Сантафора сел, мрачно усмехаясь, вопросов ему не задали, все поняли без слов.
— Говори, — разлепил губы граф. — Мы всегда готовы выслушать тебя, Франческо.
Мессер д'Альди поклонился, откашлялся.
— Мессер Джанпаоло объяснил нам, к каким последствиям для страны приведет смерть Чезаре Борджа. Тут и спорить не о чем: цель оправдывает средства. Но мы должны подумать и о другом: а как его смерть отразится на нас?
— Жертвовать собой во благо государства — святая обязанность каждого гражданина, — просипел Джанпаоло.
— Так как мессер Джанпаоло намеревается укрыться в Сиене, ему легко говорить об этом, — поддел Бальони Франческо.
Кто-то засмеялся, Бальони сердито выругался, и графу Гвидо пришлось вмешаться, чтобы успокоить его.
— Лично я полагаю, что нет нужды идти на жертвы, если, как в нашем конкретном случае, можно обойтись без них. Мы должны учитывать, что под началом Чезаре Борджа служат преданные ему капитаны: Корелла, Шипионе, делла Вольпе, можно назвать и других. Такие люди не оставят безнаказанной смерть герцога. А какой будет их месть, сейчас не скажет никто. Вполне возможно, что Солиньола перестанет существовать. Не только город, но и все его жители. В ярости своей они могут не пощадить ни женщин, ни детей, о мужчинах я и не говорю. Нельзя исключить такой исход, не правда ли, господа? — Мрачные взгляда подсказывали ему, что подобные мысли ранее не посещали присутствующих. — Вот почему я хочу внести иное предложение, которое, собственно, направлено на достижение той же цели, но лишено крайне негативных последствий для Солиньолы и, пожалуй, Ассизи. Ибо, если герцога убьют, тамошним жителям также достанется от его капитанов.
Я предлагаю взять герцога Валентино живым и держать его в заложниках, угрожая повесить, если армия осадит Солиньолу. Тем самым капитаны не будут досаждать нам, а мы отправим послов к папе. Предложим его святейшеству жизнь и свободу его сына в обмен на наши жизни и нашу свободу, а также буллу, гарантирующую нам неприсоединение к землям церкви. А чтобы его святейшество не слишком долго раздумывал, назначим крайний срок, пообещав повесить господина нашего Чезаре Борджа, если по его истечений мы не получим требуемую буллу.
— Блестящая мысль! — воскликнул Бальони.
Остальные зааплодировали.
— Дело за немногим, — добавил Франческо д'Альди, захватить герцога в плен.
— Это точно, — тяжело вздохнул мессер Павано.
— Но полагаю, хитростью нам удастся заманить его в ловушку.
— Для этого хитростью нам надо сравняться с Борджа, — пробурчал Сантафора.
Посыпались различные предложения, столь очевидные, что браться за их реализацию не имело и смысла. В бесплодной дискуссии прошли еще полчаса, но они так и не приблизились к желанному результату. Над столом повеяло отчаянием когда слово взяла монна Пантазилия.
Она медленно поднялась, высокая, стройная, в желтовато-коричневом обтягивающем стан платье. Чуть наклонилась вперед, грудь ее вздымалась и опускалась, выдавая учащенное от волнения дыхание, щеки раскраснелись, в глазах появился охотничий блеск.
— Настал час, когда будущая правительница Солиньолы должна спасти город. Тем самым я докажу мое право властвовать здесь, хотя и молю Бога, чтобы время это наступило не скоро.
Тишину крайнего изумления, упавшую на зал после столь эмоционального монолога Пантазилии, нарушил ее отец.
— Ты, Пантазилия? Да что ты можешь?
— То, на что не способен ни один из мужчин. Ибо сражаться нам надлежит не оружием, но женскими чарами.
Поднялся гвалт, запротестовали все, за исключением Бальони, которого заботило лишь одно: устранение герцога. Как это будет сделано, его не волновало.
Пантазилия подняла руку, призывая дать ей возможность продолжить, и скоро добилась своего.
— Сейчас мы говорим о спасении Солиньолы. И этого вполне достаточно, чтобы я выступила против герцога. Но за ним есть еще один должок, — она смертельно побледнела, покачнулась, на мгновение закрыла глаза. Затем, взяв себя в руки, заговорила вновь:
— Этой весной я и Пьетро Варано собирались пожениться. Но три месяца назад Пьетро Варано по приговору герцога задушили на рыночной площади в Пезаро. Я должна рассчитаться с герцогом Валентино, и жажда мести укрепит меня в осуществлении того, что под силу лишь женщине.
— Но это же опасно! — вскричал старый граф.
— Не думаю. Да и какая может грозить мне опасность? В Ассизи меня не знают, последний раз я бывала там лишь маленькой девочкой. Едва ли узнают меня и в Солиньоле, после возвращения из Мантуи я редко показывалась на улицах. И я буду осторожна. Господа, не нужно меня отговаривать. Я решила взвалить на себя тяжкую ношу спасения нашей Солиньолы, тысяч ее граждан. Как правильно указал мессер Джанпаоло, святая обязанность каждого — жертвовать собой ради государства. Обычно такого от нас не требуется. Сегодня — это насущная необходимость.
Мужчины заворчали, но вслух возражать не стали, а повернулись к отцу Пантазилии. Решение мог вынести только он. Граф глубоко задумался, обхватив голову руками.
— Но… что вы задумали? — спросил Джанлука делла Пьеве.
Незамедлительный ответ Пантазилии показал всем, что предложение ее базируется на прочном фундаменте.
— Я поеду в Ассизи в сопровождении дюжины солдат Сантафоры, переодетых крестьянами и слугами. И пока Солиньола будет противостоять Борджа, которому из-за этого придется задержаться в Ассизи. я найду способ заманить его в западню, свяжу по рукам и ногам и переправлю в Сиену, где будет ждать мессер Джанпаоло. Мессер делла Пьеве, мне потребуется ваш дом в Ассизи. Надеюсь, вы предоставите его в мое полное распоряжение?
— Предоставить вам мой дом? Предоставить его вам, нашей несравненной красавице, чтобы он стал мышеловкой, а вы — кусочком сыра, приманкой? — ужаснулся делла Пьеве. — Об этом вы меня просите?
Пантазилия потупила взор. Покраснела еще сильнее.
— Солиньола в опасности. Тысячи женщин и детей могут лишиться не только крова, но и жизни. И может ли одна женщина колебаться, — она подняла голову и яростным взором окинула сидящих за столом, — если принесенная ею маленькая жертва может осчастливить целую страну.
Вот тут заговорил старый граф. Лицо его разом осунулось.
— Она права. Это ее долг перед людьми, которыми она рождена править. Никто из нас не может предложить лучшего. Поэтому вы, делла Пьеве, отдадите Пантазилии свой дом, а ты, Сантафора, выделишь дюжину солдат.
***
Ассизи, сдавшийся без сопротивления, вернулся к обычной жизни, которую, впрочем, не так уж и нарушил приход Чезаре Борджа.
И пусть рушились троны, гибли правители, сменялись династии, горожане по-прежнему ели, пили, спали, воспитывали детей и занимались повседневными делами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57