.. Я посмотрел на него с недоверием.
-- В последний раз, -- повторил он.
-- Как... последний?!
-- Был консилиум, -- продолжал он. -- Это грозный совет докторов! И самое страшное, когда он выносит решение единогласно. Неизлечимая болезнь ног...
-- Отчего это?
-- Говорят, от курения. Но я никогда не курил. Говорят, от неподвижного образа жизни. Но я всю жизнь двигался. А теперь... Долго ходить нельзя, долго стоять нельзя. Дирижировать можно сидя...
-- Ну и что же? -- воскликнул я. -- Ну и что же?! Это будет отличать вас от всех остальных. Вы сидите, а они перед вами стоят! Учитель, когда разговаривает с учеником, тоже сидит, а ученик перед ним стоит.
-- Но Дирдом считает, что сидячий дирижер пионерского хора -- это для его Дома культуры не подойдет. И думаю, в данном случае можно с ним согласиться. Я и так невысок... А если сяду на стул, меня и вовсе не будет видно. Так что приходи теперь ко мне домой... Времени будет много -- в шахматишки сыграем.
-- Но ведь вы можете выздороветь!
-- Добрый мой мальчик... -- сказал Виктор Макарович.
-- Ведь есть же какие-то средства?
-- Меньше стоять, не перегружать свои ноги... Перехожу на "сидячие игры". Пора уже: я ведь вошел в пенсионный возраст.
"Вбежал!" -- захотелось мне поправить его. Потому что он всегда порывисто двигался. -- Как же... теперь? -- спросил я.
-- Будете "под управлением" Маргариты Васильевны. Она вас знает и любит.
-- Маргариты Васильевны?! Но ведь она тоже... немолодая.
-- Разве это заметно? -- медленно и с удивлением спросил он. Я ничего не ответил. -- Пусть она, как дирижер, проявит себя прямо на следующем отчетном концерте! В присутствии общественности и ваших родителей. Чтоб они были спокойны.
-- Через неделю?
-- А что же тянуть?
"Нет! Лучше он -- сидящий, чем она -- стоящая!" -- твердо решил я в ту минуту.
Мои родители были потрясены этой новостью не меньше, чем я.
-- Он не должен уйти: он же талант! -- тихо воскликнул папа.
-- Неужели ничего нельзя придумать? -- сказала мама. И выпрямилась.
Когда она произносит эту фразу, мы с отцом сразу начинаем верить, что выход найдется. Безвыходных ситуаций мама не признает.
-- Я буду думать... -- произнесла она.
-- Очень прошу тебя, -- сказал я.
-- Надо доказать, что без него ваш хор петь не сможет! -- решительно заявила мама.
Эта фраза натолкнула меня на неожиданную и смелую мысль. "Да, мы докажем, что без него петь невозможно! -- решил я. -- Пусть мама ищет свой выход из положения. Но и я не буду сидеть сложа руки!"
План, который родился у меня в голове, я открыл участникам средней группы нашего хора. Средней группа была не по качеству, а по возрасту: в нее входили ребята, которые учились в четвертых, пятых и шестых классах. С представителями этого возраста договориться мне было легче всего. Младшие могли мой план не понять, а старшие -- не принять.
Средняя группа, как я и предполагал, поняла меня сразу! Хотя план был рискованный и опасный...
Мама как-то сказала, что ребята в моем возрасте очень смелы, потому что у них нет опыта и они еще не успели набить себе шишек. Мама очень хочет, чтобы я учитывал ее опыт, ее ошибки. Но я все больше убеждаюсь в том, что на ее шишках мне трудно будет чему-нибудь научиться. "И вообще, -- рассуждал я, -- не очень-то получится благородно, если один будет набивать себе синяки, а другой на этих синяках, на чужом, значит, горе будет учиться!"
И вот наступило то самое воскресенье.
Взрослые собрались в фойе Дома культуры задолго до начала концерта... Родители и родственники наших хористов были очень возбуждены. Некоторые мамы целовались и неизвестно с чем поздравляли друг друга.
Пришли и бывшие участники нашего хора. Среди них, как успел сообщить Дирдом, были и такие, которые очень многого в жизни достигли! Ну, например, заслуженный артист республики, о котором однажды упоминал Виктор Макарович... Фамилия его была Наливин. Эту фамилию знали все в нашем городе. И поэтому, когда Дирдом привел Наливина за кулисы, все очень переполошились.
Только Маргарита Васильевна встретила Наливина хмуро. Он торжественно, раскинув руки, поплыл ей навстречу. Но она увернулась, еле слышно пробормотав:
-- Здравствуйте, Женя.
И после этого внятно произнесла:
-- Уже был первый звонок!
Она, должно быть, боялась, что Наливин отвлечет нас от предстоящего выступления. "Хочет проявить себя!" -- подумал я о Маргарите Васильевне.
Наливин был рыхлым, бесформенным. И было странно, что от его массивного тела отрывался и как бы журчал в воздухе тонкий женский голос. Когда он первый раз открыл рот, я даже вздрогнул и огляделся: мне показалось, что говорил кто-то другой.
-- А где же наш бесценный Виктор Макарович? -- спросил Наливин. И развел руки в стороны, готовясь обнять его.
-- Он, вероятно, в зале, -- скороговоркой сообщил Дирдом. -- Сегодня будет дирижировать Маргарита Васильевна.
-- Значит, мы с ним в антракте увидимся? -- зажурчал голос Наливина. --Боюсь только, он опять будет журить меня, как в те невозвратные годы. --Певец обмерил взглядом свою фигуру. -- Молодых влюбленных мне играть уже трудно: за кресло не спрячешься, с балкона не спрыгнешь!
Он снова обмерил себя осуждающим взглядом.
Я заметил, что есть люди, которые в шутку торопятся сказать о своих недостатках, опасаясь, что другие сделают это всерьез.
Наливин обращался сразу ко всему нашему хору. Он делал это очень легко: привык делиться своими переживаниями с огромным залом театра оперы и балета!
-- Напоминаю: уже был второй звонок! -- деловито проходя мимо, произнесла Маргарита Васильевна.
-- Но третий мы можем и оттянуть. Все в нашей власти! -- ответил ей вдогонку Дирдом.
-- Ни в коем случае!... -- испуганно зажурчал Наливин. -- Из-за меня?! Если Виктор Макарович узнает... Что же он не пришел за кулисы?
-- В антракте увидитесь. В моем кабинете, -- услужливой скороговоркой пообещал Дирдом.
Виктор Макарович сидел в девятом или десятом ряду. Я думаю, он хотел показать всем, что хор справится с программой без всякого воздействия с его стороны. Но я решил доказать нечто совершенно противоположное!
Я вышел на сцену и, стараясь, чтобы лицо мое было как можно более открытым и приятным, сообщил, что концерт начинается, что дирижировать будет Маргарита Васильевна. Объявил название первой песни и фамилии ее авторов.
Маргарита Васильевна взмахнула руками и как бы дала сигнал: "На старт! Внимание... Марш!"
Младшая и старшая группы рванулись вперед. А средняя немного замешкалась на старте и вступила не вовремя. Зато в другом месте она, будто испугавшись и стремясь наверстать упущенное, начала чуть-чуть раньше, чем полагалось...
Я наблюдал за всем этим из-за кулис. Но Маргариту Васильевну я старался не замечать, чтобы не подпустить к себе чувство жалости.
Мой план начал осуществляться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
-- В последний раз, -- повторил он.
-- Как... последний?!
-- Был консилиум, -- продолжал он. -- Это грозный совет докторов! И самое страшное, когда он выносит решение единогласно. Неизлечимая болезнь ног...
-- Отчего это?
-- Говорят, от курения. Но я никогда не курил. Говорят, от неподвижного образа жизни. Но я всю жизнь двигался. А теперь... Долго ходить нельзя, долго стоять нельзя. Дирижировать можно сидя...
-- Ну и что же? -- воскликнул я. -- Ну и что же?! Это будет отличать вас от всех остальных. Вы сидите, а они перед вами стоят! Учитель, когда разговаривает с учеником, тоже сидит, а ученик перед ним стоит.
-- Но Дирдом считает, что сидячий дирижер пионерского хора -- это для его Дома культуры не подойдет. И думаю, в данном случае можно с ним согласиться. Я и так невысок... А если сяду на стул, меня и вовсе не будет видно. Так что приходи теперь ко мне домой... Времени будет много -- в шахматишки сыграем.
-- Но ведь вы можете выздороветь!
-- Добрый мой мальчик... -- сказал Виктор Макарович.
-- Ведь есть же какие-то средства?
-- Меньше стоять, не перегружать свои ноги... Перехожу на "сидячие игры". Пора уже: я ведь вошел в пенсионный возраст.
"Вбежал!" -- захотелось мне поправить его. Потому что он всегда порывисто двигался. -- Как же... теперь? -- спросил я.
-- Будете "под управлением" Маргариты Васильевны. Она вас знает и любит.
-- Маргариты Васильевны?! Но ведь она тоже... немолодая.
-- Разве это заметно? -- медленно и с удивлением спросил он. Я ничего не ответил. -- Пусть она, как дирижер, проявит себя прямо на следующем отчетном концерте! В присутствии общественности и ваших родителей. Чтоб они были спокойны.
-- Через неделю?
-- А что же тянуть?
"Нет! Лучше он -- сидящий, чем она -- стоящая!" -- твердо решил я в ту минуту.
Мои родители были потрясены этой новостью не меньше, чем я.
-- Он не должен уйти: он же талант! -- тихо воскликнул папа.
-- Неужели ничего нельзя придумать? -- сказала мама. И выпрямилась.
Когда она произносит эту фразу, мы с отцом сразу начинаем верить, что выход найдется. Безвыходных ситуаций мама не признает.
-- Я буду думать... -- произнесла она.
-- Очень прошу тебя, -- сказал я.
-- Надо доказать, что без него ваш хор петь не сможет! -- решительно заявила мама.
Эта фраза натолкнула меня на неожиданную и смелую мысль. "Да, мы докажем, что без него петь невозможно! -- решил я. -- Пусть мама ищет свой выход из положения. Но и я не буду сидеть сложа руки!"
План, который родился у меня в голове, я открыл участникам средней группы нашего хора. Средней группа была не по качеству, а по возрасту: в нее входили ребята, которые учились в четвертых, пятых и шестых классах. С представителями этого возраста договориться мне было легче всего. Младшие могли мой план не понять, а старшие -- не принять.
Средняя группа, как я и предполагал, поняла меня сразу! Хотя план был рискованный и опасный...
Мама как-то сказала, что ребята в моем возрасте очень смелы, потому что у них нет опыта и они еще не успели набить себе шишек. Мама очень хочет, чтобы я учитывал ее опыт, ее ошибки. Но я все больше убеждаюсь в том, что на ее шишках мне трудно будет чему-нибудь научиться. "И вообще, -- рассуждал я, -- не очень-то получится благородно, если один будет набивать себе синяки, а другой на этих синяках, на чужом, значит, горе будет учиться!"
И вот наступило то самое воскресенье.
Взрослые собрались в фойе Дома культуры задолго до начала концерта... Родители и родственники наших хористов были очень возбуждены. Некоторые мамы целовались и неизвестно с чем поздравляли друг друга.
Пришли и бывшие участники нашего хора. Среди них, как успел сообщить Дирдом, были и такие, которые очень многого в жизни достигли! Ну, например, заслуженный артист республики, о котором однажды упоминал Виктор Макарович... Фамилия его была Наливин. Эту фамилию знали все в нашем городе. И поэтому, когда Дирдом привел Наливина за кулисы, все очень переполошились.
Только Маргарита Васильевна встретила Наливина хмуро. Он торжественно, раскинув руки, поплыл ей навстречу. Но она увернулась, еле слышно пробормотав:
-- Здравствуйте, Женя.
И после этого внятно произнесла:
-- Уже был первый звонок!
Она, должно быть, боялась, что Наливин отвлечет нас от предстоящего выступления. "Хочет проявить себя!" -- подумал я о Маргарите Васильевне.
Наливин был рыхлым, бесформенным. И было странно, что от его массивного тела отрывался и как бы журчал в воздухе тонкий женский голос. Когда он первый раз открыл рот, я даже вздрогнул и огляделся: мне показалось, что говорил кто-то другой.
-- А где же наш бесценный Виктор Макарович? -- спросил Наливин. И развел руки в стороны, готовясь обнять его.
-- Он, вероятно, в зале, -- скороговоркой сообщил Дирдом. -- Сегодня будет дирижировать Маргарита Васильевна.
-- Значит, мы с ним в антракте увидимся? -- зажурчал голос Наливина. --Боюсь только, он опять будет журить меня, как в те невозвратные годы. --Певец обмерил взглядом свою фигуру. -- Молодых влюбленных мне играть уже трудно: за кресло не спрячешься, с балкона не спрыгнешь!
Он снова обмерил себя осуждающим взглядом.
Я заметил, что есть люди, которые в шутку торопятся сказать о своих недостатках, опасаясь, что другие сделают это всерьез.
Наливин обращался сразу ко всему нашему хору. Он делал это очень легко: привык делиться своими переживаниями с огромным залом театра оперы и балета!
-- Напоминаю: уже был второй звонок! -- деловито проходя мимо, произнесла Маргарита Васильевна.
-- Но третий мы можем и оттянуть. Все в нашей власти! -- ответил ей вдогонку Дирдом.
-- Ни в коем случае!... -- испуганно зажурчал Наливин. -- Из-за меня?! Если Виктор Макарович узнает... Что же он не пришел за кулисы?
-- В антракте увидитесь. В моем кабинете, -- услужливой скороговоркой пообещал Дирдом.
Виктор Макарович сидел в девятом или десятом ряду. Я думаю, он хотел показать всем, что хор справится с программой без всякого воздействия с его стороны. Но я решил доказать нечто совершенно противоположное!
Я вышел на сцену и, стараясь, чтобы лицо мое было как можно более открытым и приятным, сообщил, что концерт начинается, что дирижировать будет Маргарита Васильевна. Объявил название первой песни и фамилии ее авторов.
Маргарита Васильевна взмахнула руками и как бы дала сигнал: "На старт! Внимание... Марш!"
Младшая и старшая группы рванулись вперед. А средняя немного замешкалась на старте и вступила не вовремя. Зато в другом месте она, будто испугавшись и стремясь наверстать упущенное, начала чуть-чуть раньше, чем полагалось...
Я наблюдал за всем этим из-за кулис. Но Маргариту Васильевну я старался не замечать, чтобы не подпустить к себе чувство жалости.
Мой план начал осуществляться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14