Такое лихое жонглирование, как живо описал Уолли, должно требовать невероятных затрат. Почему мы решили, что энергетические запасы Сферы безграничны? Вряд ли это так.
— Кстати, а что произошло бы, не окажись у Сферы энергии даже на тридцать семь минут? — полюбопытствовал Бернхардт. — Могла бы Земля убежать с промежуточной орбиты?
— А вот это как раз непонятно, — ответил Уолли. — Представим на секунду: у нас идет постоянное и принципиально неконтролируемое испарение червоточины, в которой находится планета… — Уолли гениально вжился в роль Сферы. Судя по его мимике, испаряющийся гравитационный туннель был для него чем-то вроде порядком надоевшего пустяка, вроде пыли, скопившейся под кроватью.
— А что это значит? — Бернхардт сегодня играл под простачка.
Уолли онемел от его «наивности».
— Е=mc^2, — наконец выдавил он из себя. — Масса Земли может быть выражена в виде энергии.
— Подобное испарение очень опасно, — сухо добавил Соколов. — Взрыв при полном испарении червоточины будет такой силы, что запросто уничтожит саму Сферу. Да и большинство захваченных планетных систем тоже, по крайней мере тех, что поближе.
Бернхардт слегка приподнял брови.
— Все это очень любопытно, — сказал он, откинувшись на спинку стула и задумчиво уставившись в потолок. — И, в сущности, не противоречит описаниям очевидцев похищения, к которым вы, Уолли, судя по институтскому фольклору, не относитесь. Небо быстро меняло черный цвет на ярко-белый, и наоборот. Похоже на кувыркание Земли в гравитационном туннеле. Периодически проносившаяся по небу и все закрывавшая плоскость вполне могла быть Сферой — она казалась столь огромной, потому что была очень близко…
— То есть все сходится? — не выдержала наконец Жанна, до этого лишь робко следившая за разговором. «Почему я, собственно, должна молчать как рыба? — подумала она. — Идея-то моя».
— И не просто сходится! — рассмеялся Бернхардт, его слишком благостный вид даже встревожил Жанну. — Ваша теория не только объясняет накопленные нами данные. Она заслуживает самых лестных оценок еще по двум причинам. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Ну, во-первых, ее предсказания можно проверить экспериментально, — с готовностью ответила Жанна и тут же пожалела о своих словах. Зря она поспешила — наверное, Бернхардт хотел сказать их сам. Уолли послал ей дружескую улыбку — мол, не обращай внимания.
— Ну да, конечно, — перебил ее Бернхардт. — Вы дали нам теорию, которую можно проверить. Мы можем исследовать «Затерянный мир» и определить, согласуется ли его поведение с вашей моделью. Это сделать легче, нежели изучать всю огромную поверхность Сферы в поисках неизвестно где расположенного Централа.
Жанна кивнула, предусмотрительно решив снова помолчать.
— Собственно, наш друг, доктор Грубер, уже приступила к проверке, — сказал Соколов. Он протянул Жанне карманный компьютер. — Начиная со вчерашнего вечера, мы фиксируем все данные, касающиеся «Затерянного мира». Возьмите, посмотрите сами.
Здесь, кажется, слишком преувеличивают ее умственные способности, испуганно подумала Жанна. Разве она в состоянии разобраться в колонках неизвестно как и откуда полученных цифр? Но делать было нечего, она взяла компьютер, взглянула на крошечный экран, и… страхов как не бывало. Все было совершенно очевидно .
— В поле зрения Грубер попала почти вся траектория «Затерянного мира», — пояснил Соколов, — точнее, около девяноста процентов его орбиты. Наблюдения проводились в видимом спектре, но вскоре мы надеемся получить с «Терра Новы» и снимки, сделанные в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазонах…
Жанна почти не слушала его, пораженная тем, насколько они с Уолли оказались правы. Вот они, эти Кольца! Пять, шесть, семь… — считала она про себя. Перед ней мерцало размытое, искаженное помехами и шумами изображение, но сомневаться не приходилось — это были типичные харонские Кольца. Черные дыры в центре них, конечно, на таком расстоянии не различимы, но Кольца есть Кольца, значит, должны быть и дыры.
— Единственное, в чем я ошибся, — вставил Уолли, — так это их количество. На экране их семь, за Сферой еще одно, и девятое — в самом «Затерянном мире».
— Таким образом, теория блестяще подтверждается, — заключил Бернхардт.
Жанне некогда даже было смутиться от такой похвалы, она нетерпеливо листала снимки.
Урсула Грубер распорядилась направить все телескопы на «Затерянный мир», но телескопам не хватало разрешения. «Затерянный мир» отделяло от Земли расстояние, в восемь раз превосходящее расстояние между Солнцем и Плутоном в прежней Солнечной системе. К тому же рядом с планетой находилась гигантская Сфера, а мощное электромагнитное излучение ее поверхности глушило другие сигналы. На этом фоне не то что исследовать — просто обнаружить «Затерянный мир» было чрезвычайно трудно.
— А что-нибудь вроде закодированных сигналов? Кто-то, конечно, пытается выделить? — спросила Жанна.
— Да, — ответил доктор Бернхардт. — Грубер накопила столько информации, что аналитической группе работы хватит на неделю, не меньше. Чтобы обнаружить частоту, на которой из Централа идут приказы, придется перетрясти весь электромагнитный диапазон.
— Думаю, таких частот несколько, — задумчиво поправила его Жанна.
Бернхардт был явно сконфужен. Он снял ноги со стола и почесал в затылке.
— Не могли бы вы пояснить свою мысль?
— Вспомните первые харонские сообщения, перехваченные в Солнечной системе, — рассеянно ответила Жанна, не отрываясь от экрана. Она увидела, что Грубер почему-то уже отбросила некоторые любопытные сигналы, характеризуя их как «естественные» или «стационарные». Откуда, интересно, такая уверенность?
Соколов вежливо вывел ее из задумчивости, спросив:
— Мисс Колетт, почему вы вспомнили первые сообщения харонцев?
— Что, простите? Ах да. Первый сигнал был перехвачен на частоте 21 см, а ответ шел на частоте 42 см. А это уже как минимум два канала связи. Чем больше каналов, тем лучше. Растет пропускная способность, да и защита от помех становится более эффективной. Это очень важно в условиях Мультисистемы, где радиосвязи препятствует множество плотных газопылевых облаков.
— Э-э, не забывайте, что, помимо всего прочего, харонцы общаются при помощи направленного гравитационного излучения, — добавил Уолли. — Правда, с тех пор, как Земля оказалась в Мультисистеме, детекторы молчат.
— Как же, как же, помню. — Бернхардт не мог смотреть на Уолли без улыбки. — Их молчание ни о чем не говорит. Чувствительность детекторов зависит от подаваемого напряжения, а энергию нам, к сожалению, приходится экономить. Быть может, стоит вернуться к гравитационным детекторам старого образца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Кстати, а что произошло бы, не окажись у Сферы энергии даже на тридцать семь минут? — полюбопытствовал Бернхардт. — Могла бы Земля убежать с промежуточной орбиты?
— А вот это как раз непонятно, — ответил Уолли. — Представим на секунду: у нас идет постоянное и принципиально неконтролируемое испарение червоточины, в которой находится планета… — Уолли гениально вжился в роль Сферы. Судя по его мимике, испаряющийся гравитационный туннель был для него чем-то вроде порядком надоевшего пустяка, вроде пыли, скопившейся под кроватью.
— А что это значит? — Бернхардт сегодня играл под простачка.
Уолли онемел от его «наивности».
— Е=mc^2, — наконец выдавил он из себя. — Масса Земли может быть выражена в виде энергии.
— Подобное испарение очень опасно, — сухо добавил Соколов. — Взрыв при полном испарении червоточины будет такой силы, что запросто уничтожит саму Сферу. Да и большинство захваченных планетных систем тоже, по крайней мере тех, что поближе.
Бернхардт слегка приподнял брови.
— Все это очень любопытно, — сказал он, откинувшись на спинку стула и задумчиво уставившись в потолок. — И, в сущности, не противоречит описаниям очевидцев похищения, к которым вы, Уолли, судя по институтскому фольклору, не относитесь. Небо быстро меняло черный цвет на ярко-белый, и наоборот. Похоже на кувыркание Земли в гравитационном туннеле. Периодически проносившаяся по небу и все закрывавшая плоскость вполне могла быть Сферой — она казалась столь огромной, потому что была очень близко…
— То есть все сходится? — не выдержала наконец Жанна, до этого лишь робко следившая за разговором. «Почему я, собственно, должна молчать как рыба? — подумала она. — Идея-то моя».
— И не просто сходится! — рассмеялся Бернхардт, его слишком благостный вид даже встревожил Жанну. — Ваша теория не только объясняет накопленные нами данные. Она заслуживает самых лестных оценок еще по двум причинам. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Ну, во-первых, ее предсказания можно проверить экспериментально, — с готовностью ответила Жанна и тут же пожалела о своих словах. Зря она поспешила — наверное, Бернхардт хотел сказать их сам. Уолли послал ей дружескую улыбку — мол, не обращай внимания.
— Ну да, конечно, — перебил ее Бернхардт. — Вы дали нам теорию, которую можно проверить. Мы можем исследовать «Затерянный мир» и определить, согласуется ли его поведение с вашей моделью. Это сделать легче, нежели изучать всю огромную поверхность Сферы в поисках неизвестно где расположенного Централа.
Жанна кивнула, предусмотрительно решив снова помолчать.
— Собственно, наш друг, доктор Грубер, уже приступила к проверке, — сказал Соколов. Он протянул Жанне карманный компьютер. — Начиная со вчерашнего вечера, мы фиксируем все данные, касающиеся «Затерянного мира». Возьмите, посмотрите сами.
Здесь, кажется, слишком преувеличивают ее умственные способности, испуганно подумала Жанна. Разве она в состоянии разобраться в колонках неизвестно как и откуда полученных цифр? Но делать было нечего, она взяла компьютер, взглянула на крошечный экран, и… страхов как не бывало. Все было совершенно очевидно .
— В поле зрения Грубер попала почти вся траектория «Затерянного мира», — пояснил Соколов, — точнее, около девяноста процентов его орбиты. Наблюдения проводились в видимом спектре, но вскоре мы надеемся получить с «Терра Новы» и снимки, сделанные в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазонах…
Жанна почти не слушала его, пораженная тем, насколько они с Уолли оказались правы. Вот они, эти Кольца! Пять, шесть, семь… — считала она про себя. Перед ней мерцало размытое, искаженное помехами и шумами изображение, но сомневаться не приходилось — это были типичные харонские Кольца. Черные дыры в центре них, конечно, на таком расстоянии не различимы, но Кольца есть Кольца, значит, должны быть и дыры.
— Единственное, в чем я ошибся, — вставил Уолли, — так это их количество. На экране их семь, за Сферой еще одно, и девятое — в самом «Затерянном мире».
— Таким образом, теория блестяще подтверждается, — заключил Бернхардт.
Жанне некогда даже было смутиться от такой похвалы, она нетерпеливо листала снимки.
Урсула Грубер распорядилась направить все телескопы на «Затерянный мир», но телескопам не хватало разрешения. «Затерянный мир» отделяло от Земли расстояние, в восемь раз превосходящее расстояние между Солнцем и Плутоном в прежней Солнечной системе. К тому же рядом с планетой находилась гигантская Сфера, а мощное электромагнитное излучение ее поверхности глушило другие сигналы. На этом фоне не то что исследовать — просто обнаружить «Затерянный мир» было чрезвычайно трудно.
— А что-нибудь вроде закодированных сигналов? Кто-то, конечно, пытается выделить? — спросила Жанна.
— Да, — ответил доктор Бернхардт. — Грубер накопила столько информации, что аналитической группе работы хватит на неделю, не меньше. Чтобы обнаружить частоту, на которой из Централа идут приказы, придется перетрясти весь электромагнитный диапазон.
— Думаю, таких частот несколько, — задумчиво поправила его Жанна.
Бернхардт был явно сконфужен. Он снял ноги со стола и почесал в затылке.
— Не могли бы вы пояснить свою мысль?
— Вспомните первые харонские сообщения, перехваченные в Солнечной системе, — рассеянно ответила Жанна, не отрываясь от экрана. Она увидела, что Грубер почему-то уже отбросила некоторые любопытные сигналы, характеризуя их как «естественные» или «стационарные». Откуда, интересно, такая уверенность?
Соколов вежливо вывел ее из задумчивости, спросив:
— Мисс Колетт, почему вы вспомнили первые сообщения харонцев?
— Что, простите? Ах да. Первый сигнал был перехвачен на частоте 21 см, а ответ шел на частоте 42 см. А это уже как минимум два канала связи. Чем больше каналов, тем лучше. Растет пропускная способность, да и защита от помех становится более эффективной. Это очень важно в условиях Мультисистемы, где радиосвязи препятствует множество плотных газопылевых облаков.
— Э-э, не забывайте, что, помимо всего прочего, харонцы общаются при помощи направленного гравитационного излучения, — добавил Уолли. — Правда, с тех пор, как Земля оказалась в Мультисистеме, детекторы молчат.
— Как же, как же, помню. — Бернхардт не мог смотреть на Уолли без улыбки. — Их молчание ни о чем не говорит. Чувствительность детекторов зависит от подаваемого напряжения, а энергию нам, к сожалению, приходится экономить. Быть может, стоит вернуться к гравитационным детекторам старого образца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100