Макс появился минута в минуту. Лихо подкатил на старом «фольксвагене-пассате», вылез и пошёл к дверям, мужественно хмурясь. Я подумал, что мента в нём видать за версту, он никогда не станет хорошим опером. Впрочем, не мне его судить…
Он сел за стол и сразу после рукопожатия спросил:
— Что у тебя случилось?
— Штаны порвал.
— Что?
— Давай сначала пообедаем.
— Нет, подожди! Объясни сначала, что у тебя за проблемы.
Я вздохнул и допил коньяк.
— Не буду. Ты всё равно не сможешь помочь. Поверь, пожалуйста, что я серьёзно вляпался.
Интересно было бы посмотреть на его реакцию, попробуй я рассказать ему всю правду.
— У меня есть просьба. Если в двух словах, меня подставили… Поганое дело… Все стрелки сводятся на меня. Мне нужно найти человека, который всю кашу заварил. По прописке он не живёт. Помнишь, я просил тебя вчера узнать адрес и телефон? Это он… Так вот, там его нет… А что ты предлагаешь?
— И что ты предлагаешь?
— Он недавно привлекался к уголовной ответственности. Не помню, по какому району. В уголовном деле может быть его постоянный адрес. Понимаешь?
Макс понимал. И ему очень не хотелось выполнять мою просьбу. В его положении я бы отказался.
Он смотрел мимо меня, теребил пальцами салфетку и напряжённо искал причину для отказа. Нет, никогда ему не бывать хорошим опером! Гена Савельев давно был бы уже на пути к дверям. Если бы не связал информацию о перестрелке на Рыбацкой, которую наверняка доводили на последнем разводе, и малоприятную рожу фоторобота с моей личностью…
— Это моя последняя просьба. Обещаю больше не тревожить.
Макс посмотрел на меня с сомнением и невесело усмехнулся:
— В каком смысле — последняя?
Я не ответил.
Подумав, он выругался:
— Ладно, хрен с тобой! Запиши, как этого урода зовут.
На куске салфетки я записал всё, что помнил об Антоне. Он спрятал бумажку в карман.
— Полистай дело. Посмотри, что там за ситуация была, с кем он связан. В общем, сам понимаешь… Мне его найти надо — дальше некуда. И срочно.
— Срочно. Ты бы лучше подсказал, что я буду начальнику объяснять, чтобы он запрос подписал. Хорошо, если этот твой друг по нашему району проходил, а если где-нибудь в области и дело уже в суде валяется? Нет никакой гарантии, что я там что-нибудь наскребу. Может, он себе хату снимает и меняет адреса каждый месяц…
— Может, но вряд ли. Не будет он хату снимать. У него где-то своя есть, приватизированная, и живёт он в ней постоянно. Я так думаю.
— Ладно, сегодня до вечера узнаю, где его дело, и с запросом как-то определюсь. А завтра, прямо с утра, поеду его смотреть. Устроит так?
— Вполне.
— Где тебя искать?
— Дома… — Действительно дома, вот только не уточнил, у кого именно; незачем ему знать, где я сейчас прячусь. — Если не дозвонишься, к вечеру я тебя сам найду.
— Годится. У тебя все?
— Все.
— Тогда я пошёл.
— Обедать не будешь?
— Аппетита нет. Если получится, завтра меня накормишь. И не в этой помойке, а в «Пекине». Давно хотел червяков попробовать.
— Договорились.
— Все, удачи!
Я заказал ещё коньяк.
* * *
По дороге к Лике я купил все дневные газеты и зашёл в кафе, чтобы их посмотреть. На всякий случай.
Каждая газета в той или иной форме отозвалась на «кровавую разборку». Факты подавались скупо: два трупа с огнестрельными ранениями, начато расследование, зато комментарии изобиловали догадками, слухами и предположениями. Большинство репортёров сходились во мнении, что возможна новая «гангстерская война». Кое-кто завуалировано, а кто и совсем открыто намекали на существование секретного подразделения МВД, занимающегося отстрелом лидеров преступного мира. Кто-то писал, что нити преступления ведут на самый «верх». Какой «верх» имеется в виду, правда, не уточнялось.
Наиболее охотно отозвался «Скандальный листок» — еженедельный бюллетень городских слухов, сплетен и сенсаций. Почти весь объём газеты — два листа шершавой коричневой бумаги — посвящался событиям на Рыбацкой улице. Репортёры «Листка» исхитрились даже взять интервью у некоего господина О. — «лидера одной из наиболее влиятельных преступных группировок города» и по совместительству генерального директора крупного СП. Прочитав это интервью, я отложил газету и закурил. Мне стало жутковато.
Господин О. чуть ли не дословно повторял прочитанную мне Марголиным лекцию о структуре городского криминалитета. Вместо конкретных фамилий стояли инициалы, но тому, кто хоть раз слышал эти имена, все становилось понятно. Господин О. считал, что смерть Лени-большого столкнёт группировки «X» и «Г», поскольку только им выгодна гибель товарища Макогонова.
Кто-то из высокопоставленных чиновников городской администрации утверждал, что ситуация находится под контролем, вот только не понятно чьим, и в случае обострения оперативной обстановки немедленно будут приняты самые жёсткие меры, так что волноваться не стоит.
Милиция уже переведена, как это стало модным ещё при мне, на двенадцатичасовой, с отменой выходных, график работы, а при необходимости из соседней области будет откомандирован сводный отряд сотрудников патрульно-постовой службы в количестве, предостаточном для наведения порядка…
Итак, что мы имеем?
Имеем мы два трупа. Один из них, до сих пор, видимо, неопознанный, мало кого волнует. А вот второй — к сожалению, опознанный сразу — способен доставить неприятности всему городу.
Извиняюсь за цинизм. На город мне наплевать. Гораздо важнее, во что все эти приключения могут вылиться для меня.
Вероятно, Макогонова-старшего и его безвестного соратника убили примерно в то время, когда я лазил по дому, ища там стеклянную дверь. Убили, чтобы дать повод к началу той самой «гангстерской войны».
Кто это сделал?
С точки зрения «кому это выгодно» мне тут ничего не решить. Но очевидно, всю эту комбинацию осуществили, именно осуществили, а не задумали, Марголин и Красильников. И я, в роли «слепого агента». Слепого, глухого и тупого. Который не только позволил подтолкнуть себя в нужном направлении, а сам активно перебирал ножками и приложил усилия, чтобы благополучно залезть в ловушку, на радость потирающим руки и хихикающим хозяевам.
Идиот.
Но почему я? Ноль без палочки, не фигура даже на дворовом уровне. На меня хотят повесить эту двойную мокруху.
Иначе не было бы всей этой комедии с пропадающими офисами, штаб-квартирами, с подброшенным, точнее, с подогнанным к месту происшествия «ауди», на котором я катался и в салоне которого остались десятки превосходных отпечатков моих пальцев.
Я похолодел, когда вспомнил, что за время работы в милиции меня дважды дактилоскопировали. Первый раз — когда я только начинал постовым и, оказавшись в обворованной квартире, здорово там наследил, охраняя её до приезда опергруппы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72