Какая ни есть, а все-таки – награда… Я потянулся к панели голопроектора, и лицо Киллашандры отодвинулось, как бы подхваченное порывом ветра. Теперь я видел ее всю, от рыже-золотистой макушки до самых пят – в грубой бесформенной робе с рукавами по локоть, с неровно обрезанным краем, из-под которого выглядывали кончики сандалий. Но даже в этом одеянии она казалась мне прелестной и желанной. Вот только руки… Пальцы у нее опухли и были покрыты ссадинами и мелкими язвами, а на локтях багровели настоящие раны – след близкого знакомства с каждым кухонным котлом непорочных сестер. Я чертыхнулся и вновь приблизил изображение; не хотелось, чтоб она думала, будто ее разглядывают, как скаковую лошадь.
– Ты умная девушка, – негромко произнес я, – и ты понимаешь, что речи Божьих сестриц идут по цене снега в зимний день. Всего лишь их слово против моего, а слова – это только слова… Я не собираюсь их опровергать, я прошу о другом: доверься мне, Шандра.
Ее голова поникла.
– Довериться? Я верила своему отцу… и я любила его… Он спасал меня от голода и смерти, он защищал меня от тех, кто охотился за человеческой плотью, он убивал ради меня… И он говорил, что я буду счастлива… что я покорю сотни мужчин и выберу из них прекрасного принца… А на самом деле он обвенчал меня с бесполым божеством, чтоб откупиться от своих воспоминаний! И теперь, через многие-многие годы, какой у меня есть выбор? Или чудовище из космоса, или Бог, которого я ненавижу! – Она вскинула голову, и я увидел, что по её щекам текут слезы. – Отец предал и обманул меня… мой отец… Могу ли я верить тебе? Должна ли? И почему?
– Потому что я – твоя награда и надежда. А надежда, милая, страшный дар…
Если ты отвергнешь меня, то будешь мучиться вечными сомнениями, не сказал ли я тебе правду… Или ты узнаешь ее когда-нибудь от непорочных лживых сестриц, от Серафимы, Камиллы и Эсмеральды… Они расскажут, кто я такой на самом деле, но меня уже не будет здесь – ни Грэма Френча, ни надежды на избавление… Подумай же, кому стоит верить? Тем, кто мучил тебя многие-многие годы, или киборгу и дьяволу?
Она подумала. Я видел, как слезы высыхают на ее щеках и как в глазах вновь разгорается изумрудное пламя. Она была отважной малышкой и, безусловно, неглупой; тот, кого не сломили сорокалетние унижения, вряд ли станет бояться киборга и дьявола.
Так оно и получилось.
На губах Шандры расцвела робкая улыбка – впервые за всю нашу встречу.
Потом я услышал:
– Ладно, Грэм Френч, чудовище из космоса! Ты не похож на принца, обещанного отцом, но все-таки я полечу с тобой. Ведь не каждой детской сказке Суждено сбыться, верно?
И она снова улыбнулась.
* * *
Шандру привезли на следующий день в Скельд Ярвик, единственный космодром в окрестностях столицы. Орбитальных транспортных средств на Мерфи почти не сохранилось, и взлетно-посадочное поле было заброшено – кое-где заросло травой, а трещины в бетонных плитах наскоро засыпали утрамбованной щебенкой. На самом краю космодрома торчало уродливое здание с открытой галереей, где толпились немногочисленные провожающие: почтенный аркон Жоффрей, его помощники с оловянными глазами и десяток репортеров местной хроники. Как-никак отлет Торговца со Звезд, Друга Границы, Старого Кэпа Френчи являлся событием планетарного масштаба!
Катер, доставивший мою невесту, оказался под стать космодрому – такой же древний, уродливый и запущенный, с исцарапанной обшивкой и черными от нагара дюзами; вряд ли их чистили с тех пор, как на Мерфи обрушилась комета. Я стоял у своего челнока, с ужасом наблюдая за посадкой: эта рухлядь чудом держалась в воздухе, и в какой-то момент я испугался, что аркон Жоффрей решил отомстить мне, угробив Шандру вместе с катером.
Однако эта груда хлама благополучно приземлилась, затем со скрипом сдвинулся люк, и Шандра, живая и невредимая, спрыгнула на обгорелую бетонную плиту. Ее сопровождала женщина-пилот – с таким суровым видом, что сам Люцифер не рискнул бы осчастливить ее парочкой гнусных предложений. На пилоте была черная монашеская ряса и башмаки до колен, а моя невеста щеголяла в своем буром бурнусе и в сандалиях на босу ногу.
– Киллашандра! – вскричал я, делая шаг вперед. – Счастлив встретиться с тобой, моя прекрасная леди. Позволь приветствовать тебя по старому земному обычаю.
С этими словами я склонился к ее руке и поцеловал ее бедные пальцы, распухшие от чистки котлов. Кажется, Шандре это было приятно; мельком коснувшись моих волос, она убедилась, что их сотворили не из стальной проволоки, а значит, я не был киборгом. Дождавшись, пока она улыбнется, я снова с нежностью поцеловал ее пальцы. Женщина-пилот возмущенно фыркнула – то ли на Мерфи такие жесты не были приняты, то ли она решила, что я собираюсь откусить своей нареченной руку. Я выпрямился и бросил на пилота суровый взгляд.
– Багаж леди Киллашандры, будьте добры. И поскорее! Я не хотел бы затягивать свой визит на Мерфи. Рот женщины скривился.
– Багаж? Какой багаж? Члены нашей общины приносят обет нестяжательства, и у нас нет личных вещей. Даже платье и обувь вашей будущей супруги принадлежат аббатству! – Она дернула Шандру за рукав балахона и добавила:
– Платье полагалось бы снять и оставить здесь, но нравственность превыше всего! Считайте, что наша община делает вам подарок.
– Мы его вернем. Не могу допустить, чтоб бедные сестры стали еще беднее, – сказал я, поворачиваясь к Шандре и осторожно взяв ее под локоток. – Идем, любовь моя! Ты можешь опираться на мою руку – это еще один обычай Старой Земли, знак доверия и защиты. Идем!
Я повел ее к катеру, обнаружив, что с трудом поспеваю за ней. Леди Киллашандра торопилась покинуть Мерфи, а ноги у нее были длинные – во всяком случае, длиннее моих. Я уже говорил, что мерфийцы в большинстве рослый народ, и Шандра не являлась исключением: сто восемьдесят пять сантиметров против моих ста семидесяти шести. Так что мы, наверное, были забавной парой; юная рыжекудрая валькирия в балахоне до самых пят и седой, побитый жизнью бобер из бездонных космических омутов…
Люк моего челнока бесшумно сдвинулся за нами, мы миновали шлюзовой отсек и очутились в коридоре. Налево была кабина пилота, направо – салон для пассажиров и ценных грузов, а прямо перед нами располагался запасник, где хранились скафандр, аптечка, инструменты и всякие мелочи. Я откатил дверь кладовой.
– Переоденься, милая. Здесь есть комбинезоны – не слишком хорошая одежда, но все-таки лучше подарков от непорочных сестриц.
Шагнув внутрь, она оглядела тесную каморку и обратила ко мне вопрошающий взгляд. Казалось, она чего-то ожидает.
– Ты… ты разве не пойдешь со мной?
Это были первые слова, которые я от нее услышал. с момента посадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105