У Дженнака чуткое сердце – так пусть укрепят его испытания; у него светлый разум – пусть станет он исполненным мудрости и света; Дженнак обладает силой – пусть же умножится она десятикратно. Понимаешь, родич, кинну должен заплатить за то, чтобы остаться человеком, и пусть сын твой заплатит. Заплатит кровью и мукой – своей кровью, а не той, что пролил в поединке с этим юным тайонельцем.
– Все на свете имеет свою цену, как сказано в Книге Повседневного, – медленно произнес сагамор. – За плащ из шерсти платят серебром, за полные житницы – потом, за любовь – любовью, за мудрость зрелых лет – страданиями в юности. Ты это имеешь в виду, родич?
– Да, – Унгир-Брен допил вино из тонкостенной фаянсовой чаши, украшенной изображениями сражающихся керравао. Недолгое время он разглядывал сосуд, потом задумчиво произнес: – Не натянув лук, не подстрелишь керравао, повелитель. Дженнаку предстоит это усвоить.
– Тогда Фарасса…
– …пусть делает, что хочет. Ему кажется, что я – старый глупец, мечтатель, затворившийся в храме среди своих пергаментов, древних масок и статуй. – В темноте Джеданна уже не мог различить лицо аххаля, но чувствовал, что тот улыбается. – Что ж, превосходно! Я даже готов подыграть ему, и тебя прошу о том же. Разумеется, мы будем приглядывать за ним… за ним и за Дженнаком… Это легко; среди жрецов нет людей Фарассы, но кое-кто из его лазутчиков больше предан Священному Очагу, чем братству барабанщиков. – Старик сделал паузу, потом добавил: – Знаешь ли, родич, говорят, что в Чак Мооль есть один легкий путь и тысяча тяжелых; так пусть твой сын пройдет их здесь, на земле, пройдет все или столько, сколько успеет. Пока мы с тобой живы…
– Пока мы живы… – эхом откликнулся Джеданна.
– Ну, ты же знаешь, как это бывает в наши годы, – голос старого аххаля был спокоен. – Сегодня ты полон сил, но завтра вдруг появляются морщины, потом седеет волос, выпадают зубы, плоть высыхает на костях… Два-три месяца – и конец!
– Сагамор кивнул, припоминая смерть Гиратты, своего отца, и старших родичей.
– Да, я знаю, Унгир-Брен. Хвала Шестерым! Они одарили нас долгой жизнью, но избавили от бессильной старости. Когда приходит срок, мы уходим в царство Коатля быстрее, чем растет маис.
– Быстрей, чем птенец керравао набирает вес, быстрей, чем сладкое вино превращается в крепкое! И в том наше счастье, родич, – жрец негромко рассмеялся. – Но мы еще поживем, поживем… Мы еще увидим, как возмужает твой сын, твой наследник! Да будет его сетанна высока, как горы Запада! Пусть он сражается и странствует, пусть теряет и находит, пусть видит свои сны и учится мудрости у богов. Чем сильнее удары молота, тем крепче клинок, верно?
– Нелегкую судьбу предрекаешь ты моему сыну. – Джеданна, заметив, что все еще держит в руках цветок орхидеи, протянул его старику. – Я бы хотел, чтобы жизнь его была благоуханной и прекрасной, как эти лепестки.
– Так не получится, мой повелитель, так не получится! – Аххаль бережно принял цветок и вдохнул его аромат. – Власть всегда тяжкое бремя, а ему выпало жить в иные времена, нелегкие и бурные… Ты и сам знаешь, что они уже на пороге, уже стучатся таранами в наши ворота. Люди покидают свои Кланы, уходят из селений в города или ищут новые земли, подальше от рук сахемов. Кейтабцы с Островов плавают в Сеннам и Тайонел, в Коатль и Арсолану, и скоро корабли их измерят Бескрайние Воды, расширят мир до тех пределов, где запад смыкается с востоком… Они пойдут в океан, я знаю, я в этом уверен! Здесь же, в Верхней Эйпонне, будет война, большая война, долгая, как тень владыки смерти… Придет день, и рубежи Великих Очагов соприкоснутся, и там не стрелы засвистят, а загрохочут метатели огненного порошка и громовые шары; не отряды пойдут в набег, а целые армии двинутся друг на друга… Скоро все будет захвачено и разделено, всякий клочок земли обретет хозяина, как случилось это с побережьем Ринкаса. Да, так будет, и тогда мы удивимся, сколь мала наша Эйпонна!
Джеданна кивал головой, слушая эти речи. Все верно, все правильно… Ось Мира, протянувшаяся от полюса до полюса, кажется огромной, но так ли это на самом деле? Север верхнего материка покрыт непроходимыми лесами, в коих обитают кровожадные дикари, Народы Тотемов; за ними – только льды и снега, где могут выжить разве лишь желтокожие туванну… Берега Кейтабского моря поделены: если идти вдоль них, то из земель Одиссара попадешь в Очаг Коатля, затем – в Юкату, в города Перешейка, в Арсолану и Ренигу. Там, на юге, за морем, вдоль побережья тянутся плодородные равнины, но им уже нашлись хозяева – арсоланцы и кейтабцы. А дальше – непроходимые дебри Матери Вод и Удел Сеннама.. Да, невелика Эйпонна, и разделить ее будет непросто. Разве и сам он не мечтал о древних городах Юкаты? О плодородных землях тасситской прерии? Об атлийских горах, где добывают золото и серебро?
– Таким будет мир Дженнака, – сказал Унгир-Брен, – и коли ему повезет выжить сегодня и сохранить свою голову завтра, он станет великим властителем… сагамором над сагаморами!
– Это пророчество? – тихо спросил Джеданна,
– Нет, родич, расчет! Только расчет! Подумай сам, кто может остановить избранника-кинну? Пусть даже ему не открыто грядущее, но, потерпев неудачу, он может выждать, ибо у него в запасе втрое больше времени, чем у соперников. Рано или поздно он добьется своего, через сто лет или через двести, но каким он станет в те годы? Что понесет людям?– Старый аххаль вздохнул, и его сухие прохладные пальцы коснулись руки Джеданны. – Выход один, мой ахау, выход один – испытывать его тяжко, не оберегать от горя и утрат, не пытаться выстелить его путь коврами из мягких перьев. Только… – старый жрец сделал паузу, – только с одним делом его не торопи.
– С каким же, отец мой?
– С браком. Ты знаешь, что у него есть наложница? -Да, конечно. Кажется, дочь Мориссы? Я видел ее. Добра, умна и красива.
– Ты прав. Жаль только, что она не может продолжить род чистой крови. Дети ее будут подобны моим сыновьям, а внуки превратятся в обычных людей, живущих, как сказано Арсоланом, тридцать лет, еще тридцать и, быть может, десять… К тому же она быстро состарится… – Руки Унгир-Брена взметнулись в жесте сожаления. – Ну, она не глупая девушка и понимает это не хуже нас с тобой – и не хуже Дженнака. Она не пара кецалю! И все-таки он ее любит. А потому надо ждать.
Джеданна ответил знаком согласия.
– Что ж, подождем, но не слишком долго – год или два. Ты сам сказал, что наше время истекает, а я хотел бы отправиться в Чак Мооль со спокойным сердцем. Союз с Очагом Че Чантара возвысит сетанну Дженнака.
– Безусловно, но делу лучше идти своим чередом. Вернее, твой сын должен так думать. Все, быть может, разрешится и раньше чем через год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Все на свете имеет свою цену, как сказано в Книге Повседневного, – медленно произнес сагамор. – За плащ из шерсти платят серебром, за полные житницы – потом, за любовь – любовью, за мудрость зрелых лет – страданиями в юности. Ты это имеешь в виду, родич?
– Да, – Унгир-Брен допил вино из тонкостенной фаянсовой чаши, украшенной изображениями сражающихся керравао. Недолгое время он разглядывал сосуд, потом задумчиво произнес: – Не натянув лук, не подстрелишь керравао, повелитель. Дженнаку предстоит это усвоить.
– Тогда Фарасса…
– …пусть делает, что хочет. Ему кажется, что я – старый глупец, мечтатель, затворившийся в храме среди своих пергаментов, древних масок и статуй. – В темноте Джеданна уже не мог различить лицо аххаля, но чувствовал, что тот улыбается. – Что ж, превосходно! Я даже готов подыграть ему, и тебя прошу о том же. Разумеется, мы будем приглядывать за ним… за ним и за Дженнаком… Это легко; среди жрецов нет людей Фарассы, но кое-кто из его лазутчиков больше предан Священному Очагу, чем братству барабанщиков. – Старик сделал паузу, потом добавил: – Знаешь ли, родич, говорят, что в Чак Мооль есть один легкий путь и тысяча тяжелых; так пусть твой сын пройдет их здесь, на земле, пройдет все или столько, сколько успеет. Пока мы с тобой живы…
– Пока мы живы… – эхом откликнулся Джеданна.
– Ну, ты же знаешь, как это бывает в наши годы, – голос старого аххаля был спокоен. – Сегодня ты полон сил, но завтра вдруг появляются морщины, потом седеет волос, выпадают зубы, плоть высыхает на костях… Два-три месяца – и конец!
– Сагамор кивнул, припоминая смерть Гиратты, своего отца, и старших родичей.
– Да, я знаю, Унгир-Брен. Хвала Шестерым! Они одарили нас долгой жизнью, но избавили от бессильной старости. Когда приходит срок, мы уходим в царство Коатля быстрее, чем растет маис.
– Быстрей, чем птенец керравао набирает вес, быстрей, чем сладкое вино превращается в крепкое! И в том наше счастье, родич, – жрец негромко рассмеялся. – Но мы еще поживем, поживем… Мы еще увидим, как возмужает твой сын, твой наследник! Да будет его сетанна высока, как горы Запада! Пусть он сражается и странствует, пусть теряет и находит, пусть видит свои сны и учится мудрости у богов. Чем сильнее удары молота, тем крепче клинок, верно?
– Нелегкую судьбу предрекаешь ты моему сыну. – Джеданна, заметив, что все еще держит в руках цветок орхидеи, протянул его старику. – Я бы хотел, чтобы жизнь его была благоуханной и прекрасной, как эти лепестки.
– Так не получится, мой повелитель, так не получится! – Аххаль бережно принял цветок и вдохнул его аромат. – Власть всегда тяжкое бремя, а ему выпало жить в иные времена, нелегкие и бурные… Ты и сам знаешь, что они уже на пороге, уже стучатся таранами в наши ворота. Люди покидают свои Кланы, уходят из селений в города или ищут новые земли, подальше от рук сахемов. Кейтабцы с Островов плавают в Сеннам и Тайонел, в Коатль и Арсолану, и скоро корабли их измерят Бескрайние Воды, расширят мир до тех пределов, где запад смыкается с востоком… Они пойдут в океан, я знаю, я в этом уверен! Здесь же, в Верхней Эйпонне, будет война, большая война, долгая, как тень владыки смерти… Придет день, и рубежи Великих Очагов соприкоснутся, и там не стрелы засвистят, а загрохочут метатели огненного порошка и громовые шары; не отряды пойдут в набег, а целые армии двинутся друг на друга… Скоро все будет захвачено и разделено, всякий клочок земли обретет хозяина, как случилось это с побережьем Ринкаса. Да, так будет, и тогда мы удивимся, сколь мала наша Эйпонна!
Джеданна кивал головой, слушая эти речи. Все верно, все правильно… Ось Мира, протянувшаяся от полюса до полюса, кажется огромной, но так ли это на самом деле? Север верхнего материка покрыт непроходимыми лесами, в коих обитают кровожадные дикари, Народы Тотемов; за ними – только льды и снега, где могут выжить разве лишь желтокожие туванну… Берега Кейтабского моря поделены: если идти вдоль них, то из земель Одиссара попадешь в Очаг Коатля, затем – в Юкату, в города Перешейка, в Арсолану и Ренигу. Там, на юге, за морем, вдоль побережья тянутся плодородные равнины, но им уже нашлись хозяева – арсоланцы и кейтабцы. А дальше – непроходимые дебри Матери Вод и Удел Сеннама.. Да, невелика Эйпонна, и разделить ее будет непросто. Разве и сам он не мечтал о древних городах Юкаты? О плодородных землях тасситской прерии? Об атлийских горах, где добывают золото и серебро?
– Таким будет мир Дженнака, – сказал Унгир-Брен, – и коли ему повезет выжить сегодня и сохранить свою голову завтра, он станет великим властителем… сагамором над сагаморами!
– Это пророчество? – тихо спросил Джеданна,
– Нет, родич, расчет! Только расчет! Подумай сам, кто может остановить избранника-кинну? Пусть даже ему не открыто грядущее, но, потерпев неудачу, он может выждать, ибо у него в запасе втрое больше времени, чем у соперников. Рано или поздно он добьется своего, через сто лет или через двести, но каким он станет в те годы? Что понесет людям?– Старый аххаль вздохнул, и его сухие прохладные пальцы коснулись руки Джеданны. – Выход один, мой ахау, выход один – испытывать его тяжко, не оберегать от горя и утрат, не пытаться выстелить его путь коврами из мягких перьев. Только… – старый жрец сделал паузу, – только с одним делом его не торопи.
– С каким же, отец мой?
– С браком. Ты знаешь, что у него есть наложница? -Да, конечно. Кажется, дочь Мориссы? Я видел ее. Добра, умна и красива.
– Ты прав. Жаль только, что она не может продолжить род чистой крови. Дети ее будут подобны моим сыновьям, а внуки превратятся в обычных людей, живущих, как сказано Арсоланом, тридцать лет, еще тридцать и, быть может, десять… К тому же она быстро состарится… – Руки Унгир-Брена взметнулись в жесте сожаления. – Ну, она не глупая девушка и понимает это не хуже нас с тобой – и не хуже Дженнака. Она не пара кецалю! И все-таки он ее любит. А потому надо ждать.
Джеданна ответил знаком согласия.
– Что ж, подождем, но не слишком долго – год или два. Ты сам сказал, что наше время истекает, а я хотел бы отправиться в Чак Мооль со спокойным сердцем. Союз с Очагом Че Чантара возвысит сетанну Дженнака.
– Безусловно, но делу лучше идти своим чередом. Вернее, твой сын должен так думать. Все, быть может, разрешится и раньше чем через год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136