— Не должно быть никаких уверток, генерал! — воскликнул он. — Позвольте мне говорить с вами не как государственному секретарю регентского совета, а как португальскому патриоту, ставящему благополучие своей страны выше любых других соображений. Вы предъявили ваш ультиматум. Возможно, он резок, возможно, суров — меня это мало тревожит. Интересы и эмоции принципала Созы или любой другой личности не могут перевесить, когда на другую чашу весов брошены интересы нации. Пусть уж потерпит один человек, но не будет страдать вся страна. Поэтому я не спорю с вами по поводу того, в чем прав и в чем не прав лорд Веллингтон в его ультиматуме — это другой вопрос. Милорд требует удаления из правительства принципала Созы, угрожая в противном случае своим уходом. Блюдя национальные интересы, правительство может прийти только к одному решению. Я с вами откровенен, генерал. Я сам стою за интересы нации и все свое влияние в совете употребляю для их защиты. Но, если вы знаете принципала Созу, то должны понимать, что он не сдаст своих позиций без борьбы. Он имеет влиятельных друзей — патриарх Лиссабона и часть высшей знати будут на его стороне. И я очень бы хотел предостеречь вас от того, чтобы предоставлять ему дополнительное оружие. Он многозначительно помолчал. Но О'Мой, как-то вдруг посеревший и осунувшийся, ждал продолжения.
— Из моих слов вы могли понять, — продолжал Форжеш, — что принципал Соза воспользовался этим происшествием в Таворе как еще одним поводом для осуждения проводимой лордом Веллингтоном кампании. Это оружие я и имею в виду. Вы должны — если относитесь к тем, кто национальные интересы ставит превыше всего — обезоружить его, дав свои гарантии, которые я прошу. Вы должны также понимать, что я сейчас действую против члена совета, и мне приходится это делать для того, чтобы не пострадала моя страна. Но я повторяю, что говорю с вами откровенно. Этот офицер грубо нарушил закон, что может вылиться во всенародную ненависть к британской армии, если мы не объявим, что британцы первыми осудили виновника и готовы покарать его с предельной строгостью. Скажите мне теперь, могу ли я заявлять везде, что получил ваше официальное заверение, что этот человек будет расстрелян, а я, в свою очередь, обещаю вам, что принципал Соза, лишенный, таким образом, сильнейшего аргумента, потерпит поражение в предстоящей борьбе.
— Я полагаю, — О'Мой говорил медленно, опустив голову, его глухой голос едва заметно дрожал, — я полагаю, что не уступлю вам в верности своему долгу. Можете объявить о моем обещании, что упомянутый офицер будет... расстрелян, когда объявится.
— Генерал, я благодарю вас. Моя страна благодарит вас. Вы можете быть абсолютно уверены в этом деле. — Он чинно поклонился О'Мою, потом Тремейну. — Ваши превосходительства, имею честь откланяться.
Ординарец проводил его, и дон Мигел удалился, чувствуя в душе даже некоторое удовлетворение оттого, что кризис, который, как он понимал, был неизбежен, наконец-то наступил. Потом дон Мигел вспомнил сдавленный голос генерал-адъютанта, когда тот давал слово, и задумался, гадая, в чем тут может быть дело, впрочем, ненадолго, поскольку, так или иначе, это, вероятнее всего, была какая-то несущественная мелочь. Ему сейчас хватало размышлений об ультиматуме, который предстояло изложить правительству.

Глава III
ЛЕДИ О'МОЙ

У северо-восточных границ страны готовилась к вторжению третья шестидесятитысячная армия, которой командовал Массена, князь Эсслингенский, самый опытный и удачливый маршал Наполеона, не знавший поражений, которого император называл «любимое дитя Победы».
Веллингтон, имея под своим началом силы, численностью почти в три раза меньше французских, наблюдал и ждал, дорабатывая свой грандиозный стратегический план, который те, в чьих интересах он задумывался, пытались изо всех сил расстроить. Этот план основывался на том, провозглашенном императором принципе, что война должна кормить войну, что армию на марше не следует связывать и тормозить проблемами снабжения продовольствием ей нужно добывать продукты в занимаемой стране, иначе говоря, армия должна существовать за счет этой страны.
Позади британской армии, к северу от Лиссабона, под руководством полковника Флетчера возводились укрепленные линии Торриж-Ведраш, протянувшиеся тридцатимильной дугой, следуя изгибам холмистой гряды, от моря и устья Зизандре до широких вод Тежу у Альяндры, причем делалось это в такой секретности, что о них не слышали ни британцы, ни португальцы. Даже те, кто непосредственно был занят в строительных работах, помимо своей части общей задачи, больше ничего не знали и совершенно не представляли, какое грандиозное и неприступное укрепление сооружается. Британский командующий предполагал осуществить отход к этим линиям, когда французы двинутся вперед, заманивая их в опустошенную, покинутую страну так, чтобы войска противника, начав голодать, вконец деморализовались. Это и имели своей конечной целью его распоряжения, предписывающие, чтобы земли, лежащие между реками Тежу и Мондегу — часть страны от Бейры [Бейра — историческая область в Центральной Португалии; разделялась на более гористую Верхнюю Бейру (Бейра-Алта) и преимущественно низменную Нижнюю Бейру (Бейра-Байша)] до Торриж-Ведраш, — были совершенно «очищены» и превращены, таким образом, в пустыню, такую же бесплодную и голодную, как Сахара, чтобы там не осталось ни одной головы скота, ни одного зернышка, ни бочки вина, ни бутылки масла — ни крошки съестного. Мельницы следовало приводить в негодность, мосты разрушать, жителям предлагалось уносить из домов все имущество, которое они могли взять.
Таковы были условия спасения страны, выдвинутые Веллингтоном. Но, как мы видели, в понимании принципала Созы и его сторонников, войну следовало вести совсем не так. Они не способны были предвидеть результат к которому должно было привести выполнение этого стратегического плана. Они не понимали и того, что опустошение, осуществляемое британцами в целях обороны, с заложенными в него основами будущего наступления, нанесет меньший урон, чем разорение, которое принесут французы, если захватят страну. Эти люди не могли понять действий Веллингтона отчасти потому, что не пользовались в полной мере его доверием и потому не были знакомы с его планами в деталях, но в основном же из-за того, что были озабочены прежде всего собственными интересами. Землевладельцы севера, чьи владения должны были пострадать, отчаянно сопротивлялись проводимым акциям, они даже противились уводу со своих земель рабочих, которые требовались по указу о милиции. Антониу Соза был их лидером до тех пор, пока его не устранили после ультиматума Веллингтона совету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68