Пошли бесконечные
воспоминания. Не обошлось без слез. Фрау Пиммер слезно
оплакивала безвременно погибшего потомка, но ее больше всего
интересовало, насколько сообразительным и расторопным был ее
ганс на войне, и умел ли он пользоваться теми благами,
котрыми война так щедро одаривала солдат.
О да! Сын ее был расторопен. Я хорошо помню, как в
небольшом французском городишке, где мы задержались на
сутки, он изнасиловал за одну ночь девять француженок.
Делал он это необычно. Поймав очередную жертву, Ганс валил
ее на землю, связывал ей руки, ноги, потом сворачивал в дугу
и подвешивал на чем-нибудь, пропустив ей под живот и грудь
длинные артиллерийские ремни из жесткого брезента, потом
бритвой разрезал женщине сзади платье и трусы и в таком
положении овладевал ею, не обращая внимания на крики и
стоны.
Мы заболтались, я совсем забыл о времени. Вдруг из
соседней комнаты, щурясь от света, вышла очаровательная
миниатюрная девушка в длинном вечернем платье из бархата, ее
красивые оголенные плечи отливали голубоватой белизной, а
длинные изящные руки в длинных черных перчатках до локтя
делали ее очень грациозной и респектабельной. В черных,
блстящих, как вороненая сталь, волосах была приколота свежая
алая роза. Девушка была удивительно хороша и я, позабыв о
фрау пиммер, невольно залюбовался ею.
Фрау Пиммер удивленно и растерянно топталась на месте,
глядя на нас обоих и не зная, что делать. Потом,
спохватившись, ушла, пожелав нам спокойной ночи.
Проводив фрау Пиммер взглядом, девушка подошла ко мне
и, ткнув пальчиком в кончик носа, игриво произнесла:
- Здравствуй пупсик! Это ты здесь живешь?
- Да. Тебе здесь нравится?
- Мне нравится, что ты здесь.
Она села на мои колени и стала ласково теребить волосы.
- А кто эта тетя? - спросила она.
- Хозяйка дома.
- Это ее дом?
- Да.
- А где твой дом?
- Я снимаю у хозяйки эти две комнаты и значит, это мой
дом.
- А она больше не придет?
- Кто? Хозяйка? Нет, ей здесь больше нечего делать.
Она пошла спать.
Меня забавлял этот детский разговор, и я с
удовольствием отвечал на ее наивные вопросы, ласково тиская
маленькое упругое тело под тонкой тканью.
- Ой, сколько у тебя книг! - удивленно воскликнула
она, - а сказки есть?
- Зачем тебе сказки?
- Я очень люблю сказки. Когда я в прошлый раз была у
мужчины, он читал мне сказку про белоснежку. У нее было
сразу семь гномов, маленьких старичков.
- А у кого ты была в прошлый раз?
- У такого милого старичка. Он все время меня целовал
и говорил: "Ну вот, деточка, а теперь будем дальше
читать..." Такой смешной старичек. Почитай и ты мне сказку.
- Зачем тебе сказка? Ты уже не маленькая.
- Это платье у меня не маленькое, а сама я еще
маленькая, мне ведь только 14 лет, и я не знаю, зачем меня
так одели.
Только теперь я обратил внимание на ее кукольно-детское
личико, пухлые, чуть надутые губки и тонкие черточки бровей.
- Так вот почему она такая миниатюрная, - подумал я.
Что же мне теперь с ней делать? Читать ей сказки всю ночь?
Но это же глупо.
- Послушай, - сказал я, - тебе все мужчины только
читают сказки?
- Нет, сказки читал только один старичок, другие
мужчины всякие глупости рассказывали и щипались. А мне
противно, когда они щиплются.
- Фу, черт! - подумал я. - вот еще напасть, зачем мне
этот ребенок?
- Ну, ладно, - сказал я, - будем тоже читать сказки,
раз тебе не нравится, когда тебя щиплют.
- Ты не будешь щипаться?
- Не буду.
- Ты хороший, я тебя люблю.
Легко подняв девочку на руки, я перенес ее на диван и
взял один из томиков "1000 и одной ночи", открыл его, чтобы
прочесть ей сказку о страшном одноглазом циклопе, но она
вдруг меня остановила:
- Подожди, я сниму туфли, - она слезла с дивана и
прошлась по комнате, глядя на себя в зеркало.
- Послушай, я правда похожа на женщину? - спросила она,
лукаво прищурив один глаз.
- Ну как тебе сказать, внешне похожа, по одежде, а так
во всем остальном - мало.
- А почему?
- Потому что ты еще не женщина.
- А что такое женщина? Что, я родилась не женщиной?
Мне надоели эти глупые разговоры и я с раздражением
сказал: - Давай прочитаем сказку и будем спать.
- Спать? Фи, как неинтересно. Я не хочу спать.
- Ну, тогда я сам буду спать, - я разделся до трусов и
лег спать. Пока я снимал одежду, девочка с любопытством
наблюдала за мной и тихонько прищелкивала языком.
- А ты красивый! - сказала она, когда я лег в кровать.
- Что ты в этом понимаешь?
- А вот и понимаю, - обиженно ответила она, - я все
понимаю, ты не думай!
- И что же ты понимаешь?
- А то, что тебе со мной скучно, что тебе хочется меня
потрогать. Да?
Я не ответил, молча любуясь чудесной девочкой. Она
стояла напротив, облокотившись о спинку кресла и грациозно
выгнув свой тонкий изящный стан, смотрела на меня сквозь
сетку длинных пушистых ресниц. Сейчас в ней почти ничего не
осталось детского, это была вполне совершенная маленькая
женщина. Я встал с кровати и подошел к ней. Несколько
секунд мы молча смотрели друг на друга. Она сама прижалась
к моей груди лицом и прошептала:
- У! Какой ты большой и хороший, поцелуй меня.
Я поднял ее на руки и слегка дотронулся до ее мягких
горячих губ.
- Еще, - чуть слышно выдохнула она. Я поцеловал ее
более страстно. Девочка встрепенулась и закрыла глаза. Я
стал покрывать ее лицо и открытые плечи неистовыми
поцелуями. Девочка начала от удовольствия вздрагивать.
- С тобой хорошо, - выдохнула она едва слышно, когда я
на минуту остановился, чтобы перевести дух, - хочешь, я тоже
разденусь?
- Конечно, хочу, - с робостью воскликнул я и опустил ее
на пол.
- Только ты отвернись.
- Зачем?
- Ну, так, отвернись, ну пожалуйста.
Я отвернулся, напряженно вслушиваясь.
Щелкнула застежка, прошуршало платье, она прошла по
комнате.
- Подожди, еще нельзя, - предупредила она мою попытку
обернуться.
- Еще нельзя... Нельзя. Теперь можно.
Я обернулся. Передо мной, лукаво улыбаясь, гордая
сознанием своей неотразимой красоты и привлекательности,
стояла игрушечная женщина. Ее нельзя было назвать девочкой
- это была женщина. Все в ней было совершенно и прекрасно.
Длинные черные волосы на белоснежной коже плеч, упругие
полушария хорошо развитых грудей с крошечными темными
сосками, тонкая изящная талия, пухлый, едва покрытый пушком
лобок с розоватыми набухшими губками, длинные стройные ноги
в туфельках на очень высоком каблуке и красивые, еще
по-детски тоненькие руки в перчатках. О! Разве можно
словами воссоздать хотя бы крошечку того, что представилось
моему взору. Я оцепенел, очарованный девочкой, не в силах
оторвать от нее глаз.
- Ну, а теперь ты сними свои трусики, - конфузясь,
пролепетала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
воспоминания. Не обошлось без слез. Фрау Пиммер слезно
оплакивала безвременно погибшего потомка, но ее больше всего
интересовало, насколько сообразительным и расторопным был ее
ганс на войне, и умел ли он пользоваться теми благами,
котрыми война так щедро одаривала солдат.
О да! Сын ее был расторопен. Я хорошо помню, как в
небольшом французском городишке, где мы задержались на
сутки, он изнасиловал за одну ночь девять француженок.
Делал он это необычно. Поймав очередную жертву, Ганс валил
ее на землю, связывал ей руки, ноги, потом сворачивал в дугу
и подвешивал на чем-нибудь, пропустив ей под живот и грудь
длинные артиллерийские ремни из жесткого брезента, потом
бритвой разрезал женщине сзади платье и трусы и в таком
положении овладевал ею, не обращая внимания на крики и
стоны.
Мы заболтались, я совсем забыл о времени. Вдруг из
соседней комнаты, щурясь от света, вышла очаровательная
миниатюрная девушка в длинном вечернем платье из бархата, ее
красивые оголенные плечи отливали голубоватой белизной, а
длинные изящные руки в длинных черных перчатках до локтя
делали ее очень грациозной и респектабельной. В черных,
блстящих, как вороненая сталь, волосах была приколота свежая
алая роза. Девушка была удивительно хороша и я, позабыв о
фрау пиммер, невольно залюбовался ею.
Фрау Пиммер удивленно и растерянно топталась на месте,
глядя на нас обоих и не зная, что делать. Потом,
спохватившись, ушла, пожелав нам спокойной ночи.
Проводив фрау Пиммер взглядом, девушка подошла ко мне
и, ткнув пальчиком в кончик носа, игриво произнесла:
- Здравствуй пупсик! Это ты здесь живешь?
- Да. Тебе здесь нравится?
- Мне нравится, что ты здесь.
Она села на мои колени и стала ласково теребить волосы.
- А кто эта тетя? - спросила она.
- Хозяйка дома.
- Это ее дом?
- Да.
- А где твой дом?
- Я снимаю у хозяйки эти две комнаты и значит, это мой
дом.
- А она больше не придет?
- Кто? Хозяйка? Нет, ей здесь больше нечего делать.
Она пошла спать.
Меня забавлял этот детский разговор, и я с
удовольствием отвечал на ее наивные вопросы, ласково тиская
маленькое упругое тело под тонкой тканью.
- Ой, сколько у тебя книг! - удивленно воскликнула
она, - а сказки есть?
- Зачем тебе сказки?
- Я очень люблю сказки. Когда я в прошлый раз была у
мужчины, он читал мне сказку про белоснежку. У нее было
сразу семь гномов, маленьких старичков.
- А у кого ты была в прошлый раз?
- У такого милого старичка. Он все время меня целовал
и говорил: "Ну вот, деточка, а теперь будем дальше
читать..." Такой смешной старичек. Почитай и ты мне сказку.
- Зачем тебе сказка? Ты уже не маленькая.
- Это платье у меня не маленькое, а сама я еще
маленькая, мне ведь только 14 лет, и я не знаю, зачем меня
так одели.
Только теперь я обратил внимание на ее кукольно-детское
личико, пухлые, чуть надутые губки и тонкие черточки бровей.
- Так вот почему она такая миниатюрная, - подумал я.
Что же мне теперь с ней делать? Читать ей сказки всю ночь?
Но это же глупо.
- Послушай, - сказал я, - тебе все мужчины только
читают сказки?
- Нет, сказки читал только один старичок, другие
мужчины всякие глупости рассказывали и щипались. А мне
противно, когда они щиплются.
- Фу, черт! - подумал я. - вот еще напасть, зачем мне
этот ребенок?
- Ну, ладно, - сказал я, - будем тоже читать сказки,
раз тебе не нравится, когда тебя щиплют.
- Ты не будешь щипаться?
- Не буду.
- Ты хороший, я тебя люблю.
Легко подняв девочку на руки, я перенес ее на диван и
взял один из томиков "1000 и одной ночи", открыл его, чтобы
прочесть ей сказку о страшном одноглазом циклопе, но она
вдруг меня остановила:
- Подожди, я сниму туфли, - она слезла с дивана и
прошлась по комнате, глядя на себя в зеркало.
- Послушай, я правда похожа на женщину? - спросила она,
лукаво прищурив один глаз.
- Ну как тебе сказать, внешне похожа, по одежде, а так
во всем остальном - мало.
- А почему?
- Потому что ты еще не женщина.
- А что такое женщина? Что, я родилась не женщиной?
Мне надоели эти глупые разговоры и я с раздражением
сказал: - Давай прочитаем сказку и будем спать.
- Спать? Фи, как неинтересно. Я не хочу спать.
- Ну, тогда я сам буду спать, - я разделся до трусов и
лег спать. Пока я снимал одежду, девочка с любопытством
наблюдала за мной и тихонько прищелкивала языком.
- А ты красивый! - сказала она, когда я лег в кровать.
- Что ты в этом понимаешь?
- А вот и понимаю, - обиженно ответила она, - я все
понимаю, ты не думай!
- И что же ты понимаешь?
- А то, что тебе со мной скучно, что тебе хочется меня
потрогать. Да?
Я не ответил, молча любуясь чудесной девочкой. Она
стояла напротив, облокотившись о спинку кресла и грациозно
выгнув свой тонкий изящный стан, смотрела на меня сквозь
сетку длинных пушистых ресниц. Сейчас в ней почти ничего не
осталось детского, это была вполне совершенная маленькая
женщина. Я встал с кровати и подошел к ней. Несколько
секунд мы молча смотрели друг на друга. Она сама прижалась
к моей груди лицом и прошептала:
- У! Какой ты большой и хороший, поцелуй меня.
Я поднял ее на руки и слегка дотронулся до ее мягких
горячих губ.
- Еще, - чуть слышно выдохнула она. Я поцеловал ее
более страстно. Девочка встрепенулась и закрыла глаза. Я
стал покрывать ее лицо и открытые плечи неистовыми
поцелуями. Девочка начала от удовольствия вздрагивать.
- С тобой хорошо, - выдохнула она едва слышно, когда я
на минуту остановился, чтобы перевести дух, - хочешь, я тоже
разденусь?
- Конечно, хочу, - с робостью воскликнул я и опустил ее
на пол.
- Только ты отвернись.
- Зачем?
- Ну, так, отвернись, ну пожалуйста.
Я отвернулся, напряженно вслушиваясь.
Щелкнула застежка, прошуршало платье, она прошла по
комнате.
- Подожди, еще нельзя, - предупредила она мою попытку
обернуться.
- Еще нельзя... Нельзя. Теперь можно.
Я обернулся. Передо мной, лукаво улыбаясь, гордая
сознанием своей неотразимой красоты и привлекательности,
стояла игрушечная женщина. Ее нельзя было назвать девочкой
- это была женщина. Все в ней было совершенно и прекрасно.
Длинные черные волосы на белоснежной коже плеч, упругие
полушария хорошо развитых грудей с крошечными темными
сосками, тонкая изящная талия, пухлый, едва покрытый пушком
лобок с розоватыми набухшими губками, длинные стройные ноги
в туфельках на очень высоком каблуке и красивые, еще
по-детски тоненькие руки в перчатках. О! Разве можно
словами воссоздать хотя бы крошечку того, что представилось
моему взору. Я оцепенел, очарованный девочкой, не в силах
оторвать от нее глаз.
- Ну, а теперь ты сними свои трусики, - конфузясь,
пролепетала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32