает
счастье. Лойз не понимала такого счастья. Она хотела только свободы.
Захлопнув за собой дверь и закрыв ее на три запора, которые выдержали
бы даже удар тарана, она принялась за работу. Драгоценности сняты с
шеи, головы, ушей, пальцев и брошены грудой. Длинное платье
откинуто в сторону. И вот наконец Лойз стоит перед зеркальным щитом,
слишком возбужденная, чтобы чувствовать холод, идущий от каменных
стен; расплетенные волосы тяжело лежат у нее на плечах, опускаются до
обнаженных бедер.
Прядь за прядью безжалостно отрезала она их ножницами, длинные
локоны падали на пол. Вначале быстро, затем медленно и осторожно,
пока голова не приобрела такой вид, как полагается под шлемом. Те
хитрости, которые Лойз презирала в изложении Бетрис, теперь
пригодились. Она осторожно натерла брови и ресницы смесью сажи.
Занятая этим делом, она почти не смотрела в зеркало. И вот, немного
отступив, критически осмотрела свое отражение, слегка удивленная
увиденным.
Настроение ее поднялось, она была почти уверена, что сможет
незаметной пройти через большой зал, и даже сам Фальк не узнает ее.
Девушка подбежала к кровати и начала надевать подготовленную
одежду. Одевшись и застегнув оружейный пояс, она потянулась за
седельными сумками. Но рука ее двигалась медленно. Почему ей вдруг
так не хочется покидать Верлейн? Она выдержала брачные церемонии,
скрывая свою цель. И знает, что пир - лучшее время для осуществления
ее замысла. Лойз сомневалась, чтобы хоть один из часовых в замке или
вне его сегодня соблюдал бы бдительность. К тому же она знала
потайной ход.
Но что-то удерживало ее; она ждала, теряя драгоценное время.
Испытывая сильнейшее желание вернуться на нависаюший над залом
балкон, она бессознательно двинулась к двери.
Что сказала служанка? Кто-то приближается на крыльях бури, хорошо
используй возможность, Лойз Верлейнская! Что ж, вот ее возможность, и
она готова использовать ее со всем умом и хитростью, которые развила у
нее жизнь в доме Фалька.
Но двинулась она не к потайным ходам, о которых Фальк и его люди
ничего не знали, а к двери. И пока она боролась с этим безрассудным
желанием, руки ее как бы сами собой открывали запоры, и вот она уже в
зале, каблуки ее сапог стучат по ступеням лестницы, ведущей к балкону.
Точно так же как огонь в очаге не согревал верх зала, шум снизу доходил
сюда приглушенно, трудно было различить отдельные слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299