Она совершенно забыла, куда спрятала от Лешки провокационный подарок, и удивилась, обнаружив оружие среди трикотажа.
"Пожалуй, с этакой "игрушкой" можно было бы нехорошо удивить господина Ступина. Пускай он считает меня недоучкой, однако с этакой "игрушкой" можно было бы рискнуть и потребовать реванша", — подумала Зоя, взвешивая нож в руке. Тяжелый. Зоя хмыкнула и сунула "игрушку" обратно на полку.
Женщина есть женщина. Или Золушка, или королева.
Причем каждая Золушка мечтает о короне, с коей фигу-две добровольно расстанется Ея Величество Королева. Зоя не без оснований считала себя королевой рукопашной схватки, а ее дважды приспустили. Лже и настоящий Бультерьеры попинали, образно говоря, ее королевскую корону. Обидно, черт побери! Эх, надо было сенсею Коробову морду начистить. И соперник достойный, вона как он ходулями грамотно махал, и самооценка повысилась бы. Эх, черт бы все подрал!..
Зоя надела футболку через голову, поправила волосы, перешагнула угол мягчайшего из возможных, чертовски дорогого королевского ложа и, нарочито громко стуча пятками, пошла в гостиную.
Ступин сидел в кресле у круглого журнального столика, сидел нога на ногу, спиной к двери, глядя в окно.
— Из ваших хором, Зоя, открывается изумительный вид.
— Ни черта изумительного. — Зоя прошла мимо незваного гостя, присела на стул с другой стороны столика, загородив вид из окна. — Я бы с удовольствием переселилась на пару этажей ниже. Просыпаться и видеть небо над крышами надоедает.
— Вы не правы. Должно быть, закат смотрится дивно. Жаль, летом солнце заходит поздно, и вряд ли я успею насладиться зрелищем.
— Ваш голос, ваша манера построения фраз чертовски напоминают голос и манеру вашего двойника-садиста.
— Чертовски, да? А знаете, Зоя, я тоже чертовски часто употребляю словечко "чертовски".
— Это вы к чему?
— Это я к тому, что, возможно, голос и манеры совпадают случайно, а возможно, и нет. Возможно, импровизировал гениальный актер с навыками профессионального диверсанта, а возможно, операцию "Бультерьер-два" готовила к осуществлению целая группа мазуриков. Я в розыске. Мои приметы известны, их популяризируют. Узнать о хромом и одноруком Сеньке Ступине мог и одиночка, и группа товарищей. Иной вопрос, как в одиночку провернуть то, что было сделано.
— А вы бы смогли справиться в одиночку?
— Я — да. Однако, не сочтите за хвастовство, таких, как я... — Ступин растопырил пальцы левой, единственной, пятерни, — ...чтобы пересчитать таких, как я, — хватит пальцев одной руки.
— Как вы узнали мой адрес?
— С легкостью необычайной. Подежурил недалече от многоэтажной каланчи "Никоса", засек пацана-тяжеловеса с мордой ящиком, перехватил его по дороге к дому и допросил. Не бойтесь, обошлось без пыток. Из газет я узнал ваши имя и фамилию, пацан сообщил мне ваше отчество и еще кое-чего. А дальше совсем просто — радиорынок в Митине, компьютерный CD-диск, сработанный пиратами, с адресами граждан, и вот я здесь.
— Что с пацаном?
— Жив, здоров. Он у вас вратарем работает, дежурит на проходной сутки, через двое. Ваше начальство не успеет его хватиться, завтра он сам объявится и расскажет о возвращении Бультерьера. О наличии в природе двух Бультерьеров я пацану объяснять не стал, сами понимаете.
— Ни черта я не понимаю, Семен Андреич.
— У меня железобетонное алиби, Зоя Михайловна...
— Об этом вы уже...
— Не перебивайте меня, пожалуйста. Об этом, об алиби, я готов говорить с вами и только с вами, но... — Ступин щелкнул пальцами, улыбнулся грустно, — ...но фишка в том, что я предпочту смерть широкому обнародованию своего алиби. Меня убьют, или я сам погибну при задержании, не важно. Главное — у злоумышленников, которые меня подставили, сойдутся концы с концами, ферштейн?
— Допустим.
— О'кей, едем дальше. Возникает вопрос: кто такие злоумышленники и чего им надо? Уж, конечно, не бриллиантовое колье, согласитесь. Про колье журналюги писали подробно, и, думается мне, его ценность они малость преувеличили. Максимум, чего сможет выручить за колье мой двойник — сто тысяч баксов. Светиться ради ста тысяч глупо, согласитесь.
— Допустим, согласна.
— Хрестоматийное правило сыска гласит: ищи, кому выгодно. Кому выгодна смерть Юдинова? Николаю Маратовичу Казанцеву! Он занял пост президента, он заявил о том, что Юдинов будет отомщен, он... Чему вы смеетесь, Зоя?
— Я не смеюсь, я улыбаюсь. Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Вы совершенно не представляете, что за человек Николай Маратович. Ему это президентство на фиг не надо. Он твердо решил на ближайшем совете акционеров поставить вопрос о своей отставке и заявил об этом.
— Когда ближайший совет?
— Через месяц.
— Я не могу столько ждать. Все на рогах, все меня ищут, неровен час, нащупают ниточку, которая ведет к дорогим мне людям. Я должен заявить о себе прямо сейчас. Сегодня, с вашей помощью.
— Ни фига не пойму!
— Зоя, могли бы вы поручиться жизнью собственного ребенка за... Ой, молчу-молчу! Зря я про ребенка ляпнул, простите, пожалуйста, и расслабьтесь. Не нужно стрелять в меня льдинками из глаз, метясь в сердце. Виноват извините. Сформулирую по-другому: вы могли бы поручиться собственной репутацией за господина Казанцева?.. Не спешите отвечать! Подумайте. Вспомните день свадьбы, разве вы, невеста, думали тогда, что ваш жених окажется... гм-м... Вам лучше знать, кем он оказался, почему вам пришлось разойтись.
— Ежели вы ставите вопрос столь жестко, то однозначно я не могу поручиться за Казанцева.
— И, следовательно, скрепя сердце можете допустить, что он причастен к гибели Юдинова?
— Разве что чисто теоретически.
— Теория — пшик! Словеса и демагогия! Эксперимент — вот настоящий критерий истины, не так ли?
— К чему вы клоните?
— Я вас вербую, Зоя. Вы мне нужны. Вот что я предлагаю: как только мы расстанемся, а это случится через минуты, я и так у вас, извините, засиделся, вы срываетесь с места и мчитесь в "Никос". Вы сообщаете, дескать, к вам на квартиру явился Бультерьер. Явился без маски, образно говоря — с открытым забралом. Явился и сказал, дескать, я есть я, меня подставили с помощью двойника. Про алиби я и не заикнулся, про Казанцева тоже. Я сказал, что желаю разобраться с подставой, но испытываю острый информационный голод. Я потребовал, чтобы вы скачали на дискету закрытые следственные материалы и не позднее завтрашнего дня оставили их в "почтовом ящике".
— В каком "почтовом ящике"?
— Об этом позже. Можете сказать, что я не требовал, а просил, взывая к вашему милосердию, ища у вас сочувствия. Можете, наоборот, заявить, дескать, я вас шантажировал. Не суть важно. Главное — я требую от вас компьютерную дискету с закрытой информацией, меня интересует, до чего сумели докопаться частные и государственные ищейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
"Пожалуй, с этакой "игрушкой" можно было бы нехорошо удивить господина Ступина. Пускай он считает меня недоучкой, однако с этакой "игрушкой" можно было бы рискнуть и потребовать реванша", — подумала Зоя, взвешивая нож в руке. Тяжелый. Зоя хмыкнула и сунула "игрушку" обратно на полку.
Женщина есть женщина. Или Золушка, или королева.
Причем каждая Золушка мечтает о короне, с коей фигу-две добровольно расстанется Ея Величество Королева. Зоя не без оснований считала себя королевой рукопашной схватки, а ее дважды приспустили. Лже и настоящий Бультерьеры попинали, образно говоря, ее королевскую корону. Обидно, черт побери! Эх, надо было сенсею Коробову морду начистить. И соперник достойный, вона как он ходулями грамотно махал, и самооценка повысилась бы. Эх, черт бы все подрал!..
Зоя надела футболку через голову, поправила волосы, перешагнула угол мягчайшего из возможных, чертовски дорогого королевского ложа и, нарочито громко стуча пятками, пошла в гостиную.
Ступин сидел в кресле у круглого журнального столика, сидел нога на ногу, спиной к двери, глядя в окно.
— Из ваших хором, Зоя, открывается изумительный вид.
— Ни черта изумительного. — Зоя прошла мимо незваного гостя, присела на стул с другой стороны столика, загородив вид из окна. — Я бы с удовольствием переселилась на пару этажей ниже. Просыпаться и видеть небо над крышами надоедает.
— Вы не правы. Должно быть, закат смотрится дивно. Жаль, летом солнце заходит поздно, и вряд ли я успею насладиться зрелищем.
— Ваш голос, ваша манера построения фраз чертовски напоминают голос и манеру вашего двойника-садиста.
— Чертовски, да? А знаете, Зоя, я тоже чертовски часто употребляю словечко "чертовски".
— Это вы к чему?
— Это я к тому, что, возможно, голос и манеры совпадают случайно, а возможно, и нет. Возможно, импровизировал гениальный актер с навыками профессионального диверсанта, а возможно, операцию "Бультерьер-два" готовила к осуществлению целая группа мазуриков. Я в розыске. Мои приметы известны, их популяризируют. Узнать о хромом и одноруком Сеньке Ступине мог и одиночка, и группа товарищей. Иной вопрос, как в одиночку провернуть то, что было сделано.
— А вы бы смогли справиться в одиночку?
— Я — да. Однако, не сочтите за хвастовство, таких, как я... — Ступин растопырил пальцы левой, единственной, пятерни, — ...чтобы пересчитать таких, как я, — хватит пальцев одной руки.
— Как вы узнали мой адрес?
— С легкостью необычайной. Подежурил недалече от многоэтажной каланчи "Никоса", засек пацана-тяжеловеса с мордой ящиком, перехватил его по дороге к дому и допросил. Не бойтесь, обошлось без пыток. Из газет я узнал ваши имя и фамилию, пацан сообщил мне ваше отчество и еще кое-чего. А дальше совсем просто — радиорынок в Митине, компьютерный CD-диск, сработанный пиратами, с адресами граждан, и вот я здесь.
— Что с пацаном?
— Жив, здоров. Он у вас вратарем работает, дежурит на проходной сутки, через двое. Ваше начальство не успеет его хватиться, завтра он сам объявится и расскажет о возвращении Бультерьера. О наличии в природе двух Бультерьеров я пацану объяснять не стал, сами понимаете.
— Ни черта я не понимаю, Семен Андреич.
— У меня железобетонное алиби, Зоя Михайловна...
— Об этом вы уже...
— Не перебивайте меня, пожалуйста. Об этом, об алиби, я готов говорить с вами и только с вами, но... — Ступин щелкнул пальцами, улыбнулся грустно, — ...но фишка в том, что я предпочту смерть широкому обнародованию своего алиби. Меня убьют, или я сам погибну при задержании, не важно. Главное — у злоумышленников, которые меня подставили, сойдутся концы с концами, ферштейн?
— Допустим.
— О'кей, едем дальше. Возникает вопрос: кто такие злоумышленники и чего им надо? Уж, конечно, не бриллиантовое колье, согласитесь. Про колье журналюги писали подробно, и, думается мне, его ценность они малость преувеличили. Максимум, чего сможет выручить за колье мой двойник — сто тысяч баксов. Светиться ради ста тысяч глупо, согласитесь.
— Допустим, согласна.
— Хрестоматийное правило сыска гласит: ищи, кому выгодно. Кому выгодна смерть Юдинова? Николаю Маратовичу Казанцеву! Он занял пост президента, он заявил о том, что Юдинов будет отомщен, он... Чему вы смеетесь, Зоя?
— Я не смеюсь, я улыбаюсь. Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Вы совершенно не представляете, что за человек Николай Маратович. Ему это президентство на фиг не надо. Он твердо решил на ближайшем совете акционеров поставить вопрос о своей отставке и заявил об этом.
— Когда ближайший совет?
— Через месяц.
— Я не могу столько ждать. Все на рогах, все меня ищут, неровен час, нащупают ниточку, которая ведет к дорогим мне людям. Я должен заявить о себе прямо сейчас. Сегодня, с вашей помощью.
— Ни фига не пойму!
— Зоя, могли бы вы поручиться жизнью собственного ребенка за... Ой, молчу-молчу! Зря я про ребенка ляпнул, простите, пожалуйста, и расслабьтесь. Не нужно стрелять в меня льдинками из глаз, метясь в сердце. Виноват извините. Сформулирую по-другому: вы могли бы поручиться собственной репутацией за господина Казанцева?.. Не спешите отвечать! Подумайте. Вспомните день свадьбы, разве вы, невеста, думали тогда, что ваш жених окажется... гм-м... Вам лучше знать, кем он оказался, почему вам пришлось разойтись.
— Ежели вы ставите вопрос столь жестко, то однозначно я не могу поручиться за Казанцева.
— И, следовательно, скрепя сердце можете допустить, что он причастен к гибели Юдинова?
— Разве что чисто теоретически.
— Теория — пшик! Словеса и демагогия! Эксперимент — вот настоящий критерий истины, не так ли?
— К чему вы клоните?
— Я вас вербую, Зоя. Вы мне нужны. Вот что я предлагаю: как только мы расстанемся, а это случится через минуты, я и так у вас, извините, засиделся, вы срываетесь с места и мчитесь в "Никос". Вы сообщаете, дескать, к вам на квартиру явился Бультерьер. Явился без маски, образно говоря — с открытым забралом. Явился и сказал, дескать, я есть я, меня подставили с помощью двойника. Про алиби я и не заикнулся, про Казанцева тоже. Я сказал, что желаю разобраться с подставой, но испытываю острый информационный голод. Я потребовал, чтобы вы скачали на дискету закрытые следственные материалы и не позднее завтрашнего дня оставили их в "почтовом ящике".
— В каком "почтовом ящике"?
— Об этом позже. Можете сказать, что я не требовал, а просил, взывая к вашему милосердию, ища у вас сочувствия. Можете, наоборот, заявить, дескать, я вас шантажировал. Не суть важно. Главное — я требую от вас компьютерную дискету с закрытой информацией, меня интересует, до чего сумели докопаться частные и государственные ищейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103