— Даже здесь. Даже в Приграничье.
— Какая жалость, — сказала она.
— Как скоро вы сможете к нам присоединиться? — спросил Халворсен, нарушая наш тет-а-тет.
— Я еще не сказал, что присоединяюсь, — заметил я.
— Не давите на него, — сказала девица.
— Я должен предупредить за месяц моих нынешних работодателей, — сказал я.
— Я обладаю некоторым влиянием, — заверил меня Халворсен. — Вы смогли бы присоединиться сегодня вечером? Завтра мы могли бы внести ваше имя в Регистр.
— И сколько же стоит эта работа? — спросил я, надеясь усилить выражение презрения на лице девицы. Моя надежда не пропала даром.
Халворсен сказал. Он назвал цифру, которая вызвала бы зависть капитана лайнера альфа-класса. Он пообещал свободный проезд первым классом в любую часть Галактики по завершении работы, и, если я пожелаю, восстановление в «Трансгалактических клиперах». Просто ради интереса я настоял на премии сверх моего приличного заработка, и Халворсен не стал спорить. Его секретарша выглядела так, будто бы за все платила из своего кармана.
Вскоре мы покинули «Бар и гриль Сюзи». Толстуха Сюзи с поклоном проводила нас до двери, обращаясь к Халворсеном, как с царственной особой — и, в каком-то смысле, так оно и было. Разве не отдавал ему дань уважения каждый человек и гуманоид Галактики, по меньшей мере, раз за день? Снаружи ждала нанятая машина с шофером; ее гироскоп тихо гудел. Шофер со щегольством открыл дверцу пассажирской кабины. Леона Уэйн забралась в моноцикл первой; я отступил, чтобы позволить сесть Халворсену, но он пропустил меня вперед. Я сел рядом с девушкой, она отодвинулась. Вот когда я осознал ветхость своей одежды, давно не чищенные башмаки и то, что уже три дня не пользовался кремом для эпиляции!
Халворсен устроился по другую сторону от меня.
— Куда, мистер Халворсен? — спросил водитель.
— В космопорт, — ответил мой новый работодатель.
Мы ехали по узким улочкам квартала удовольствий, мимо ярких, зовущих неоновых вывесок, сквозь разухабистую веселую музыку, грохотавшую из открытых дверей баров и ночных клубов. Затем мы оказались среди складов, черных башен, возносившихся в ночное небо по обеим сторонам улицы. Несколько редких фонарей, вспыхивавших со дна этого рукотворного каньона, только подчеркивали черноту, так же как и тусклые, далекие туманности в пустом небесном своде миров Приграничья. Старые газеты, которые тащил вездесущий холодный ветер, белели в свете фар, как перепачканные белые птицы. Перед нами виднелись постепенно ярчайшие прожекторы космопорта.
После незначительных формальностей мы миновали ворота, проехали мимо блистающей башни «Пса Приграничья», загружавшегося перед вылетом на Ультимо, Туле и Фарэуэй. Мимо «Птицы Приграничья», разгружавшей товар с восточного контура — Стрее, Мелиз, Тарна и Гроллора. Оставили позади визжащие и ревущие механизмы, движущиеся конвейеры, краны и порталы. Мы проехали в почти неиспользуемый угол поля, пробираясь между большими кучами лома.
По первому впечатлению, «Звездная Девушка» показалась мне маленьким кораблем. Он выглядел маленьким даже по сравнению с выхлопной трубой — одной из тех, что сняли с трансгалактического клипера «Фермопилы», когда он ремонтировался в порту Форлон — и едва ли был больше дырявого бака для горючего, снятого с другого корабля.
Моим вторым впечатлением стали чистота и аккуратность. Корабль казался бы чистым и аккуратным в любом окружении, но он ничего не терял и в контрасте с окружавшим его межзвездным мусором. Я обнаружил, что слишком долго жил без любви, а этот маленький корабль вполне мог заполнить этот эмоциональный вакуум.
Мы вышли из машины, шагнули на грязный потрескавшийся бетон. Халворсен быстро прошел ко входному шлюзу, стал возиться с комбинационным замком. У него был несообразный вид пригородного владельца, возвращающегося домой с вечеринки. Открыв дверь, он посторонился. Леона Уэйн двинулась вперед, но Халворсен предостерегающе поднял руку:
— Хоть это маленький кораблик, но я хочу соблюсти морской этикет. При посадке капитан идет впереди казначея.
— И перед владельцем? — спросил я.
— Перед биохимиком, — отозвался он. — На «Звездной Девушке» нет бездельников. После вас, капитан Меррил.
— Спасибо, — ответил я.
Я прошел в небольшой шлюз, едва ли больше телефонной будки, игнорируя ядовитый взгляд Леоны. Внутри корабля настоял, чтобы Халворсен шел первым; в конце концов, он знал расположение, а я нет. Поездка меня протрезвила, и я был в состоянии проявлять вежливый интерес к тому, что видел.
Это был не просто маленький корабль. Это был большой корабль — причем большой корабль высокого класса — в миниатюре. Здесь было все, включая оборудование, которое было слишком дорого, чтобы устанавливать его на трансгалактических клиперах линий Комиссии. Там было, например, дистанционное управление, чтобы приводом Манншенна можно было управлять из рубки реактивного движения, и еще одно, позволявшее управлять ракетами из отсека межзвездного привода. (Это, однако, было необходимо, так как на «Звездной Девушке» был только один инженер, квалифицированный для обслуживания обоих систем.) Камбуз, вотчина Леоны Уэйн (она была как казначеем, так и обеспечивающим офицером), представлял собой блистающее чудо автоматизации. Здесь был автоматический мониторинг баков с культурами дрожжей и тканей и гидропонных резервуаров — но он, как признал Халворсен, был обычно отключен, так как ему самому нравилось заниматься выращиванием.
Перед осмотром жилых кают мы поднялись в рубку управления. Она тоже была под стать всему остальному. Здесь обнаружились такие роскошества, как индикаторы близости масс, которые можно найти только на кораблях исследовательского флота, а также электронный навигатор Гейгенхайма Марк VII — а он, как я знал, способен провести «Звездную Девушку» с одного края Галактики до другого. Я решил сделать то же, что Халворсен сделал со своими электронными мониторами. Гейгенхайм сделал корабль разумным — но все равно у него не было воображения, а именно воображение возвышает человека над созданными им машинами. Не все сводится к механике.
Мы заглянули в радиорубку. Я очень удивился, что там не было четкого разделения между электронным и псионным радио — усилитель собачьего мозга казался не к месту среди таких утилитарных предметов, как приемники и радарное оборудование. Халворсен пояснил, что взаимосвязь здесь еще сильнее, так как его офицер по связи относился к тому редкому типу людей, которые, наряду с телепатическими талантами, способны еще и разбираться в электронном оборудовании. Было ясно, что моего нового работодателя устраивало все только самое лучшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Какая жалость, — сказала она.
— Как скоро вы сможете к нам присоединиться? — спросил Халворсен, нарушая наш тет-а-тет.
— Я еще не сказал, что присоединяюсь, — заметил я.
— Не давите на него, — сказала девица.
— Я должен предупредить за месяц моих нынешних работодателей, — сказал я.
— Я обладаю некоторым влиянием, — заверил меня Халворсен. — Вы смогли бы присоединиться сегодня вечером? Завтра мы могли бы внести ваше имя в Регистр.
— И сколько же стоит эта работа? — спросил я, надеясь усилить выражение презрения на лице девицы. Моя надежда не пропала даром.
Халворсен сказал. Он назвал цифру, которая вызвала бы зависть капитана лайнера альфа-класса. Он пообещал свободный проезд первым классом в любую часть Галактики по завершении работы, и, если я пожелаю, восстановление в «Трансгалактических клиперах». Просто ради интереса я настоял на премии сверх моего приличного заработка, и Халворсен не стал спорить. Его секретарша выглядела так, будто бы за все платила из своего кармана.
Вскоре мы покинули «Бар и гриль Сюзи». Толстуха Сюзи с поклоном проводила нас до двери, обращаясь к Халворсеном, как с царственной особой — и, в каком-то смысле, так оно и было. Разве не отдавал ему дань уважения каждый человек и гуманоид Галактики, по меньшей мере, раз за день? Снаружи ждала нанятая машина с шофером; ее гироскоп тихо гудел. Шофер со щегольством открыл дверцу пассажирской кабины. Леона Уэйн забралась в моноцикл первой; я отступил, чтобы позволить сесть Халворсену, но он пропустил меня вперед. Я сел рядом с девушкой, она отодвинулась. Вот когда я осознал ветхость своей одежды, давно не чищенные башмаки и то, что уже три дня не пользовался кремом для эпиляции!
Халворсен устроился по другую сторону от меня.
— Куда, мистер Халворсен? — спросил водитель.
— В космопорт, — ответил мой новый работодатель.
Мы ехали по узким улочкам квартала удовольствий, мимо ярких, зовущих неоновых вывесок, сквозь разухабистую веселую музыку, грохотавшую из открытых дверей баров и ночных клубов. Затем мы оказались среди складов, черных башен, возносившихся в ночное небо по обеим сторонам улицы. Несколько редких фонарей, вспыхивавших со дна этого рукотворного каньона, только подчеркивали черноту, так же как и тусклые, далекие туманности в пустом небесном своде миров Приграничья. Старые газеты, которые тащил вездесущий холодный ветер, белели в свете фар, как перепачканные белые птицы. Перед нами виднелись постепенно ярчайшие прожекторы космопорта.
После незначительных формальностей мы миновали ворота, проехали мимо блистающей башни «Пса Приграничья», загружавшегося перед вылетом на Ультимо, Туле и Фарэуэй. Мимо «Птицы Приграничья», разгружавшей товар с восточного контура — Стрее, Мелиз, Тарна и Гроллора. Оставили позади визжащие и ревущие механизмы, движущиеся конвейеры, краны и порталы. Мы проехали в почти неиспользуемый угол поля, пробираясь между большими кучами лома.
По первому впечатлению, «Звездная Девушка» показалась мне маленьким кораблем. Он выглядел маленьким даже по сравнению с выхлопной трубой — одной из тех, что сняли с трансгалактического клипера «Фермопилы», когда он ремонтировался в порту Форлон — и едва ли был больше дырявого бака для горючего, снятого с другого корабля.
Моим вторым впечатлением стали чистота и аккуратность. Корабль казался бы чистым и аккуратным в любом окружении, но он ничего не терял и в контрасте с окружавшим его межзвездным мусором. Я обнаружил, что слишком долго жил без любви, а этот маленький корабль вполне мог заполнить этот эмоциональный вакуум.
Мы вышли из машины, шагнули на грязный потрескавшийся бетон. Халворсен быстро прошел ко входному шлюзу, стал возиться с комбинационным замком. У него был несообразный вид пригородного владельца, возвращающегося домой с вечеринки. Открыв дверь, он посторонился. Леона Уэйн двинулась вперед, но Халворсен предостерегающе поднял руку:
— Хоть это маленький кораблик, но я хочу соблюсти морской этикет. При посадке капитан идет впереди казначея.
— И перед владельцем? — спросил я.
— Перед биохимиком, — отозвался он. — На «Звездной Девушке» нет бездельников. После вас, капитан Меррил.
— Спасибо, — ответил я.
Я прошел в небольшой шлюз, едва ли больше телефонной будки, игнорируя ядовитый взгляд Леоны. Внутри корабля настоял, чтобы Халворсен шел первым; в конце концов, он знал расположение, а я нет. Поездка меня протрезвила, и я был в состоянии проявлять вежливый интерес к тому, что видел.
Это был не просто маленький корабль. Это был большой корабль — причем большой корабль высокого класса — в миниатюре. Здесь было все, включая оборудование, которое было слишком дорого, чтобы устанавливать его на трансгалактических клиперах линий Комиссии. Там было, например, дистанционное управление, чтобы приводом Манншенна можно было управлять из рубки реактивного движения, и еще одно, позволявшее управлять ракетами из отсека межзвездного привода. (Это, однако, было необходимо, так как на «Звездной Девушке» был только один инженер, квалифицированный для обслуживания обоих систем.) Камбуз, вотчина Леоны Уэйн (она была как казначеем, так и обеспечивающим офицером), представлял собой блистающее чудо автоматизации. Здесь был автоматический мониторинг баков с культурами дрожжей и тканей и гидропонных резервуаров — но он, как признал Халворсен, был обычно отключен, так как ему самому нравилось заниматься выращиванием.
Перед осмотром жилых кают мы поднялись в рубку управления. Она тоже была под стать всему остальному. Здесь обнаружились такие роскошества, как индикаторы близости масс, которые можно найти только на кораблях исследовательского флота, а также электронный навигатор Гейгенхайма Марк VII — а он, как я знал, способен провести «Звездную Девушку» с одного края Галактики до другого. Я решил сделать то же, что Халворсен сделал со своими электронными мониторами. Гейгенхайм сделал корабль разумным — но все равно у него не было воображения, а именно воображение возвышает человека над созданными им машинами. Не все сводится к механике.
Мы заглянули в радиорубку. Я очень удивился, что там не было четкого разделения между электронным и псионным радио — усилитель собачьего мозга казался не к месту среди таких утилитарных предметов, как приемники и радарное оборудование. Халворсен пояснил, что взаимосвязь здесь еще сильнее, так как его офицер по связи относился к тому редкому типу людей, которые, наряду с телепатическими талантами, способны еще и разбираться в электронном оборудовании. Было ясно, что моего нового работодателя устраивало все только самое лучшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31