Окаменелости!
"Но почему окаменелости нарушают мой покой?" - спросило оно себя и
неожиданно с волнением или чем-то очень похожим на волнение догадалось.
Окаменелости принадлежали не растениям, древним предкам тех пурпурных
цветов, которые росли на теперешней поверхности, а животным - формам,
более совершенным в своей структуре, гораздо дальше продвинувшимся по
лестнице эволюции.
Жизнь в Космосе была такой редкостью! На некоторых планетах
существовали лишь простейшие формы, находящиеся на границе растительного и
животного мира - чуть более развитые, чем растения, но еще не животные. "Я
могло бы и догадаться, - подумало оно. - Меня должны были насторожить эти
пурпурные растения - ведь они достаточно организованы, это не простейшие
формы". Несмотря на смертельную атмосферу, радиацию, жидкость, которая не
была водой, силы эволюции на этой планете не дремали.
Оно отобрало небольшую окаменелость - скорее всего хитиновый покров -
которая все еще содержала нечто, напоминающее скелет. У него были голова,
тело, лапы, довольно плоский хвост для передвижения в том жутком
химическом вареве, которое когда-то было океаном. Были у него и челюсти,
чтобы хватать и удерживать добычу, глаза - возможно, гораздо больше глаз,
чем диктовалось необходимостью. Сохранились отдельные следы пищевода,
остатки нервов или, по меньшей мере, каналов, по которым они тянулись.
Оно подумало о том далеком, туманном времени, когда он ("Он? Сначала
было я. А теперь он. Две личности, вернее, две ипостаси одной личности. Не
оно, а я и он".) лежал, разлившись тонким слоем по твердому пласту
известняка, и думал об окаменелостях и о себе. Особенно его интересовала
именно эта окаменелость и то далекое, туманное время, в котором
окаменелость была найдена впервые, когда вообще в первый раз он узнал о
существовании окаменелостей. Он вспомнил, как ее нашли и как она
называлась. Трилобит. Кто-то сказал ему, что это трилобит, но он не мог
припомнить, кто. Все это было слишком давно и настолько затеряно в
пространстве, что в памяти осталась лишь окаменелость, которая называлась
трилобит.
Но ведь было же другое время, другой мир, в котором он был молод!
Тогда, в первые мгновения после пробуждения, он знал, что его не включали,
не высиживали и не рожали каждый раз снова. У него было прошлое. В былые
времена, проснувшись, он сохранял личность. "Я не молод, - подумал он. - Я
сама древность. Существо с прошлым".
"Мысли о глазах, теле, руках, ногах - может быть, это память об ином
времени или временах? Может быть, когда-то я действительно обладал
головой, глазами, телом?"
Вероятно, он ошибался. Вероятно, это лишь призрак памяти, порожденный
какой-то случайностью, событием или сочетанием того и другого, происшедших
с другим существом. Возможно, это память, привнесенная по ошибке, - не
его, а чья-то еще. А если окажется, что это его собственная память, то что
же с ним произошло, как он изменился?
На какое-то время он забыл про известняк и окаменелости. Он
расслабленно и спокойно лежал, распластавшись в складках породы, надеясь,
что спокойствие и расслабленность принесут ответ. Ответ появился, но
частичный, раздражающий и мучительный своей неопределенностью. Была не
одна, а множество планет, разбросанных на расстоянии бесчисленных световых
лет.
"Если это так, - думал он, - то во всем должен быть какой-то смысл.
Иначе зачем нужны множество планет и информация о них?" И это была новая
непрошеная мысль - информация о планетах. Зачем нужна информация? С какой
целью он ее собирал? Безусловно, не для себя - ему эта информация не была
нужна, он не мог ею воспользоваться. Может быть, он всего лишь собиратель,
жнец, накопитель и передатчик собранной информации?
А если не для себя, то для кого? Он подождал, пока не возникнет
ответ, пока память не возьмет свое, но понял, что достиг предела.
Он медленно вернулся на склон холма.
Комок грунта возле него шевельнулся, и наблюдатель сразу заметил, что
это не порода, а живое существо такой же окраски. Существо передвигалось
быстро. Оно перемещалось короткими плавными движениями, будто тень, а
когда останавливалось, сливалось с грунтом.
Наблюдатель знал, что существо изучает его, рассматривает, и силился
предположить, что оно может видеть. Возможно, существо почуяло нечто,
обладающее тем же странным и неопределенным качеством, которое называется
жизнью, почувствовало присутствие иной личности. "Может быть, оно
чувствует силовое поле? - подумал он. - Могу я быть силовым полем,
разумом, лишенным членов и заключенным в силовое поле?"
Он не шевелился, позволяя существу рассмотреть себя. Оно плавно
кружило вокруг, взметая при каждом движении фонтанчики песка и оставляя за
собой взрыхленную бороздку. Оно приближалось.
Вот и попалось! Он держал замершее существо, будто охватив его
множеством рук. Он исследовал его, но это не было аналитическое
исследование, ему лишь надо было знать, что это такое. Протоплазма, хорошо
защищенная от радиации и, возможно, - в этом он не был уверен, - даже
развившая в себе способность использовать ее энергию. Вероятнее всего -
организм, не способный существовать без радиации, который нуждался в ней
так же, как другие нуждаются в тепле, пище или кислороде. Существо
разумное, обладающее многочисленными эмоциями - вероятно, вид разума, еще
не способный построить развитую культуру, но все же достаточно развитый.
Еще несколько миллионов лет и он, наверное, породит цивилизацию.
Он отпустил его. Все так же плавно существо умчалось прочь. Он
потерял его из виду, но какое-то время еще мог следить за его перемещением
по разматывавшейся ниточке следов и фонтанчикам взлетавшего в воздух
песка.
У него было много дел. Надо узнать профиль атмосферы, провести анализ
почвы и тех микроорганизмов, которые могли в ней оказаться, определить
состав жидкости в ручье, исследовать растительный мир, провести
геологические исследования, измерить силу магнитного поля и интенсивность
радиации. Но сначала необходимо произвести общее исследование планеты,
чтобы классифицировать ее и указать районы, которые могли бы представлять
экономический интерес.
Опять всплыло новое слово, которого раньше у него не было -
экономический. Напрягая память, свой теоретический разум, заключенный в
гипотетическое силовое поле, он старался найти определение этому слову.
Когда он нашел его, то смысл проступил ясно и четко - единственное,
что ясно и четко представилось ему на этой планете.
1 2 3 4
"Но почему окаменелости нарушают мой покой?" - спросило оно себя и
неожиданно с волнением или чем-то очень похожим на волнение догадалось.
Окаменелости принадлежали не растениям, древним предкам тех пурпурных
цветов, которые росли на теперешней поверхности, а животным - формам,
более совершенным в своей структуре, гораздо дальше продвинувшимся по
лестнице эволюции.
Жизнь в Космосе была такой редкостью! На некоторых планетах
существовали лишь простейшие формы, находящиеся на границе растительного и
животного мира - чуть более развитые, чем растения, но еще не животные. "Я
могло бы и догадаться, - подумало оно. - Меня должны были насторожить эти
пурпурные растения - ведь они достаточно организованы, это не простейшие
формы". Несмотря на смертельную атмосферу, радиацию, жидкость, которая не
была водой, силы эволюции на этой планете не дремали.
Оно отобрало небольшую окаменелость - скорее всего хитиновый покров -
которая все еще содержала нечто, напоминающее скелет. У него были голова,
тело, лапы, довольно плоский хвост для передвижения в том жутком
химическом вареве, которое когда-то было океаном. Были у него и челюсти,
чтобы хватать и удерживать добычу, глаза - возможно, гораздо больше глаз,
чем диктовалось необходимостью. Сохранились отдельные следы пищевода,
остатки нервов или, по меньшей мере, каналов, по которым они тянулись.
Оно подумало о том далеком, туманном времени, когда он ("Он? Сначала
было я. А теперь он. Две личности, вернее, две ипостаси одной личности. Не
оно, а я и он".) лежал, разлившись тонким слоем по твердому пласту
известняка, и думал об окаменелостях и о себе. Особенно его интересовала
именно эта окаменелость и то далекое, туманное время, в котором
окаменелость была найдена впервые, когда вообще в первый раз он узнал о
существовании окаменелостей. Он вспомнил, как ее нашли и как она
называлась. Трилобит. Кто-то сказал ему, что это трилобит, но он не мог
припомнить, кто. Все это было слишком давно и настолько затеряно в
пространстве, что в памяти осталась лишь окаменелость, которая называлась
трилобит.
Но ведь было же другое время, другой мир, в котором он был молод!
Тогда, в первые мгновения после пробуждения, он знал, что его не включали,
не высиживали и не рожали каждый раз снова. У него было прошлое. В былые
времена, проснувшись, он сохранял личность. "Я не молод, - подумал он. - Я
сама древность. Существо с прошлым".
"Мысли о глазах, теле, руках, ногах - может быть, это память об ином
времени или временах? Может быть, когда-то я действительно обладал
головой, глазами, телом?"
Вероятно, он ошибался. Вероятно, это лишь призрак памяти, порожденный
какой-то случайностью, событием или сочетанием того и другого, происшедших
с другим существом. Возможно, это память, привнесенная по ошибке, - не
его, а чья-то еще. А если окажется, что это его собственная память, то что
же с ним произошло, как он изменился?
На какое-то время он забыл про известняк и окаменелости. Он
расслабленно и спокойно лежал, распластавшись в складках породы, надеясь,
что спокойствие и расслабленность принесут ответ. Ответ появился, но
частичный, раздражающий и мучительный своей неопределенностью. Была не
одна, а множество планет, разбросанных на расстоянии бесчисленных световых
лет.
"Если это так, - думал он, - то во всем должен быть какой-то смысл.
Иначе зачем нужны множество планет и информация о них?" И это была новая
непрошеная мысль - информация о планетах. Зачем нужна информация? С какой
целью он ее собирал? Безусловно, не для себя - ему эта информация не была
нужна, он не мог ею воспользоваться. Может быть, он всего лишь собиратель,
жнец, накопитель и передатчик собранной информации?
А если не для себя, то для кого? Он подождал, пока не возникнет
ответ, пока память не возьмет свое, но понял, что достиг предела.
Он медленно вернулся на склон холма.
Комок грунта возле него шевельнулся, и наблюдатель сразу заметил, что
это не порода, а живое существо такой же окраски. Существо передвигалось
быстро. Оно перемещалось короткими плавными движениями, будто тень, а
когда останавливалось, сливалось с грунтом.
Наблюдатель знал, что существо изучает его, рассматривает, и силился
предположить, что оно может видеть. Возможно, существо почуяло нечто,
обладающее тем же странным и неопределенным качеством, которое называется
жизнью, почувствовало присутствие иной личности. "Может быть, оно
чувствует силовое поле? - подумал он. - Могу я быть силовым полем,
разумом, лишенным членов и заключенным в силовое поле?"
Он не шевелился, позволяя существу рассмотреть себя. Оно плавно
кружило вокруг, взметая при каждом движении фонтанчики песка и оставляя за
собой взрыхленную бороздку. Оно приближалось.
Вот и попалось! Он держал замершее существо, будто охватив его
множеством рук. Он исследовал его, но это не было аналитическое
исследование, ему лишь надо было знать, что это такое. Протоплазма, хорошо
защищенная от радиации и, возможно, - в этом он не был уверен, - даже
развившая в себе способность использовать ее энергию. Вероятнее всего -
организм, не способный существовать без радиации, который нуждался в ней
так же, как другие нуждаются в тепле, пище или кислороде. Существо
разумное, обладающее многочисленными эмоциями - вероятно, вид разума, еще
не способный построить развитую культуру, но все же достаточно развитый.
Еще несколько миллионов лет и он, наверное, породит цивилизацию.
Он отпустил его. Все так же плавно существо умчалось прочь. Он
потерял его из виду, но какое-то время еще мог следить за его перемещением
по разматывавшейся ниточке следов и фонтанчикам взлетавшего в воздух
песка.
У него было много дел. Надо узнать профиль атмосферы, провести анализ
почвы и тех микроорганизмов, которые могли в ней оказаться, определить
состав жидкости в ручье, исследовать растительный мир, провести
геологические исследования, измерить силу магнитного поля и интенсивность
радиации. Но сначала необходимо произвести общее исследование планеты,
чтобы классифицировать ее и указать районы, которые могли бы представлять
экономический интерес.
Опять всплыло новое слово, которого раньше у него не было -
экономический. Напрягая память, свой теоретический разум, заключенный в
гипотетическое силовое поле, он старался найти определение этому слову.
Когда он нашел его, то смысл проступил ясно и четко - единственное,
что ясно и четко представилось ему на этой планете.
1 2 3 4