Но это как нарывающая заноза.
— Потому что пьет?
— И поэтому тоже.
— Ваш патрон был с ней несчастлив?
— Он никогда не жаловался. Он мало-помалу стал вести свою собственную жизнь.
— Вы только что говорили о корешках чеков, которые проходят через ваши руки. Думаю, что он выписывал их на имя женщин, с которыми проводил большее или меньшее количество дней.
— Я тоже так думаю, но доказательств у меня нет.
Эти чеки выписывались на предъявителя, а не на какое-нибудь конкретное лицо. Чеки были и на пять тысяч франков, и на двадцать…
— Сумма каждый месяц была одной и той же?
— Нет. Именно потому я и думаю, что пристанища у него не было.
Теперь они молча смотрели друг на друга. В конце концов старший клерк вздохнул:
— Кое-кто из персонала видел, как он входил в ночные кабаре. Почти всегда в этих случаях он исчезал — ненадолго или надолго.
— Вы ведь думаете, что с ним случилось несчастье?
— Боюсь, что да. А вы, господин комиссар?
— По тому немногому, что я пока знаю, — тоже… Случалось ли, что ему в контору звонили женщины? Наверное все переговоры идут через коммутатор?
— Я, конечно, разговаривал с телефонисткой. Нет и намека на звонки подобного рода.
— Следовательно, можно предположить, что во время своих исчезновений он пользовался вымышленным именем.
— Есть одна деталь, которую я должен, наверное, сообщить вам. Волноваться я начал еще недели две назад. Я позвонил госпоже Сабен-Левек, чтобы сказать ей об этом, и посоветовал связаться с полицией.
— Что она ответила?
— Что еще нечего волноваться и она сделает это, когда сочтет нужным.
— Она не попросила вас подняться и не спустилась сама, чтобы поговорить с вами?
— Нет.
— Пока у меня нет больше к вам вопросов. Если что-нибудь появится, не сочтите за труд позвонить в уголовную полицию. Давайте тем не менее уточним. Слуги со второго этажа разделяют чувства служащих конторы к госпоже Сабен-Левек?
— Да. Особенно кухарка. Мари Жалон работает в доме уже сорок лет, она знала господина Жерара еще ребенком и буквально ненавидит ее.
— А остальные?
— Терпят ее присутствие, не больше. Кроме горничной Клер Марель: она предана хозяйке и раздевает ее перед тем, как уложить в постель, когда та валяется на полу.
— Благодарю вас.
— Вы собираетесь начать следствие?
— Козырей у меня для этого маловато. Буду держать вас в курсе дела.
Мегрэ вышел из конторы и около станции метро Сольферино решил заглянуть в кафе. Коньяк он заказывать не стал — комиссар возненавидел его надолго, а ограничился большой кружкой очень холодного пива.
— Есть у вас телефонные жетоны?
Он прикрыл за собой дверь кабины и принялся искать номер телефона мэтра Бернара д'Аржана, у которого, по словам Натали, она работала до замужества. В телефонной книге его не значилось.
Мегрэ допил свое пиво и, остановив такси, назвал шоферу адрес на у яйце Риволи.
— Подождите меня. Я недолго.
Мегрэ зашел в привратницкую, которая была похожа на небольшую гостиную. Привратником оказался седовласый мужчина.
— Будьте добры, мэтр д'Аржан?..
— Он уж лет десять, как умер.
— Вы уже работали здесь тогда?
— Я тут уже тридцать лет.
— Кто занял его контору?
— Это больше не адвокатская контора, а бюро архитектора господина Мажа.
— Из старого персонала там кто-нибудь остался?
— У мэтра д'Аржана была только старенькая секретарша, она ушла на пенсию и вернулась в родные места.
— Вы не знали такую мадемуазель Фрасье?
— Хорошенькая брюнетка, она была все время чем-то возбуждена? Она работала у мэтра д'Аржана лет двадцать тому назад. Работа ей не нравилась, и она пробыла в конторе не больше года. Не знаю, что с ней сталось.
Хмурясь, Мегрэ снова уселся в такси. Разумеется, следствие только начиналось, но начиналось оно не лучшим образом: зацепиться было не за что. Кроме того, надо было соблюдать тайну, так как нотариус мог прекрасным образом объявиться не сегодня завтра.
Солнце скрылось за домами. Похолодало, и Мегрэ пожалел, что оставил демисезонный плащ в кабинете.
Он остановил такси на углу набережной Орфевр и бульвара дю Палэ: ему снова захотелось пива.
То и дело он возвращался мыслями к Натали, этой странной г-же Сабен-Левек: интуиция подсказывала комиссару, что знает она намного больше, чем сообщила ему.
Он вернулся к себе в кабинет, к своим трубкам, набил одну из них, подошел к двери в инспекторскую. Лапуэнт печатал на машинке. Жанвье уставился в окно. Люкас был занят телефонным разговором.
— Жанвье, Лапуэнт. Зайдите оба ко мне.
Жанвье тоже понемногу начинал стареть и обзаводиться брюшком.
— Ты свободен, Жанвье?
— В настоящий момент ничего важного. Я разделался с юным похитителем машин…
— Хватит пороху провести ночь на улице?
— Почему бы и нет?
— Как только сможешь, отправишься на бульвар Сен-Жермен и будешь наблюдать за домом 207-а. Если женщина, описание которой я тебе дам, выйдет оттуда, пойдешь за ней. Тебе стоит иметь в своем распоряжении машину.
Это довольно высокая, очень худая брюнетка с остановившимся взглядом и нервным тиком. Если она выйдет из дому, то наверняка пойдет пешком, хотя у нее есть шофер и две машины. Одна из них «бентли», другая — «фиат».
Скажи Лурти, чтобы он сменил тебя завтра утром, и передай ему инструкцию.
— В чем она будет одета?
— Когда она приходила сюда, на ней было меховое манто, норковое, кажется.
— Хорошо, шеф.
Жанвье вышел, и Мегрэ обернулся к Лапуэнту.
— Что у тебя? Ничего нового?
Лапуэнт, покраснев, запинаясь и избегая смотреть Мегрэ в глаза, промямлил:
— Есть кое-что. Телефонный звонок. Несколько минут назад.
— Кто звонил?
— Утренняя посетительница.
— Что ей было нужно?
— Она сначала спросила, здесь ли вы. Я ответил, что нет. Мне показалось, что она совершенно пьяна.
— А с кем я говорю? — продолжала она допытываться.
— С инспектором Лапуэнтом.
— Это та девица, что записывала сегодня утром все, что я говорила?
— Да.
— Ну что ж, передайте от меня комиссару, что он дерьмо. И вы такое же.
По-прежнему смущаясь, Лапуэнт добавил:
— Были такие звуки, как будто там дрались. «Оставь ты меня, ради Бога…» У нее, наверное, вырвали трубку, потому что связь прервалась.
Перед тем как выйти из уголовной полиции, Мегрэ сказал Лапуэнту:
— Ты не смог бы заехать за мной на машине часов в одиннадцать?
— Завтра утром?
— Сегодня вечером. У меня появилось желание заглянуть кое в какие ночные заведения.
Г-жа Мегрэ оставила мужу сельди, до которых он был охотник, и Мегрэ начал пировать, рассеянно смотря телевизионные новости. По его виду г-жа Мегрэ поняла, что начавшееся дело — не из обычных и нейдет у него из головы, словно касается его лично.
Это была правда. В тот день, 21 марта, который был теплым и прозрачным, Мегрэ окунулся в мир, совершенно чуждый ему, самое главное, он столкнулся с особой, принадлежавшей к тому типу женщин, которых он еще не встречал, и особа эта сбивала его с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Потому что пьет?
— И поэтому тоже.
— Ваш патрон был с ней несчастлив?
— Он никогда не жаловался. Он мало-помалу стал вести свою собственную жизнь.
— Вы только что говорили о корешках чеков, которые проходят через ваши руки. Думаю, что он выписывал их на имя женщин, с которыми проводил большее или меньшее количество дней.
— Я тоже так думаю, но доказательств у меня нет.
Эти чеки выписывались на предъявителя, а не на какое-нибудь конкретное лицо. Чеки были и на пять тысяч франков, и на двадцать…
— Сумма каждый месяц была одной и той же?
— Нет. Именно потому я и думаю, что пристанища у него не было.
Теперь они молча смотрели друг на друга. В конце концов старший клерк вздохнул:
— Кое-кто из персонала видел, как он входил в ночные кабаре. Почти всегда в этих случаях он исчезал — ненадолго или надолго.
— Вы ведь думаете, что с ним случилось несчастье?
— Боюсь, что да. А вы, господин комиссар?
— По тому немногому, что я пока знаю, — тоже… Случалось ли, что ему в контору звонили женщины? Наверное все переговоры идут через коммутатор?
— Я, конечно, разговаривал с телефонисткой. Нет и намека на звонки подобного рода.
— Следовательно, можно предположить, что во время своих исчезновений он пользовался вымышленным именем.
— Есть одна деталь, которую я должен, наверное, сообщить вам. Волноваться я начал еще недели две назад. Я позвонил госпоже Сабен-Левек, чтобы сказать ей об этом, и посоветовал связаться с полицией.
— Что она ответила?
— Что еще нечего волноваться и она сделает это, когда сочтет нужным.
— Она не попросила вас подняться и не спустилась сама, чтобы поговорить с вами?
— Нет.
— Пока у меня нет больше к вам вопросов. Если что-нибудь появится, не сочтите за труд позвонить в уголовную полицию. Давайте тем не менее уточним. Слуги со второго этажа разделяют чувства служащих конторы к госпоже Сабен-Левек?
— Да. Особенно кухарка. Мари Жалон работает в доме уже сорок лет, она знала господина Жерара еще ребенком и буквально ненавидит ее.
— А остальные?
— Терпят ее присутствие, не больше. Кроме горничной Клер Марель: она предана хозяйке и раздевает ее перед тем, как уложить в постель, когда та валяется на полу.
— Благодарю вас.
— Вы собираетесь начать следствие?
— Козырей у меня для этого маловато. Буду держать вас в курсе дела.
Мегрэ вышел из конторы и около станции метро Сольферино решил заглянуть в кафе. Коньяк он заказывать не стал — комиссар возненавидел его надолго, а ограничился большой кружкой очень холодного пива.
— Есть у вас телефонные жетоны?
Он прикрыл за собой дверь кабины и принялся искать номер телефона мэтра Бернара д'Аржана, у которого, по словам Натали, она работала до замужества. В телефонной книге его не значилось.
Мегрэ допил свое пиво и, остановив такси, назвал шоферу адрес на у яйце Риволи.
— Подождите меня. Я недолго.
Мегрэ зашел в привратницкую, которая была похожа на небольшую гостиную. Привратником оказался седовласый мужчина.
— Будьте добры, мэтр д'Аржан?..
— Он уж лет десять, как умер.
— Вы уже работали здесь тогда?
— Я тут уже тридцать лет.
— Кто занял его контору?
— Это больше не адвокатская контора, а бюро архитектора господина Мажа.
— Из старого персонала там кто-нибудь остался?
— У мэтра д'Аржана была только старенькая секретарша, она ушла на пенсию и вернулась в родные места.
— Вы не знали такую мадемуазель Фрасье?
— Хорошенькая брюнетка, она была все время чем-то возбуждена? Она работала у мэтра д'Аржана лет двадцать тому назад. Работа ей не нравилась, и она пробыла в конторе не больше года. Не знаю, что с ней сталось.
Хмурясь, Мегрэ снова уселся в такси. Разумеется, следствие только начиналось, но начиналось оно не лучшим образом: зацепиться было не за что. Кроме того, надо было соблюдать тайну, так как нотариус мог прекрасным образом объявиться не сегодня завтра.
Солнце скрылось за домами. Похолодало, и Мегрэ пожалел, что оставил демисезонный плащ в кабинете.
Он остановил такси на углу набережной Орфевр и бульвара дю Палэ: ему снова захотелось пива.
То и дело он возвращался мыслями к Натали, этой странной г-же Сабен-Левек: интуиция подсказывала комиссару, что знает она намного больше, чем сообщила ему.
Он вернулся к себе в кабинет, к своим трубкам, набил одну из них, подошел к двери в инспекторскую. Лапуэнт печатал на машинке. Жанвье уставился в окно. Люкас был занят телефонным разговором.
— Жанвье, Лапуэнт. Зайдите оба ко мне.
Жанвье тоже понемногу начинал стареть и обзаводиться брюшком.
— Ты свободен, Жанвье?
— В настоящий момент ничего важного. Я разделался с юным похитителем машин…
— Хватит пороху провести ночь на улице?
— Почему бы и нет?
— Как только сможешь, отправишься на бульвар Сен-Жермен и будешь наблюдать за домом 207-а. Если женщина, описание которой я тебе дам, выйдет оттуда, пойдешь за ней. Тебе стоит иметь в своем распоряжении машину.
Это довольно высокая, очень худая брюнетка с остановившимся взглядом и нервным тиком. Если она выйдет из дому, то наверняка пойдет пешком, хотя у нее есть шофер и две машины. Одна из них «бентли», другая — «фиат».
Скажи Лурти, чтобы он сменил тебя завтра утром, и передай ему инструкцию.
— В чем она будет одета?
— Когда она приходила сюда, на ней было меховое манто, норковое, кажется.
— Хорошо, шеф.
Жанвье вышел, и Мегрэ обернулся к Лапуэнту.
— Что у тебя? Ничего нового?
Лапуэнт, покраснев, запинаясь и избегая смотреть Мегрэ в глаза, промямлил:
— Есть кое-что. Телефонный звонок. Несколько минут назад.
— Кто звонил?
— Утренняя посетительница.
— Что ей было нужно?
— Она сначала спросила, здесь ли вы. Я ответил, что нет. Мне показалось, что она совершенно пьяна.
— А с кем я говорю? — продолжала она допытываться.
— С инспектором Лапуэнтом.
— Это та девица, что записывала сегодня утром все, что я говорила?
— Да.
— Ну что ж, передайте от меня комиссару, что он дерьмо. И вы такое же.
По-прежнему смущаясь, Лапуэнт добавил:
— Были такие звуки, как будто там дрались. «Оставь ты меня, ради Бога…» У нее, наверное, вырвали трубку, потому что связь прервалась.
Перед тем как выйти из уголовной полиции, Мегрэ сказал Лапуэнту:
— Ты не смог бы заехать за мной на машине часов в одиннадцать?
— Завтра утром?
— Сегодня вечером. У меня появилось желание заглянуть кое в какие ночные заведения.
Г-жа Мегрэ оставила мужу сельди, до которых он был охотник, и Мегрэ начал пировать, рассеянно смотря телевизионные новости. По его виду г-жа Мегрэ поняла, что начавшееся дело — не из обычных и нейдет у него из головы, словно касается его лично.
Это была правда. В тот день, 21 марта, который был теплым и прозрачным, Мегрэ окунулся в мир, совершенно чуждый ему, самое главное, он столкнулся с особой, принадлежавшей к тому типу женщин, которых он еще не встречал, и особа эта сбивала его с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29