Запихав поводок с ошейником в свободный карман, прижимая палку левым локтем к ребрам, инвалид сунул в щель турникета "Билет для проезда в метрополитене". Турникет пропустил хромого пассажира на станцию с аскетичным дизайном по моде конца восьмидесятых.
На следующей станции инвалид вышел.
Неполные десять минут, потраченные на ожидание метропоезда и проезд, он использовал для того, чтобы критически осмыслить детали наспех задуманной акции, и остался вполне доволен собой.
Когда рыжий компьютерщик загрузил карту-схему требуемого микрорайона, инвалид подметил около условного обозначения станции метро квадратик, обозначенный картографами, как "Продовольственный рынок", а когда хромал по подземному переходу и увидел ларек "Зоотовары", то подумал, что было бы неплохо заарканить одну из бродячих шавок, коих соблазнительные продовольственные запахи подобных рынков притягивают со всей округи. С собачкой на поводке можно прогуливаться у дома правозащитника, не привлекая к себе лишнего внимания. Обычное дело — хозяин выгуливает четвероногого друга.
Инвалиду повезло — выйдя на свежий воздух из духоты метро, он сразу же отыскал взглядом ничейную псину, лохматого голодного кобелька. Инвалид приманил песика сухим кормом, достал из кармана ошейник с поводком, припал возле радостно виляющей хвостиком собачки на колено здоровой ноги и ловко заарканил животное ошейником.
Он предусмотрительно не стал скармливать псу весь корм сразу. Хромая к месту акции, он периодически останавливался и подкармливал с руки сухими пахучими шариками своего лохматого невольника, не скупясь на ласковые слова. Песик жадно ел, прислушивался к интонациям в голосе человека и мало-помалу начинал к нему привыкать.
Альберт Адамович Кораблев с соратницей и супругой Зинаидой Яновной проживали в кооперативном доме, каковой ежели и отличался от типовых построек эпохи развитого социализма, так самую малость. Дом этот выстроили метрах в ста пятидесяти от улочки с односторонним движением. Полтораста свободных метров когда-то планировалось благоустроить, но грянула перестройка, и площадь осталась бесхозной. Расстояние от фасада кооператива до проезжей части напоминало скверное футбольное поле, бугристое и перечеркнутое извилистыми тропинками. По краям поля пролегли подъездные пути к кооперативному дому. Один из путей в прошлом году разрыли в связи с аварией теплотрассы, да так и не засыпали толком, оставив непроходимым. С прошлого года единственный подъезд к дому местные автомобилисты окрестили "Дорогой жизни". Короче говоря и мягко выражаясь, в весьма и весьма малопрестижном месте, хоть и в трехкомнатной квартире на двоих, проживала известная чета Кораблевых, что, впрочем, положительно сказывалось на имидже пожилых борцов за вселенскую справедливость.
Инвалид прогуливал пленного пса в непосредственной близости от "Дороги жизни", но так, чтобы свет единственного придорожного фонаря не попадал на его колченогую фигуру. Инвалид скупо кормил песика время от времени остатками сухого корма, щедро расточал ласковые слова в собачий адрес. Кораблевы покинули студию "Эха" минут сорок — сорок пять тому назад. Если, конечно, не задержались в коридорах радиостанции поточить лясы с профессиональными радиоболтунами без микрофонов. Ехать Кораблевым из центра сюда, на родную окраину, самое быстрое пятьдесят — пятьдесят пять минут. Если, конечно, они сразу поедут домой и если не застрянут в пробках. Итого, по самым оптимистическим прогнозам получалось, что "жигуль" первой модели, номерной знак которого инвалиду известен, может свернуть на "Дорогу жизни" в ближайшие десять-пятнадцать минут. Разумеется, если чета Кораблевых передвигается сегодня по столице на собственных "Жигулях".
Хромой посмотрел на часы, что притаились на запястье его левой руки под перчаткой, засек время.
Спустя ровно тридцать минут инвалид нагнулся к псу, положил палку на землю и, отстегивая карабин поводка, произнес тихо:
— Ошейник я, считай, подарил тебе за службу, шелудивый. Служба кончилась, давай, дембель, беги в родные рыночные пенаты.
Пес понял, что его обманывали, что звезда его собачьего счастья закатилась, едва поманив фальшивым блеском и оставив на память аркан уже ненужного ошейника.
А человек с палкой спрятал в кармане поводок и похромал к "Дороге жизни". Он хромал медленно, прижимая палку локтем к ребрам, он тянул время. Вот он остановился и присел, чтобы поправить шнурки ботинок, а вот встал и роется в карманах, вроде как что-то ищет, а вот...
А вот и "жигуль"! Вот она, "копейка" с нужным номерным знаком, аккуратно сворачивает, сбросив скорость до минимума, на "Дорогу жизни".
Хромой деловито огляделся. Везет, лишних глаз нету. Хромой пошел через дорогу.
Он шел, опираясь на инвалидную палку, и хромал сильнее, чем обычно, а "Жигули" потихоньку приближались. Он посмотрел в сторону тихоходного авто, и в затемненных стеклах его очков блеснуло отражение фар, и свет ослепил его, и он оступился, поскользнулся и свалился на асфальт, будто брошенная кукловодом марионетка.
Пискнули тормоза, "Жигули" остановились в трех метрах от упавшего инвалида. Щелкнул замок правой дверцы, и из авто выскочил растревоженный Альберт Адамович.
Сухонький старичок-правозащитник, мелко семеня детскими ножками, подбежал к калеке, всплеснул руками, опустился на корточки.
— Э-э... уважаемый, вы, э... ушиблись? — спросил известный правозащитник с неподдельной заботой в скрипучем голосе. — Вы, э-э... серьезно ушиблись?
— Я, кажется... — Инвалид сморщился, приподнимаясь на правом локте, левой рекой поправил дужку очков на переносице, левой же потянулся к колену выпрямленной больной ноги. — ...Кажется, я повредил... О, черт! Как больно!.. Простите! Простите, что чертыхаюсь. Христа ради, но... О, черт! Больно...
— Какое, э-э... несчастье! — Правозащитник скорчил плаксивую мину, повернул петушиную голову к автомобилю, сощурился, ослепленный фарами, и тонко закричал: — Зи-и-инуля! Прижмись к, э-э... бордюру, поставь, э... машину на ручник и, э-э-э... выходи на помощь!
Зинаида Яновна, управлявшая "Жигулями", немного сдала назад, левая пара колес заехала на бордюрный камень, Зинаида Яновна дернула рычаг ручника и полезла вон из машины. Дородная, "кустодиевская женщина", Зинаида, страдающая одышкой и варикозным расширением вен, вылезала из тесного для нее салона с трудом, а ее шустрый супруг тем временем суетился подле пострадавшего.
— Э-э-э... уважаемый, дайте руку. Э-э... попытайтесь, э... подняться. Мы с женой отвезем вас в, э-э... в травмопункт...
— Спасибо, но мне неловко, право, вас утруждать.
Я как-нибудь сам попробую...
— Ни в коем, э-э... случае! Мы, э... вас отвезем обязательно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103