— Между нами, да. Я предпочел бы, чтобы об этом никто не знал. Среди ваших людей должен быть кто-то, кто знает эту среду и кому эти записи могут что-нибудь подсказать.
— Понимаю… Например, помогут распознать какого-нибудь опасного типа, который, боясь быть уличенным…
— Совершенно верно.
— Старик Манжо — вот кто вам нужен. Работает уже почти сорок лет. Знает обитателей этих мест лучше, чем кто бы то ни было.
Этого человека Мегрэ знал.
— У него есть свободное время?
— Сделаю так, чтобы было.
— А он умеет пользоваться этими аппаратами? Пойду поищу магнитофон у себя.
Когда Мегрэ вернулся, в кабинете начальника отдела нравственности сидел печальный человек с дряблым лицом и тусклыми глазами. Это был один из низкооплачиваемых сотрудников полиции, из тех, что по необразованности не могли и мечтать о повышении. Эти люди, вынужденные с утра до вечера ходить по Парижу, со временем приобретали походку метрдотелей и официантов, которые проводят на ногах целый день. Про них говорили, что они становятся такими же бесцветными, как бедные кварталы, по которым они таскаются.
— Эту модель я знаю, — сразу объявил Манжо. — Кассет много?
— Штук пятьдесят, а то и больше.
— Полчаса на кассету. Срочно?
— Довольно срочно.
— Я дам кабинет, где ему не будут мешать, — прервал шеф бывшей полиции нравов.
Мегрэ подробно объяснил, что нужно сделать; Манжо кивнул, взял чемодан и ушел. Коллега Мегрэ тихо сказал:
— Не бойтесь… Он только с виду развалина. Он из тех, у кого больше нет иллюзий, но это один из самых ценных моих сотрудников. Настоящая гончая. Стоит дать ему понюхать след, и он, нагнув голову, бросается вперед.
Мегрэ вернулся к себе в кабинет; минут через десять позвонил следователь.
— Я несколько раз пытался до вас дозвониться. Прежде всего, поздравляю с ночной операцией.
— Все сделали люди с улицы де Соссэ.
— Я собираюсь к прокурору, он восхищен. В три часа этих субъектов доставят ко мне. Я хотел бы, чтобы вы при этом присутствовали — вы лучше меня знаете дело. Когда с ограблениями будет покончено, можете, если считаете нужным, забрать их к себе. Я знаю, у вас свой метод вести допрос… — Благодарю. В три буду у вас в кабинете.
Мегрэ открыл дверь в инспекторскую.
— Можешь со мной позавтракать, Жанвье?
— Да, шеф. Вот допишу донесение… Вечные рапорты, писанина…
— А ты, Лапуэнт?
— Вы же знаете: я всегда свободен. Это означало, что они втроем пойдут завтракать в «Пивную Дофина».
— Встречаемся в половине первого.
Мегрэ не забыл позвонить жене, а та не преминула, как обычно, спросить:
— Обедать придешь? Жаль, что не пришел завтракать: я приготовила устрицы.
Каждый раз, когда Мегрэ ел не дома, жена, как назло, готовила его любимые блюда. Впрочем, в «Пивной Дофина», быть может, тоже будут устрицы…
Когда в три часа Мегрэ вступил в длинный коридор, куда выходили двери следовательских кабинетов, засверкали фотовспышки и человек десять репортеров бросились к нему.
— Вы будете присутствовать при допросе гангстеров? Комиссар попытался проскользнуть между ними, не отвечая ни да, ни нет.
— Почему пришли вы, а не комиссар Грожан?
— Ей богу, понятия не имею. Спросите у следователя.
— Убийством на улице Попенкур занимаетесь вы, не так ли?
Отрицать это причин у Мегрэ не было.
— Не связаны ли, случайно, эти два дела?
— Господа, в настоящий момент я не могу ничего сказать.
— Но вы ведь не ответили «нет»?
— Напрасно вы делаете из этого выводы.
— Вы были этой ночью в Жуи-ан-Жозас, верно?
— Не отрицаю.
— На каком основании?
— Коллега Грожан ответит более авторитетно.
— Это ваши люди напали в Париже на след грабителей?
По обеим сторонам дверей в кабинет следователя, между жандармами, на двух скамьях, сидели в наручниках четверо мужчин, арестованных ночью, и не без удовольствия наблюдали за происходящим. Из глубины коридора появился коротконогий тучный адвокат; его мантия развевалась, словно он взмахивал крыльями. Заметив комиссара, он подошел и пожал ему руку.
— Как дела, Мегрэ?
Вспышка. Рукопожатие было сфотографировано так, словно всю сцену они отрепетировали заранее.
— Кстати, а почему вы здесь?
Мэтр Гюэ не случайно задал этот вопрос в присутствии журналистов. Искусный и ловкий адвокат, он защищал, как правило, преступников высокого полета. Он был широко образован, любил музыку и театр, присутствовал на всех генеральных репетициях и крупных концертах, что позволило ему войти в «Весь Париж».
— Почему мы не входим?
— Не знаю, — не без иронии ответил Мегрэ. Низенький широкоплечий Гюэ постучал, открыл дверь и пригласил комиссара войти.
— Добрый день, дорогой господин следователь. Вы не слишком огорчены тем, что я здесь? Мои клиенты… Следователь пожал руку ему, потом Мегрэ.
— Садитесь, господа. Сейчас введут подследственных. Надеюсь, вы не боитесь их и жандармов можно оставить за дверью?
С арестованных сняли наручники. В не очень просторном кабинете стало тесно. У края стола сел письмоводитель. Из кладовки принесли недостающий стул. Четверо мужчин уселись по обе стороны адвоката; Мегрэ устроился поодаль, на заднем плане.
— Как вам известно, мэтр, я должен, прежде всего, установить личность подозреваемых. Пусть каждый отзывается, когда услышит свое имя. Жюльен Мила!
— Я.
— Фамилия, имя, адрес, место и год рождения, профессия?
— «Мила» через два «л»? — спросил письмоводитель, который вел протокол.
— Через одно.
Процедура длилась довольно долго. Демарль, человек со шрамом и бицепсами ярмарочного борца, родился в Кемпере. Был матросом, в настоящее время безработный.
— Ваш адрес?
— То здесь, то там. Всегда найдется друг, который приютит.
— Другими словами, у вас нет постоянного места жительства?
— На пособие по безработице, сами понимаете… Четвертый, тот, кто стоял на стреме, жалкий болезненный субъект, заявил, что он рассыльный и живет на Монмартре, на улице Мон-Сени.
— С каких пор вы входите в шайку?
— Извините, господин следователь, — прервал Гюэ. — Сначала нужно доказать, что шайка существует.
— Я хочу задать вопрос вам, мэтр. Кого из этих людей вы представляете?
— Всех четверых.
— А вы не думаете, что в процессе следствия между ними из-за различия интересов могут возникнуть разногласия?
— Сильно сомневаюсь, но если это произойдет, я обращусь к коллегам. Согласны, господа? Все четверо кивнули.
— Поскольку мы находимся на предварительном этапе расследования, я хотел бы обратить внимание на этическую сторону дела, — продолжал Гюэ с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. — Вам должно быть известно, что сегодня утром это дело пробудило большой интерес у прессы. Мне довольно много звонили по телефону, и в результате я получил сведения, которые меня удивили, если не сказать — поразили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30