Леви покосился на Магнуса.
- Он спец по компьютерам или по электронике?
- По прикрытию, - бросил Доминик.
- А также наш эксперт по системам охраны и сигнализации «ГАА», - добавила Тетсами.
Леви явно успокаивался; потоотделение у него прекратилось, лицо порозовело.
- Я понял это из его описания сейфа. Вы уже наметили других кандидатов?
- Не всех, - ответила Тетсами. - Именно с тобой я и хотела посоветоваться. Ты здесь свой человек, знаешь, к кому можно обратиться и кого заинтересует работа такого рода.
Леви вздохнул.
- Прошу прощения, но за информацию отдельная плата.
Доминик извлек из кармана килограммовую банкноту Коллективного Страхового Банка Адама Смита и аккуратно положил ее на стопку бумаг.
- Считайте это предварительным гонораром.
Леви опять вздохнул.
- Ну хорошо. - Килограммовая купюра исчезла, и Доминик даже не заметил, в какой момент. - Насчет электроники я рекомендую вам обратиться к Тхаэле Мосаса. Он и двое из лучших вольных стрелков-электронщиков на этом шарике.
- Как это - «он» и «двое»? - недоуменно спросил Дом.
- Долго объяснять. Отправляйтесь к нему, сами все поймете.
- Куда? - спросила Тетсами.
- В Прудон. Он имеет фирму по переработке утильсырья - вышедших из строя кораблей. Фирма называется «Мосаса Сэлвидж». Расположена рядом с космопортом. Мосаса клюнет на ваше предложение. Ради приличного куша он даже поступится своей обычной мизантропией.
Доминик встал и протянул руку. Леви не принял ее.
- Давайте подождем заключения сделки.
Доминик пожал плечами.
- Мы с вами свяжемся.
Леви кивнул.
- Я найду вам эксперта по паралианским кораблям.
Глава 13
Стояла пятая со времени начала операции «Распутин» бакунинская ночь. В течение двух предыдущих ночей защитному периметру «ГАА» приходилось непрестанно отражать многочисленные - правда, довольно беспорядочные - атаки военизированных формирований Коалиции Северных Общин. На Бакунине действительно не любили, мягко говоря, Конфедерацию. Впрочем эти ночные рейды казались конфедератам чем-то вроде комариных укусов. Настоящее бакунинское сопротивление еще не развернулось в полную свою силу.
Но такое положение вещей могло сохраняться лишь до тех пор, пока контингент Конфедерации оставался в пределах комплекса «Годвин Армз Энд Армаментс».
Сегодня ночью было тихо.
Тихо настолько, что капитан Кэти Шейн могла позволить себе поразмышлять о конце своей карьеры.
Восемьсот тридцать семь пленников сгрудились внизу, окруженные импровизированным электрифицированным барьером.
Восемьсот тридцать семь.
Эта цифра жгла ей мозг. Вчера узников было восемьсот сорок три. Двое подверглись показательному расстрелу, еще двое скончались от ран, полученных во время атаки, один убит при попытке к бегству, один, вернее одна, покончила жизнь самоубийством.
Самоубийца была беременна.
Восемьсот тридцать семь.
Четыреста десять мужчин. Триста восемьдесят женщин.
Тридцать семь детей.
Шейн стояла на платформе, построенной инженерами на верхушке выведенной из строя батареи ПВО номер семнадцать. Кропоткин давно уже скрылся за горизонтом, а небольшой круг Гийома проплывал на фоне ущербного диска Швицгубеля. В рассеянном свете обеих бакунинских лун все окружающие капитана Шейн предметы отбрасывали двойные тени.
Кэти различала в полумраке фигуры отдельных пленников. Среди них было лишь несколько военных, остальные - конторские служащие, секретари, инженеры, ученые, рабочие. И их семьи.
Большинство вооруженных защитников «ГАА» погибли во время атаки, а оставшиеся в живых осуществили эвакуацию приблизительно шестисот человек из числа персонала корпорации. Полковник послал им вдогонку летучие отряды морских пехотинцев.
Стояла пятая со времени начала операции «Распутин» бакунинская ночь.
Пять ночей прошло с того момента, как полковник Клаус Дахам приказал ликвидировать всех плененных сотрудников «ГАА».
Шейн задерживала приведение приговора в исполнение так долго, как позволяли ей ее звание и должность. Узников надлежало казнить завтрашним утром.
Что особенно испугало Шейн - вплоть до последних событий она считала себя неспособной пугаться чего бы то ни было - так это готовность ее людей воспринять предстоящую бойню как должное. Мужчины и женщины, с которыми она прошла огонь, воду и медные трубы, вдруг стали чужаками, профессионально рассуждающими о предстоящем массовом убийстве восьми сотен мирных жителей, будто эти ни в чем не повинные люди являлись до зубов вооруженным вражеским отрядом.
Во время обеда младший лейтенант Мэрфи - человек, которого она знала еще по Школе Морской Пехоты на Окцисисе, человек которого она давно считала хорошим своим другом - хладнокровно развязал дискуссию о том, какой из способов дезинтеграции живых существ является наилучшим. Шейн, извинившись, встала из-за стола и пошла в туалет, где ее вытошнило.
Сейчас, стоя на платформе, Шейн видела, что кто-то воспринял циничные разглагольствования Мэрфи вполне серьезно - на краю платформы установили широкоапертурную плазменную пушку. Один залп из нее… и от толпы узников останется лишь смутная тень, отпечатавшаяся на каменистой почве.
Шейн закрыла глаза и представила себе полсекунды, которые потребуются пушке для выхода в режим максимальной мощности. Полсекунды, в течение которой восемьсот тридцать семь человек будут чувствовать, как плоть их тает и оплывает с костей. Полсекунды, по истечении которой они, ярко вспыхнув, отправятся в Вечность.
А на гашетку должна будет нажать она, Кэти Шейн.
Капитан Кэти Шейн заплакала. Заплакала впервые за все время службы в Корпусе Морской Пехоты Окцисиса.
Именно ей предстояло исполнить невообразимый по своей жестокости приказ. Никому из своих людей не могла она позволить взвалить на себя ответственность за столь чудовищный поступок.
Но теперь она понимала, что у нее не поднимется рука.
Она дрогнет, а Мэрфи, прагматичный Мэрфи, оттолкнет ее от прицела и сам произведет выстрел. Она будто наяву видела, как он делает это… делает и при этом абсолютно ничего не чувствует.
А ведь Мэрфи ей нравился.
Будь проклят полковник Дахам. Будь он проклят на веки вечные. Дахам внушал ей ужас. Шейн, казалось, единственная из всех осознавала, что операцией руководит психопат.
Шейн подошла к перилам на краю платформы и увидела капрала Коннера, который нес вахту в «Гнезде», расположенном метрах в пятидесяти от западной стороны электрифицированного ограждения. Коннер, облаченный в боевой скафандр, держал свое оружие так, словно надеялся, что кто-то попытается совершить побег.
К Коннеру Шейн тоже неплохо относилась.
Но теперь «ее люди» более не были ее людьми, и она сомневалась в том, что они когда-либо снова могут стать таковыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80