В палату вошел Борис Медников, в этой больнице была его основная работа -
хирургом. Пощупав у Екашева пульс, он показал Антону на часы - пора,
дескать, закругляться. Екашев, заметив этот жест, встревожился:
- Обожди, доктор, обожди. Мне надо досказать Бирюкову главное. Слушай,
Бирюков, слушай... Ушел тот Шуруп от меня часов в пять утра, а в восемь я
сам за груздями подался. У поскотины поискал - нету. К пасеке - на грибное
место - потопал, По пути Торопуня обогнал на самосвале, с Андрюхой
Барабаневым ехал. Подвезти хотел - я отказался, потому как задыхаюсь от
бензинового духа в машине. Часу, наверно, не прошло, слышу, на пасеке будто
из моего обреза пальнули. Я рядом, в колочке, находился. Думаю: "Мать
родная! Этот Шуруп вполне может мой золотой крест у Гриньки заграбастать!"
Со всех ног кинулся к избушке - из нее цыганка молодая мелькнула. Думаю:
"Bce! Накрылся золотой крест!" Не помню, как докандыбал до избушки, и
обомлел - Гринька с кровавой грудью у телеги плашмя лежит... Злоба лютая
глаза мне сразу застила. Как в лихорадке затрясло: "Чего можно у пасечника
вместо креста взять?" Сгреб в охапку с телеги флягу с медом, доволок до
березничка - жила лопнула. Вернулся к избушке, новые кирзачи на Гриньке
увидал. Зачем такая роскошь мертвому? Потянул сапог - Гринька вроде рукой
махнул и голову сдвинул набок. Сдуру выхватил я из корзинки сапожный нож,
которым грузди резал... Больше Гриня не шевелился... Когда кирзачи стянул,
просветление наступило. Вспомнил, что пасечник на моих глазах прятал крест
под свою постель. Сунулся в избушку, руку - под матрас. На месте крест! От
радости совсем рассудка лишился. Каким чудом сапоги Репьева домой припер,
убей - не помню... - Екашев надсадно задышал. - Оправдай, Бирюков, меня
перед народом. Разъясни суду, мол, лютая злоба разум старика помутила...
"Такая злоба, Степан Осипович, хуже называется", - хотел было сказать
Антон, но, заметив, как лицо Екашева натужно стало синеть, промолчал.
Медников быстро принес в палатку кислородную подушку. Следом вбежала
медсестра. Чтобы не мешать им, Антон тихо вышел.
15. "ТАЙНИК В ГОСБАНКЕ"
Квартиру Ивана Екашева Голубев отыскал быстро, однако на продолжительные
звонки никто не отозвался. Слава хотел уж постучать в соседнюю дверь, но та
вдруг, как по щучьему велению, приоткрылась и невысокая полная женщина с
любопытством спросила:
- Вам кого, молодой человек?
- Екашевых.
- На работе они.
Разговорившись, Голубев узнал, что это именно тот Иван Степанович Екашев
- из Серебровки, и что действительно он трудится на кирпичнон заводе, а
Маруся - жена его - нянчится в целинстроевском детсадике. Поскольку Славу
интересовал Иван Степанович, то он, поблагодарив женщину, направился к
кирпичному заводу.
У заводских ворот стриженный наголо молодой парень любовался только что
вывешанным фанерным щитом, на котором жизнерадостный большеротый забияка в
комбинезоне, замахнувшись мастерком, похожим на саперную лопату, лаконично
призывал: "СТРОИТЕЛЯМ РАЙОНА - ПРОЧНЫЙ КИРПИЧ". Ярко-синюю пустоту на щите
заполняла парящая белокрылая птица. Слава остановился рядом с парнем,
порассматривал вместе с ним щит и улыбнулся:
- Встретим "покупателя полноценной гирей"
Парень смущенно царапнул затылок:
- Профорг придумал. Я подсказывал, что двусмысленность получается, а он
говорит: "Сойдет".
- Белый альбатрос на плакате зачем? В нашем районе такая птица не
водится.
- Это чайка. Для композиции.
- Для композиции годится, - Голубев посмотрел па парня. - Сам почему не
по моде подстрижен? Конфликт с обществом?
- В военно-морское училище хотел, но опоздал. Вернулся на завод, а
профорг заставил наглядной агитацией заняться.
- Сам рисовал?
- Сам. Что, плохо?
- Для агитации хорошо... Слушай, где Ивана Степановича Екашева найти?
Знаешь такого?
- Так это ж наш временный профорг!
- У вас до сих пор временное правительство?
Парень хмыкнул:
- Да нет... Постоянный профорг в отпуске, Иван Степанович его замещает. -
Показал на заводскую контору: - В коридоре первая дверь налево.
За первой дверью налево оказался узенький длинный кабинетик, большую
часть которого занимал покрытый зеленым сукном канцелярский стол с
взлетающим каменным орлом над чернильным прибором, чудом сохранившимся с
той поры, когда искусство переживало расцвет фундаментализма. Возле
могучего стола приютился современный столик на тонких ножках, заставленный
банками с кистями, гуашью и масляными красками. Возле стен выстроились
новенькие мягкие стулья. На одном из них, у окна, плечистый смуглый мужчина
с забинтованной левой рукой старательно оттирал смоченной, судя по запаху,
ацетоном тряпочкой бурое пятно на зеленом брезентовом плаще-накидке.
- Вы Иван Степанович Екашев? - спросил Слава.
- Да, - спокойно подтвердил мужчина, не отрываясь от своего занятия. -
Одну минуту. Ототру вот, чтобы не засохло...
- Кровь плохо оттирается, - взглянув на пятно, подсказал Слава. - Надо -
в химчистку.
- Это не кровь - художник краской мазанул. На вешалке плащ висел. Чего
этот живописец с кистью туда полез... - ворчливо ответил Екашев и, видимо,
чтобы сгладить вынужденную паузу, стал объяснять: - Качество кирпича у нас
плоховатым выходит. На днях комиссия из области была. Проверяли-проверяли и
заключение вынесли, мол, кроме технических недоработок, имеются, так
сказать, идейные упущения. Наглядная агитация, например, отсутствует. Вот
теперь приходится в срочном порядке ликвидировать пробел. Хорошо, свой
художник подвернулся... - Помолчав, вздохнул: - Агитация, понятно, дело
нужное, только далеко на ней не уедешь. Новый карьер надо открывать - в
старом добрую глину выбрали, но у нас руки не доходят. Уж очень велик спрос
на кирпич стал, про дерево строители теперь совсем забыли... - Екашев
поднес плащ к самому окну: - Вот, пожалуй, оттер кое-как...
- Профоргом здесь работаете? - стараясь издали подойти к сути, спросил
Голубев,
Екашев повесил плащ на вешалку в углу кабинета и сел рядом с Голубевым у
окна.
- Экскаваторщик я, член месткома, - показал забинтованную руку. - Поранил
вот, бюллетеню. Вчера вызывает директор, говорит, мол, надо указание
комиссии по наглядной агитации выполнять, а председатель местного комитета
вернется из отпуска только через полмесяца. Не будем же мы его столько
ждать. Потому как ты, Иван Степанович, профсоюзный деятель - берись за
агитацию. В ней не рычаги двигать - головой соображать надо. Вот и
соображаю, как могу...
- Что с рукой?
- Бытовая травма. Соседкин ухажер, крепко подгуляв, размахался столовым
ножом. Я сунулся успокаивать, да неловко за нож схватился - до самой кости
развалил ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35