— Боже мой, дитя мое! — воскликнула она. — Твоя осведомленность в этих вопросах просто поразительна!
— Я беседовала с капитаном Тремейном, — ответила Сильвия, — и он мне все объяснил.
— Просто невероятная тема для беседы молодого человека и молодой девушки, — с не меньшим удивлением произнесла леди О'Мой. — Теренс никогда не говорит со мной о таких вещах.
— Теренс слишком занят ухаживаниями за тобой, — сказала Сильвия, и в ее почти мальчишеском голосе можно было разобрать нотки сожаления, — на другое ему просто не хватает времени.
— Пожалуй, его скрытность можно этим объяснить, — согласилась ее собеседница и на миг вспомнила о том прекрасном времени, когда сменяющие друг друга робость и ревность О'Моя доставляли ей удовлетворение как доказательство ее власти над ним.
— Но я все же не понимаю, почему граф Самовал предложил мне содействие, если он не собирается его оказывать, когда придет время? — сказала она, вновь вернувшись к действительности.
Сильвия объяснила, что португальское правительство потребовало, чтобы насильник таворских монахинь был наказан, и Самовал, вероятно, просто хотел получить сведения о местонахождении Батлера, когда оно станет известным, чтобы он смог выдать его правительству.
— Дорогая моя! — леди О'Мой была потрясена. — Как ты, должно быть, не любишь этого человека, если предполагаешь, что он может поступить как... как Иуда!
— Я не предполагаю, что он может так поступить, я предупреждаю тебя, чтобы ты не рисковала, испытывая его. Возможно, он честен, как утверждает, но, если Дик придет к тебе за помощью, ты все же не должна рисковать.
Ее последние слова оказались более действенными, чем Сильвия могла предположить. Это была почти та же самая фраза, которую произнес сам Дик, и, услышанная из других уст, она упрочилась в сознании леди О'Мой.
— К кому же мне тогда пойти? — со вздохом проговорила она.
Помня об обещании Тремейна, Сильвия со знанием дела ответила:
— Есть единственный человек, к которому можно обратиться без риска, и, честно говоря, мне кажется странным, что ты сразу о нем не вспомнила, ведь он всю жизнь был твоим другом, так же как и Дика.
— Нед Тремейн? — Ее кузина задумалась. — Ты знаешь, я немного побаиваюсь Неда. Он всегда такой рассудительный и сдержанный. Ты имела в виду Неда, не так ли?
— Кого же еще?
— Но что он сможет сделать?
— Ну, откуда мне знать, милочка? Но, во всяком случае, я знаю — поскольку думаю, что могу быть уверена в этом, — что он не испытывает недостатка в желании помочь тебе. А иметь желание для таких людей, как капитан Тремейн, означает найти способ его осуществления.
Ее уверенный, почти гордый тон вызвал у собеседницы немедленную реакцию:
— Тебе нравится Нед, не так ли, дорогая?
— Я полагаю, он всем нравится. — Голос Сильвии стал нарочито холодным.
— Да, но я имела в виду другое.
Прежде чем эта тема получила дальнейшее развитие, экипаж въехал в поток света, льющегося из распахнутого портала, и остановился, рассеяв толпу зевак, собравшихся поглазеть на высший свет и слонявшихся тут вперемежку с носильщиками портшезов, факельщиками и лакеями.
Дверца открылась, ступеньки опустились, пара толстых, как каплуны, лакеев в блестящих ливреях, склонив головы в напудренных париках, протянули руки в белых перчатках, помогая дамам сойти на землю.
У начала большой парадной лестницы, ведущей в просторный шумный вестибюль с колоннами, их встретили капитан Тремейн, только что прибывший вместе с майором Каррадерзом — оба в великолепной парадной форме, капитан «Телемака» Маркус Гленни в синем с золотом мундире. Вместе они поднялись по длинной лестнице, на которой тут и там стояли группы беседующих людей, британцев и португальцев, в сверкающих армейских, морских и дипломатических мундирах, приглашенных графом и графиней Редонду.
Появление леди О'Мой в большой зале вызвало уже привычный для нее эффект. Вскоре она обнаружила себя в центре усиленного внимания: пехотные офицеры в алых мундирах, гусары в щегольских ментиках, расшитых шнурами, конные артиллеристы в синем, стрелки в зеленом, а также представители иных войск и все прочие немедленно собрались вокруг нее. Это отнюдь не было чем-то новый для леди О'Мой, привыкшей служить объектом поклонения со времени своего первого бала, состоявшегося в дублинском замке пять лет назад, однако такое всеобщее внимание все же ее всегда немного опьяняло. Но сегодня она была, пожалуй, несколько бледной и рассеянной, что, впрочем, лишь подчеркивало ее очарование, придавая ему оттенок загадочности. Непривычной для хорошо знавших ее людей холодностью веяло от леди О'Мой, когда, машинально обмахиваясь веером, она чуть отрешенно улыбалась блистательным офицерам, умолявшим ее оказать честь принять приглашение на танец.
Приближалась первая кадриль, и военно-морской флот увел приз из-под носа у армии. Дав согласие на танец капитану Гленни, леди О'Мой увидела Тремейна, проходившего мимо под руку с Сильвией, и, остановившись, коснулась веером его рукава.
— А меня не приглашаешь на танец, Нед? — кокетливо упрекнула она.
— Потому что не смею надеяться на благосклонность. — Я не настаиваю, но мне нужно кое-что тебе сказать. Встретив ее взгляд, он удивился, найдя его странно серьезным для нее, и, отвечая на него, обещал подойти.
То ли он забыл об обещании, то ли не думал, что его выполнение должно быть таким скорым, но, когда кадриль закончилась, капитан неспешно прошел с мисс Армитидж через одну из заполненных гостями передних и вывел ее на пустой балкон, нависавший над садом, где царила прохлада. Невдалеке виднелась река, мерцающая огнями кораблей британского флота, безмятежно покачивающихся на якоре.
Мисс Армитидж облокотилась о балюстраду.
— Вас хочет видеть Юна, — сказала она.
Стоя рядом, капитан Тремейн любовался ее изящным профилем, четко очерченным на фоне ночи льющимся из окон светом, локонами густых черных волос, ниспадающих на шею, слабо мерцающей на ней ниткой жемчуга, которой сейчас играли пальцы мисс Армитидж. Трудно было сказать, что в этот момент больше занимало его мысли: изящный профиль, восхитительный изгиб шеи или жемчужные бусы. Это украшение представлялось ему вещицей очень дорогой, во всяком случае, не по его карману, уж точно.
Он так глубоко погрузился в свои мысли, что мисс Армитидж была вынуждена напомнить:
— Юна хочет вас видеть, капитан Тремейн.
— Едва ли столь же сильно, — ответил он, — как иные хотят видеть вас.
Она рассмеялась как-то особенно, по-мальчишески.
— Благодарю, что вы не сказали, «столь же сильно как вы хотели бы видеть иных».
— Мисс Армитидж, я всегда стараюсь быть прямым в своих высказываниях, разумеется, насколько это позволяют приличия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68