Нужно только сосчитать линии,
сходящиеся в каждой точке рисунка, и если число их окажется нечетным более
чем в двух случаях, значить, повторить его, не отрывая карандаша от бумаги
и не проводя его второй раз по какой-либо из линий, невозможно.
И вновь Конвери прекратил логическое следствие, удовлетворенный тем,
что пришел к окончательному выводу. Вот так отшлифовывалась система
мышления, благодаря которой он стал полицейским особого типа.
В полицию он пошел почти автоматически, однако - несмотря на отличную
академическую квалификацию - не сделал той карьеры, на которую, казалось
бы, имел все права. Хороший полицейский начальник выучивается ладить с
профессиональной статистикой. Он смиряется с тем, что большинство
преступлений раскрытию не поддаются, хотя есть и исключения, и
распределяет свою энергию соответственно: преувеличивает успех, занимает
неудачи.
А Блез Конвери слыл среди сослуживцев "пиявкой" - человеком по натуре
неспособным, раз впившись в проблему, потом ее оставить. Начальство и
товарищи с уважением относились к списку его служебных успехов, но в
управлении бытовала шутка, что заведующий архивом время от времени
совершал тайные налеты на письменный стол Конвери, чтобы заполнить зияющие
пустоты на своих полках.
Конвери понимал и свои завихрения, и то, как они сказываются на его
карьере Он часто решал изменить свой подход и месяц-другой свято
придерживался своих благих намерений, но тут, когда он, казалось, уже
достигал желаемого, его подсознание подкидывало ему новый подход к
следствию, ведущему уже три года, и его желудок обжигала ледяная
эгоистическая радость. Конвери знал, что этот момент решает все - его
личный вариант качества, которое превращает других людей в великих
религиозных реформаторов, в бессмертных художников, в героев на поле боя,
чья жизнь тут же обрывается. Он не мог противостоять этой мистической
магии и не разочаровывался, поджидал ли его успех или нет.
И теперь, проезжая по обсаженным деревьями улицам, Конвери
чувствовал, как по его нервам разливается этот полярный экстаз.
Он вел свой почтенный, но ухоженный "плимут" мимо зеленых газонов,
перебирая в памяти обстоятельства дела девятилетней давности, возвращаясь
в прошлое к Шпиделю, к Бретону... Дело это было для него единственным в
своем роде. И не потому, что он потерпел неудачу (такое случалось много
раз), а потому что он так невероятно ошибся.
Конвери был в участке, когда туда привезли Кэт Бретон, и он успел
расспросить ее в первые минуты ошеломления, пока сотрудница вымывала из ее
волос брызги человеческого мозга.
Суть ее бессвязного рассказа сводилась к тому, что на вечеринке она и
ее муж поссорились. Она отправилась дальше одна пешком, но по глупости
решила сократить дорогу и свернула в парк, где подверглась нападению.
Внезапно рядом возник мужчина, всадил пулю в голову нападавшего и сразу же
исчез в темноте. А Кэт Бретон бросилась бежать и рухнула без чувств.
Обдумывая эти факты, Конвери нашел им два возможные объяснения. Начал
он с того, что отбросил идею, что это было цепью случайностей - что
таинственный незнакомец просто так прогуливался в нужную минуту по парку с
охотничьим ружьем в руках. Значит, стрелок знал нападавшего, подозревал,
что он психопат-убийца, выслеживал его, пока не удостоверился
окончательно, и тут же покончил с ним. Инстинктивно Конвери сразу же
отверг эту теорию, что не помешало ему произвести необходимую проверку.
Мысли же его сосредоточились на муже Кэт Бретон. Что если поломка
машины и последовавшая ссора были спланированы заранее? Что если муж Кэт
Бретон хотел избавиться от нее и спрятал ружье в багажнике? Он прокрался
следом за ней в парк и уже собирался выстрелить, когда Шпидель бросился на
нее, и попал в нападавшего.
Вторая теория зияла дырами, но у Конвери был большой опыт в
заделывании дыр. Он начал с того, что спросил у Кэт Бретон, не узнала ли
она стрелявшего. Все еще в шоке она помотала головой... Однако Конвери
заметил, как сжались ее зубы, словно она произнесла про себя имя,
начинающееся с "Дж".
И когда он явился в дом Бретона, вооруженный описанием, полученным от
подростков, которые выдели стрелявшего... И когда он прочел в глазах
Бретона ужас вины, он понял, что нашел убийцу.
Когда же выяснилось, что к Бретону нельзя подступиться, Конвери
почувствовал себя оскорбленным, хотя и не мог понять почему. Он потратил
недели и недели, пытаясь обесценить алиби, которые обеспечивали Бретону
показания, соседей, видевших, как он стоял у окна гостиной. Он извел
судебных экспертов, настаивая, что они допустили ошибку и из этого ружья
все-таки можно было выстрелить. А потом долго экспериментировал со старым
ружьем для охоты на оленей - стрелял из него, очищал разными растворами,
присыпал пылью... В конце концов ему пришлось признать, что Бретон, от
которого так и разило виной, абсолютно неуязвим.
Для любого другого полицейского этого хватило бы, чтобы закрыть дело
и заняться чем-то более плодотворным, но демон Конвери крепко сидел у него
на плече, нашептывая сладкие обещания торжества. И вот теперь по дороге
домой этот голос внезапно вновь обрел силу. На протяжении девяти лет ему
иногда казалось, что навещать Бретона значит уступать мании, но на этот
раз он безошибочно почувствовал запах страха, вины...
Конвери резко свернул на бетонную площадку перед своим домом, чуть
было не задев бампером трехколесный велосипед младшего сына. Он вышел из
машины и, закрывая дверцу, он установил, какая петля поскрипывает, сходил
в гараж за масленкой и хорошенько смазал петли всех четырех дверец. Потом
отнес масленку на место, открыл внутреннюю дверь и через чулан прошел на
кухню.
- Ты что-то поздновато, милый. - Джина, его жена, стояла у стола с
доской для разделывания теста, руки у нее были по локоть в муке, а теплый
воздух кухни прельстительно благоухал мясными пирожками.
- Извини, - сказал Конвери. - Меня задержали. - Он похлопал жену
пониже спины, рассеянно взял цукат и принялся его покусывать.
- Влез!
- Что, детка?
- Ты опять был у Бретона?
Конвери перестал жевать.
- Почему ты спрашиваешь?
- Тим сказал, что ты опять рылся в его коллекции. Он сказал, что
аммонита нет на месте.
- Э-эй! - Конвери засмеялся. - А я-то думал, что тут кроме меня
сыщиков нет.
- Но где ты был?
- Ну, заехал туда на несколько минут.
- Ах, Блез!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
сходящиеся в каждой точке рисунка, и если число их окажется нечетным более
чем в двух случаях, значить, повторить его, не отрывая карандаша от бумаги
и не проводя его второй раз по какой-либо из линий, невозможно.
И вновь Конвери прекратил логическое следствие, удовлетворенный тем,
что пришел к окончательному выводу. Вот так отшлифовывалась система
мышления, благодаря которой он стал полицейским особого типа.
В полицию он пошел почти автоматически, однако - несмотря на отличную
академическую квалификацию - не сделал той карьеры, на которую, казалось
бы, имел все права. Хороший полицейский начальник выучивается ладить с
профессиональной статистикой. Он смиряется с тем, что большинство
преступлений раскрытию не поддаются, хотя есть и исключения, и
распределяет свою энергию соответственно: преувеличивает успех, занимает
неудачи.
А Блез Конвери слыл среди сослуживцев "пиявкой" - человеком по натуре
неспособным, раз впившись в проблему, потом ее оставить. Начальство и
товарищи с уважением относились к списку его служебных успехов, но в
управлении бытовала шутка, что заведующий архивом время от времени
совершал тайные налеты на письменный стол Конвери, чтобы заполнить зияющие
пустоты на своих полках.
Конвери понимал и свои завихрения, и то, как они сказываются на его
карьере Он часто решал изменить свой подход и месяц-другой свято
придерживался своих благих намерений, но тут, когда он, казалось, уже
достигал желаемого, его подсознание подкидывало ему новый подход к
следствию, ведущему уже три года, и его желудок обжигала ледяная
эгоистическая радость. Конвери знал, что этот момент решает все - его
личный вариант качества, которое превращает других людей в великих
религиозных реформаторов, в бессмертных художников, в героев на поле боя,
чья жизнь тут же обрывается. Он не мог противостоять этой мистической
магии и не разочаровывался, поджидал ли его успех или нет.
И теперь, проезжая по обсаженным деревьями улицам, Конвери
чувствовал, как по его нервам разливается этот полярный экстаз.
Он вел свой почтенный, но ухоженный "плимут" мимо зеленых газонов,
перебирая в памяти обстоятельства дела девятилетней давности, возвращаясь
в прошлое к Шпиделю, к Бретону... Дело это было для него единственным в
своем роде. И не потому, что он потерпел неудачу (такое случалось много
раз), а потому что он так невероятно ошибся.
Конвери был в участке, когда туда привезли Кэт Бретон, и он успел
расспросить ее в первые минуты ошеломления, пока сотрудница вымывала из ее
волос брызги человеческого мозга.
Суть ее бессвязного рассказа сводилась к тому, что на вечеринке она и
ее муж поссорились. Она отправилась дальше одна пешком, но по глупости
решила сократить дорогу и свернула в парк, где подверглась нападению.
Внезапно рядом возник мужчина, всадил пулю в голову нападавшего и сразу же
исчез в темноте. А Кэт Бретон бросилась бежать и рухнула без чувств.
Обдумывая эти факты, Конвери нашел им два возможные объяснения. Начал
он с того, что отбросил идею, что это было цепью случайностей - что
таинственный незнакомец просто так прогуливался в нужную минуту по парку с
охотничьим ружьем в руках. Значит, стрелок знал нападавшего, подозревал,
что он психопат-убийца, выслеживал его, пока не удостоверился
окончательно, и тут же покончил с ним. Инстинктивно Конвери сразу же
отверг эту теорию, что не помешало ему произвести необходимую проверку.
Мысли же его сосредоточились на муже Кэт Бретон. Что если поломка
машины и последовавшая ссора были спланированы заранее? Что если муж Кэт
Бретон хотел избавиться от нее и спрятал ружье в багажнике? Он прокрался
следом за ней в парк и уже собирался выстрелить, когда Шпидель бросился на
нее, и попал в нападавшего.
Вторая теория зияла дырами, но у Конвери был большой опыт в
заделывании дыр. Он начал с того, что спросил у Кэт Бретон, не узнала ли
она стрелявшего. Все еще в шоке она помотала головой... Однако Конвери
заметил, как сжались ее зубы, словно она произнесла про себя имя,
начинающееся с "Дж".
И когда он явился в дом Бретона, вооруженный описанием, полученным от
подростков, которые выдели стрелявшего... И когда он прочел в глазах
Бретона ужас вины, он понял, что нашел убийцу.
Когда же выяснилось, что к Бретону нельзя подступиться, Конвери
почувствовал себя оскорбленным, хотя и не мог понять почему. Он потратил
недели и недели, пытаясь обесценить алиби, которые обеспечивали Бретону
показания, соседей, видевших, как он стоял у окна гостиной. Он извел
судебных экспертов, настаивая, что они допустили ошибку и из этого ружья
все-таки можно было выстрелить. А потом долго экспериментировал со старым
ружьем для охоты на оленей - стрелял из него, очищал разными растворами,
присыпал пылью... В конце концов ему пришлось признать, что Бретон, от
которого так и разило виной, абсолютно неуязвим.
Для любого другого полицейского этого хватило бы, чтобы закрыть дело
и заняться чем-то более плодотворным, но демон Конвери крепко сидел у него
на плече, нашептывая сладкие обещания торжества. И вот теперь по дороге
домой этот голос внезапно вновь обрел силу. На протяжении девяти лет ему
иногда казалось, что навещать Бретона значит уступать мании, но на этот
раз он безошибочно почувствовал запах страха, вины...
Конвери резко свернул на бетонную площадку перед своим домом, чуть
было не задев бампером трехколесный велосипед младшего сына. Он вышел из
машины и, закрывая дверцу, он установил, какая петля поскрипывает, сходил
в гараж за масленкой и хорошенько смазал петли всех четырех дверец. Потом
отнес масленку на место, открыл внутреннюю дверь и через чулан прошел на
кухню.
- Ты что-то поздновато, милый. - Джина, его жена, стояла у стола с
доской для разделывания теста, руки у нее были по локоть в муке, а теплый
воздух кухни прельстительно благоухал мясными пирожками.
- Извини, - сказал Конвери. - Меня задержали. - Он похлопал жену
пониже спины, рассеянно взял цукат и принялся его покусывать.
- Влез!
- Что, детка?
- Ты опять был у Бретона?
Конвери перестал жевать.
- Почему ты спрашиваешь?
- Тим сказал, что ты опять рылся в его коллекции. Он сказал, что
аммонита нет на месте.
- Э-эй! - Конвери засмеялся. - А я-то думал, что тут кроме меня
сыщиков нет.
- Но где ты был?
- Ну, заехал туда на несколько минут.
- Ах, Блез!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39