Дженсон нетерпеливо отмахнулся:
– Время вышло, – возразил он. – Нам надоело сидеть в этой клетке. Теперь мы точно знаем, что происходит, а пребывание здесь по неведомой нам причине просто возмутительно. У некоторых остались семьи на Земле… где заварилась страшная каша. Нет ничего неестественного, что нам хотелось бы соединиться с ними. Есть очень назойливое ощущение, что если на Земле вспыхнула война, мы застрянем здесь. Все говорит о том, что с этим экспериментом пора кончать.
Ко мне подошла Клэр. Она взяла меня за руку. В ее прикосновении было что-то неуловимо чужое, но и вместе с тем успокаивающее.
– Мы должны выбраться отсюда, Дэн, – сказала она. – Это важно для нас обоих.
Я попытался встретить ее взгляд холодно; картина жены в объятиях Кверрела еще была очень свежа в памяти.
– Вы утверждаете, что вам известна суть происходящего. У меня нет в этом уверенности.
Дженсон возразил:
– Дело не только во мне. В курсе дел каждый член персонала. Здесь не о чем спорить.
– Я и не спорю.
– Замечательно. Но, ради Бога, давайте забудем официальную версию о наблюдении за жизнью другой планеты.
По манере речи Дженсона я понимал, что он не пытается выудить у меня точную информацию… хотя в других обстоятельствах мотивация подобного поведения вполне могла уложиться в рамки проводимого эксперимента. Скорее он исходил из предположения, что мы оба живем под дурацким колпаком, оба об этом знаем и оба должны от него избавиться.
– Ладно, – ответил я. – Мы не на другой планете. Как вы думаете, что такое эта обсерватория?
– Мы не думаем, – сказала Клэр. – Мы знаем.
Дженсон поддакнул:
– Мы знаем, что ожидалось, будто мы своим поведением подтвевдим возможность ряда внушенных реакций на заранее запрограммированное стимулирование. Научные отчеты, которые мы передавали вам для отправки на Землю, имели смысл только с точки зрения того, насколько хорошо мы реагируем, а не как именно. Мы также знаем, что очень большое число предполагаемых особенностей обсерватории искусственны, но нам перед отправкой внушали обратное.
– Хорошо, – согласился я, – придется признать и это.
– Чего мы действительно не знаем, так это истинной цели эксперимента, поэтому существует несколько догадок, смысл которых в том, что мы – какая-то контрольная группа. Точно так же, как нам говорили, что данное исследование моделируется земными компьютерами, сами мы являемся моделью какой-то другой экспедиции… может быть даже на другой планете. Или экспедиции, которую намереваются послать на другую планету.
Я не имел представления, каким образом им стало это известно, но Дженсон был очень недалек от истины.
– Проводится и еще какой-то эксперимент, но о нем у нас нет никаких догадок. Мы, тем не менее, думаем, что к его проведению имеете отношение вы; этим и объясняется ваше здесь присутствие.
– Как вы до этого докопались? – спросил я.
– С помощью дедукции.
– Но остается одна вещь, – сказал я. – Вы предполагаете покинуть обсерваторию. Вы знаете, что вас ждет снаружи?
Клэр посмотрела на Дженсона и тот засмеялся.
– Кварталы офисных зданий, мотели, смог, трава… Не знаю, все что хотите.
– Если вы попытаетесь выйти за пределы обсерватории, то погибните, – сказал я. – Снаружи абсолютно ничего нет. Ни воздуха… и уж во всяком случае, ни травы, ни смога.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мы на Луне, – ответил я. – На спутнике Земли. Вы были правы во всем, до чего додумались… но в этом ошиблись. Обсерватория на Луне.
Они обменялись взглядами.
– Я не верю, – сказала Клэр. – Мы не покидали Землю. Об этом знают все.
– Я могу доказать, – сказал я.
Я повернулся к находившейся позади меня нише для запасных деталей и достал с полки какую-то стальную тягу. Подержав ее перед ними, я позволил железяке упасть. Она плавно полетела к полу… сила тяжести на Луне в шесть раз меньше земной.
– Что это доказывает? – сказал Дженсон. – Вы уронили железку. Ну и что?
– То, что на нас действует лунное гравитационное поле.
Дженсон поднял тягу и бросил снова:
– Неужели вам кажется, что она падает медленно? – спросил он.
Я кивнул.
– А вам, Клэр?
– По-моему, совершенно нормально. – Не нахмурилась ли она немного, отвечая ему?
Я взял Дженсона за плечи и толкнул. Он немного качнулся назад, но устоял на ногах.
– На Земле, – сказал я, – вы грохнулись бы на пол.
– На Луне, – ответил он, – вы не могли бы толкнуть меня с земной силой.
Мы поднимали тягу и бросали ее на пол снова и снова. Каждый раз она плавно опускалась и, упав на пол, два-три раза подпрыгивала с легким звоном. И все же они продолжали утверждать, что мы находимся в условиях нормальной гравитации.
До эскалации возникших на Земле проблем планировалось проведение одной космической экспедиции. Я не знал, куда именно предполагалось ее направить и каким образом намеревались осуществить эту доставку. Мне только было известно, что членам экспедиции предстояло жить и работать в мобильной лаборатории, оснащенной многогранным оборудованием для проведения экологических исследований.
Обсерватория Жолио-Кюри была практическим шагом этой программы – ее предусмотрительно разместили в относительно недоступном кратере Луны, умышленно сделали все возможное, чтобы сбить с толку оказавшихся в ней людей и заставить их поверить, что они работают на чужой планете.
Их так старательно психологически обусловили, что до настоящего момента ни один даже не задавался вопросом о назначении этой миссии и не делал предположений о ее истиной цели. То, что они принимали за жизнь неизвестной планеты, было всего лишь заранее снятыми кинофильмами, слайдами или записями звуков. Подопытными в обсерватории были сами наблюдатели этого "инопланетного мира".
Мы шли по длинному коридору к моему кабинету. По требованию Дженсона к нам присоединилось еще несколько человек. Я заметил среди них Торенсена, но Кверрела не было. Мы двигались с медлительной грациозностью, ставшей привычной за время жизни в обсерватории,… легкой пружинистой походкой, выработавшейся у всех в условиях лунной гравитации.
Но сбивающая с толку мысль настойчиво вертелась в голове: если никто, кроме меня, не ощущает низкую гравитацию, каким образом это балансируется их обменом веществ? Я столкнулся с этим впервые, но подобные вещи должны были проявляться и прежде. Я знал, что они психически обусловлены не обращать внимания на низкую гравитацию и реагировать так, будто она нормальна. Однако мне никогда прежде не приходилось видеть, чтобы у людей, разум и тело которых ориентированы на изменение какого-то физического явления, при самом низком уровне этого явления не проявлялось бы нарушение координации движений, а при самом высоком они бесповоротно не сходили бы с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9