Может, следовало сделать для него что-то
другое? Этого он не знал.
Моуз было подумал, не обратиться ли к кому за помощью, но от одной
мысли, что придется просить о помощи, даже не зная, в чем она должна
заключаться, ему стало тошно. Потом он представил себе, каково было бы ему
самому, если б, измученный и больной, он очутился в неведомом далеком краю
и никто не сумел бы ему помочь из-за того, что там не знали бы, что он
такое.
Это заставило его наконец решиться; и он направился к телефону. Но
кого ему вызывать, доктора или ветеринара? Он остановился на докторе,
потому что существо находилось в доме. Если б оно лежало в сарае, он
позвонил бы ветеринару.
Это была местная телефонная линия, слышимость - хуже некуда, и,
поскольку Моуз был туговат на ухо, он пользовался телефоном довольно
редко. Временами он говорил себе, что телефон ничуть не лучше других
новшеств, которые только портят людям жизнь, и не раз грозился выбросить
его. Но сейчас он был доволен, что этого не сделал.
Телефонистка соединила его с доктором Бенсоном, и оба они не очень-то
хорошо слышали друг друга, но Моуз все-таки ухитрился объяснить доктору,
кто звонит и что ему нужна его помощь, и доктор обещал приехать.
Облегченно вздохнув, Моуз повесил трубку и немного постоял, ничего не
делая. Но вдруг его поразила мысль, что в лесу могли остаться другие такие
же существа. Он понятия не имел, кто они, что здесь делают, куда держат
путь, но не вызывало сомнений, что этот, на кровати, - чужестранец,
прибывший из далеких мест. И разум подсказывал, что таких, как он, может
быть несколько, ведь в дальней дороге одиноко, и любой человек - или любое
другое живое существо - предпочтет путешествовать в компании.
Он снял с крючка фонарь и, тяжело ступая, вышел за дверь.
Ночь была темна, как тысяча черных кошек, и фонарь светил очень
слабо, но для Моуза это не имело значения: он знал свою ферму как
собственные пять пальцев.
Он спустился по тропинке к лесу, В этот час здесь было жутко, но
Старый Моуз был не из тех, кто боится ночного леса. Продираясь сквозь
кустарник и высоко подняв фонарь, чтобы осветить площадь побольше, он
осмотрел поляну, где нашел существо, но там никого больше не оказалось.
Однако он нашел кое-что другое - нечто, похожее на огромную птичью
клетку, сплетенную из металлических прутьев, которая застряла в густом
кусте орешника. Он попытался вытащить ее, но она так прочно засела в
ветках кустарника, что не сдвинулась с места.
Он огляделся, чтобы понять, откуда она попала сюда. Вверху над собой
он увидел сломанные ветви деревьев, через которые она пробила себе дорогу,
а еще выше холодно сияли звезды, казавшиеся очень далекими.
Моуз ни на миг не усомнился в том, что существо, лежавшее сейчас на
его постели около плиты, явилось сюда в этом невиданном плетеном
сооружении. Он немного подивился, но не стал особенно вдумываться, ведь
вся эта история казалась настолько сверхъестественной, что он сознавал,
как мало у него шансов найти ей какое-нибудь разумное объяснение.
Моуз вернулся к дому, и едва он успел задуть фонарь и повесить его на
крюк, как послышался шум подъезжающей машины.
Подойдя к двери дома, доктор несколько рассердился, увидев стоявшего
на пороге Старого Моуза.
- Что-то вы не похожи на больного, - сварливо произнес он. - Должно
быть, не так уж вам худо, чтобы тащить меня сюда посреди ночи.
- А я и не болен, - сказал Моуз.
- Тогда зачем вы мне звонили? - рассердившись еще больше, спросил
доктор.
- У меня в доме кое-кто заболел, - ответил Моуз. - Может, вы сумеете
помочь ему. Я бы сам попробовал, да не знаю как.
Доктор вошел в дом, и Моуз закрыл дверь.
- У вас тут что-нибудь протухло? - спросил доктор.
- Нет, это он так воняет. Сперва было совсем невмоготу, но теперь я
уже попривык.
Доктор заметил на кровати существо и направился к нему.
Старый Моуз услышал, как доктор словно бы захлебнулся, и увидел, что
он, напряженно вытянувшись, застыл на месте.
Потом доктор нагнулся и стал внимательно разглядывать лежавшее перед
ним существо.
Когда он выпрямился и повернулся лицом к Моузу, только безграничное
изумление помешало ему окончательно выйти из себя.
- Моуз! - взвизгнул он. - Что это такое?
- Сам не знаю, - ответил Моуз. - Я нашел его в лесу, ему было плохо,
оно стонало, и я не мог его там бросить одного.
- Вы считаете, что оно заболело?
- Я знаю это, - сказал Моуз. - Ему немедленно нужно помочь. Боюсь,
что оно умирает.
Доктор снова повернулся к кровати, откинул одеяло и пошел за лампой,
чтобы получше рассмотреть существо. Он оглядел его со всех сторон,
боязливо потыкал в него пальцем и многозначительно прищелкнул языком, как
это умеют делать одни лишь врачи.
Потом он снова прикрыл существо одеялом и отнес на стол лампу.
- Моуз, - проговорил он, - я ничем не могу помочь ему.
- Но вы же врач!
- Я лечу людей, Моуз. Мне не известно, что это за существо, одно ясно
- это не человек. Я даже приблизительно не могу определить, что с ним,
если вообще в его организме что-то разладилось. А если б мне все-таки
удалось поставить диагноз, я не знал бы, как его лечить, не причиняя
вреда. К тому же я не уверен, что это животное. Многое в нем говорит за
то, что это растение.
Потом доктор спросил Моуза, где он нашел существо, и Моуз рассказал,
как все произошло. Но он ни словом не обмолвился про клетку - сама мысль о
ней казалась настолько фантастичной, что у него язык не повернулся
рассказать.
Достаточно того, что он нашел это существо и принес его в дом, и
незачем упоминать о клетке.
- Вот что я вам скажу, - произнес доктор. - Это ваше существо не
известно ни одной из земных наук. Сомневаюсь, видели ли когда-нибудь на
Земле что-либо подобное. Лично я не знаю, что оно из себя представляет, и
не собираюсь ломать над этим голову. На вашем месте я связался бы с
Мэдисонским университетом. Может, там кто-нибудь и сообразит, что это
такое. В любом случае им будет интересно ознакомиться с вашей находкой.
Они непременно захотят обследовать его.
Моуз подошел к буфету, достал коробку из-под сигар, почти доверху
наполненную серебряными долларами, и расплатился с доктором. Добродушно
пошутив над этим его чудачеством, доктор опустил монеты в карман.
Моуз с редким упрямством держался за свои серебряные доллары.
- В бумажных деньгах есть что-то незаконное, - не раз говорил он. -
Мне нравится трогать серебро и слушать, как оно позвякивает. В нем
чувствуется сила.
1 2 3 4 5 6 7
другое? Этого он не знал.
Моуз было подумал, не обратиться ли к кому за помощью, но от одной
мысли, что придется просить о помощи, даже не зная, в чем она должна
заключаться, ему стало тошно. Потом он представил себе, каково было бы ему
самому, если б, измученный и больной, он очутился в неведомом далеком краю
и никто не сумел бы ему помочь из-за того, что там не знали бы, что он
такое.
Это заставило его наконец решиться; и он направился к телефону. Но
кого ему вызывать, доктора или ветеринара? Он остановился на докторе,
потому что существо находилось в доме. Если б оно лежало в сарае, он
позвонил бы ветеринару.
Это была местная телефонная линия, слышимость - хуже некуда, и,
поскольку Моуз был туговат на ухо, он пользовался телефоном довольно
редко. Временами он говорил себе, что телефон ничуть не лучше других
новшеств, которые только портят людям жизнь, и не раз грозился выбросить
его. Но сейчас он был доволен, что этого не сделал.
Телефонистка соединила его с доктором Бенсоном, и оба они не очень-то
хорошо слышали друг друга, но Моуз все-таки ухитрился объяснить доктору,
кто звонит и что ему нужна его помощь, и доктор обещал приехать.
Облегченно вздохнув, Моуз повесил трубку и немного постоял, ничего не
делая. Но вдруг его поразила мысль, что в лесу могли остаться другие такие
же существа. Он понятия не имел, кто они, что здесь делают, куда держат
путь, но не вызывало сомнений, что этот, на кровати, - чужестранец,
прибывший из далеких мест. И разум подсказывал, что таких, как он, может
быть несколько, ведь в дальней дороге одиноко, и любой человек - или любое
другое живое существо - предпочтет путешествовать в компании.
Он снял с крючка фонарь и, тяжело ступая, вышел за дверь.
Ночь была темна, как тысяча черных кошек, и фонарь светил очень
слабо, но для Моуза это не имело значения: он знал свою ферму как
собственные пять пальцев.
Он спустился по тропинке к лесу, В этот час здесь было жутко, но
Старый Моуз был не из тех, кто боится ночного леса. Продираясь сквозь
кустарник и высоко подняв фонарь, чтобы осветить площадь побольше, он
осмотрел поляну, где нашел существо, но там никого больше не оказалось.
Однако он нашел кое-что другое - нечто, похожее на огромную птичью
клетку, сплетенную из металлических прутьев, которая застряла в густом
кусте орешника. Он попытался вытащить ее, но она так прочно засела в
ветках кустарника, что не сдвинулась с места.
Он огляделся, чтобы понять, откуда она попала сюда. Вверху над собой
он увидел сломанные ветви деревьев, через которые она пробила себе дорогу,
а еще выше холодно сияли звезды, казавшиеся очень далекими.
Моуз ни на миг не усомнился в том, что существо, лежавшее сейчас на
его постели около плиты, явилось сюда в этом невиданном плетеном
сооружении. Он немного подивился, но не стал особенно вдумываться, ведь
вся эта история казалась настолько сверхъестественной, что он сознавал,
как мало у него шансов найти ей какое-нибудь разумное объяснение.
Моуз вернулся к дому, и едва он успел задуть фонарь и повесить его на
крюк, как послышался шум подъезжающей машины.
Подойдя к двери дома, доктор несколько рассердился, увидев стоявшего
на пороге Старого Моуза.
- Что-то вы не похожи на больного, - сварливо произнес он. - Должно
быть, не так уж вам худо, чтобы тащить меня сюда посреди ночи.
- А я и не болен, - сказал Моуз.
- Тогда зачем вы мне звонили? - рассердившись еще больше, спросил
доктор.
- У меня в доме кое-кто заболел, - ответил Моуз. - Может, вы сумеете
помочь ему. Я бы сам попробовал, да не знаю как.
Доктор вошел в дом, и Моуз закрыл дверь.
- У вас тут что-нибудь протухло? - спросил доктор.
- Нет, это он так воняет. Сперва было совсем невмоготу, но теперь я
уже попривык.
Доктор заметил на кровати существо и направился к нему.
Старый Моуз услышал, как доктор словно бы захлебнулся, и увидел, что
он, напряженно вытянувшись, застыл на месте.
Потом доктор нагнулся и стал внимательно разглядывать лежавшее перед
ним существо.
Когда он выпрямился и повернулся лицом к Моузу, только безграничное
изумление помешало ему окончательно выйти из себя.
- Моуз! - взвизгнул он. - Что это такое?
- Сам не знаю, - ответил Моуз. - Я нашел его в лесу, ему было плохо,
оно стонало, и я не мог его там бросить одного.
- Вы считаете, что оно заболело?
- Я знаю это, - сказал Моуз. - Ему немедленно нужно помочь. Боюсь,
что оно умирает.
Доктор снова повернулся к кровати, откинул одеяло и пошел за лампой,
чтобы получше рассмотреть существо. Он оглядел его со всех сторон,
боязливо потыкал в него пальцем и многозначительно прищелкнул языком, как
это умеют делать одни лишь врачи.
Потом он снова прикрыл существо одеялом и отнес на стол лампу.
- Моуз, - проговорил он, - я ничем не могу помочь ему.
- Но вы же врач!
- Я лечу людей, Моуз. Мне не известно, что это за существо, одно ясно
- это не человек. Я даже приблизительно не могу определить, что с ним,
если вообще в его организме что-то разладилось. А если б мне все-таки
удалось поставить диагноз, я не знал бы, как его лечить, не причиняя
вреда. К тому же я не уверен, что это животное. Многое в нем говорит за
то, что это растение.
Потом доктор спросил Моуза, где он нашел существо, и Моуз рассказал,
как все произошло. Но он ни словом не обмолвился про клетку - сама мысль о
ней казалась настолько фантастичной, что у него язык не повернулся
рассказать.
Достаточно того, что он нашел это существо и принес его в дом, и
незачем упоминать о клетке.
- Вот что я вам скажу, - произнес доктор. - Это ваше существо не
известно ни одной из земных наук. Сомневаюсь, видели ли когда-нибудь на
Земле что-либо подобное. Лично я не знаю, что оно из себя представляет, и
не собираюсь ломать над этим голову. На вашем месте я связался бы с
Мэдисонским университетом. Может, там кто-нибудь и сообразит, что это
такое. В любом случае им будет интересно ознакомиться с вашей находкой.
Они непременно захотят обследовать его.
Моуз подошел к буфету, достал коробку из-под сигар, почти доверху
наполненную серебряными долларами, и расплатился с доктором. Добродушно
пошутив над этим его чудачеством, доктор опустил монеты в карман.
Моуз с редким упрямством держался за свои серебряные доллары.
- В бумажных деньгах есть что-то незаконное, - не раз говорил он. -
Мне нравится трогать серебро и слушать, как оно позвякивает. В нем
чувствуется сила.
1 2 3 4 5 6 7