Один человек на рынке утверждает, что королева все корма отправила в Австрию, своим соотечественникам.
— Я уверена, что все эти сплетни — чистейшая ложь, — возразила Аме. — Что это был за человек?
— О, это был честный человек, — ответила Рене. — Думаю, он служит в Пале-Рояле.
— Так он служит у герцога де Шартре! — воскликнула девушка. — Тогда можете не сомневаться, он лжет.
— Герцог де Шартре — чудесный человек, — взволнованно начала спорить с ней женщина. — Некоторые люди говорят, что он обязательно станет королем Франции, а когда это случится, то у нас в стране сразу все переменится, можете быть уверены в этом.
— Я уверена только в одном, — ответила ей Аме, — этот вельможа — отвратительный и гнусный человек.
А знаю я это потому, что встречалась с ним.
— Так вы знакомы с самим Филиппом де Шартре! — Глаза у женщины округлились от удивления. — Я обязательно должна сказать об этом Франсуа. Он тоже знаком С герцогом. И Франсуа считает его прекрасным человеком: настоящий принц, говорит муж; именно такой человек, за которым охотно последуют другие люди.
Что-то вдруг насторожило Аме, и она решила не особенно упорствовать в развенчании герцога де Шартре.
Маленький Жан избавил девушку от необходимости отвечать на последнюю тираду Рене, так как он очнулся от своего непродолжительного сна и вновь принялся голосить, да еще, пожалуй, погромче прежнего.
— Позвольте-ка я дам ему молока, — проговорила женщина, после чего забрала малыша из рук девушки с таким видом, будто ее обидело слишком долгое молчание младенца в тот момент, когда он находился у девушки.
Но молоко так же мало помогло маленькому Жану, как и вино, которое мать давала ему прежде; ему, правда, удалось сначала сделать несколько глотков, но потом его вновь стошнило. После нескольких безуспешных попыток всеми способами дать молока своему ребенку женщина окончательно расстроилась и горько расплакалась от безысходности.
— Он ведь болен, — всхлипывая, причитала она. — Вы сами видите, что он болен. Ах, мой маленький сыночек, что я буду делать, если ты помрешь?
— Послушайте, он очень слаб и истощен от постоянного и долгого недоедания, — проговорила Аме, — но поверьте, нет никаких причин считать, что все безнадежно и ему не станет лучше, если будет обеспечен надлежащий уход. Я немного разбираюсь в медицине, потому что в свое время от случая к случаю помогала в аптеке при монастыре, в котором временно проживала. И если бы вы смогли достать где-нибудь цветков липы, душистой воды из цветов апельсина, немного сиропа из сока вяза и два вида трав, названия которых я напишу вам на листке бумаги, то, надеюсь, ваш малыш уснул бы, а после сна вы должны будете дать ему горячего мясного бульона, а не холодного молока, которое, очевидно, ему пришлось совершенно не по вкусу.
Какое-то время Рене внимательно прислушивалась к словам девушки, но потом на лице женщины появилось выражение какого-то мрачного отчаяния.
— Святая Мария! А как вы думаете, где и, главное, каким образом я смогла бы достать такие вещи? — со злостью в голосе спросила она у девушки. — Ведь все лекарства стоят больших денег, так же как и питательный мясной бульон, а мой малыш может есть и пить только то, что есть у нас с мужем, а в этом доме, как сами видите, нет сейчас ничего, кроме хлеба.
Аме задумалась на мгновение и быстро решила, что можно сделать в сложившейся ситуации. У нее не было при себе драгоценностей, а ее платье, хотя и стоило громадных денег, в этом квартале Парижа продать кому-нибудь будет очень трудно. Но тут девушка вспомнила о пряжках на своих туфлях. В эти пряжки были вправлены не бриллианты, как у герцога Мелинкортского, а всего лишь испанский хрусталь, но у сапожника можно было бы выторговать за них несколько луидоров.
Пригнувшись, Аме немедленно отстегнула пряжки от туфель.
— Вот, возьмите эти пряжки, — проговорила она, отдавая их Рене. — Продайте их кому-нибудь, и я думаю, что вырученных денег будет вполне достаточно для покупки лекарств, а может быть, останется и для приобретения цыпленка для бульона.
— Как, вы хотите сказать?.. — недоверчиво начала женщина, и когда руки ее уже почти дотронулись до пряжек, Рене вдруг резко отдернула их назад. — Но что скажет на это Франсуа? — забеспокоилась она. — Если мне и повезет достать денег, то он обязательно заберет их себе.
— Нет никакой необходимости говорить ему что-нибудь об этом, — успокоила женщину Аме. — Если вы поспешите, то успеете продать пряжки и вернуться домой с лекарствами раньше, чем он появится здесь. Кроме того, подумайте, ведь ваш ребенок болен, и поэтому все деньги должны пойти только на его лечение и питание.
— Это могло бы спасти жизнь моему малышу, — прошептала Рене, словно споря со своей совестью; затем поспешно, будто опасаясь, что девушка может изменить свое решение, женщина выхватила пряжки из ее рук.
— Дайте мне листок бумаги, — попросила Аме, — и я напишу вам названия трав.
Листок бумаги, который женщина извлекла из кухонного шкафа, как успела заметить девушка, представлял собой памфлет, посвященный королеве. Примитивный и непристойный, нарисован он был, однако, весьма искусно, но раскрашен довольно неумело. И даже для Аме, которая очень мало знала о таких вещах, было совершенно очевидно, что все эти пасквили будут обязательно прочитаны, хотя бы из простого любопытства, каждым, кому попадут в руки, — Откуда это все берется? — спросила девушка, имея в виду памфлет.
— Франсуа получает деньги за то, что раздает их, — беспечно ответила Рене.
Девушка ничего не ответила ей. Аме перевернула памфлет так, чтобы на чистой стороне листа можно было написать названия тех трав, которые потребуются для приготовления лекарства. Из камина Рене принесла ей небольшой уголек, который можно было использовать вместе грифеля.
— Так что же, Франсуа получает жалованье у герцога де Шартре? — спокойно спросила Аме, когда закончила писать.
— Не всегда и очень мало, — ответила ей женщина. — Правда, он иногда получает какие-то приказы из Пале-Рояля, и в этом случае ему платят хорошее вознаграждение за выполнение различных поручений; но он ведь не один, много ему подобных. Иногда нам приходится ждать по несколько недель, прежде чем в доме появится хотя бы су.
Аме отдала ей листок бумаги.
— В аптеке попросите все это и обязательно проследите за тем, чтобы эти травы разложили по отдельным пакетам.
Нервным движением женщина взяла листок и сложила его несколько раз. Было совершенно очевидно, что она не умела читать. Затем, крепко зажав в кулаке пряжки, она поспешила покинуть дом. Когда Рене ушла, Аме оставалось только сидеть и слушать всхлипывания ребенка. В этот раз маленький Жан, по-видимому, не имел ни малейшего намерения спать, и девушке, как она ни старалась, никак не удавалось утихомирить младенца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Я уверена, что все эти сплетни — чистейшая ложь, — возразила Аме. — Что это был за человек?
— О, это был честный человек, — ответила Рене. — Думаю, он служит в Пале-Рояле.
— Так он служит у герцога де Шартре! — воскликнула девушка. — Тогда можете не сомневаться, он лжет.
— Герцог де Шартре — чудесный человек, — взволнованно начала спорить с ней женщина. — Некоторые люди говорят, что он обязательно станет королем Франции, а когда это случится, то у нас в стране сразу все переменится, можете быть уверены в этом.
— Я уверена только в одном, — ответила ей Аме, — этот вельможа — отвратительный и гнусный человек.
А знаю я это потому, что встречалась с ним.
— Так вы знакомы с самим Филиппом де Шартре! — Глаза у женщины округлились от удивления. — Я обязательно должна сказать об этом Франсуа. Он тоже знаком С герцогом. И Франсуа считает его прекрасным человеком: настоящий принц, говорит муж; именно такой человек, за которым охотно последуют другие люди.
Что-то вдруг насторожило Аме, и она решила не особенно упорствовать в развенчании герцога де Шартре.
Маленький Жан избавил девушку от необходимости отвечать на последнюю тираду Рене, так как он очнулся от своего непродолжительного сна и вновь принялся голосить, да еще, пожалуй, погромче прежнего.
— Позвольте-ка я дам ему молока, — проговорила женщина, после чего забрала малыша из рук девушки с таким видом, будто ее обидело слишком долгое молчание младенца в тот момент, когда он находился у девушки.
Но молоко так же мало помогло маленькому Жану, как и вино, которое мать давала ему прежде; ему, правда, удалось сначала сделать несколько глотков, но потом его вновь стошнило. После нескольких безуспешных попыток всеми способами дать молока своему ребенку женщина окончательно расстроилась и горько расплакалась от безысходности.
— Он ведь болен, — всхлипывая, причитала она. — Вы сами видите, что он болен. Ах, мой маленький сыночек, что я буду делать, если ты помрешь?
— Послушайте, он очень слаб и истощен от постоянного и долгого недоедания, — проговорила Аме, — но поверьте, нет никаких причин считать, что все безнадежно и ему не станет лучше, если будет обеспечен надлежащий уход. Я немного разбираюсь в медицине, потому что в свое время от случая к случаю помогала в аптеке при монастыре, в котором временно проживала. И если бы вы смогли достать где-нибудь цветков липы, душистой воды из цветов апельсина, немного сиропа из сока вяза и два вида трав, названия которых я напишу вам на листке бумаги, то, надеюсь, ваш малыш уснул бы, а после сна вы должны будете дать ему горячего мясного бульона, а не холодного молока, которое, очевидно, ему пришлось совершенно не по вкусу.
Какое-то время Рене внимательно прислушивалась к словам девушки, но потом на лице женщины появилось выражение какого-то мрачного отчаяния.
— Святая Мария! А как вы думаете, где и, главное, каким образом я смогла бы достать такие вещи? — со злостью в голосе спросила она у девушки. — Ведь все лекарства стоят больших денег, так же как и питательный мясной бульон, а мой малыш может есть и пить только то, что есть у нас с мужем, а в этом доме, как сами видите, нет сейчас ничего, кроме хлеба.
Аме задумалась на мгновение и быстро решила, что можно сделать в сложившейся ситуации. У нее не было при себе драгоценностей, а ее платье, хотя и стоило громадных денег, в этом квартале Парижа продать кому-нибудь будет очень трудно. Но тут девушка вспомнила о пряжках на своих туфлях. В эти пряжки были вправлены не бриллианты, как у герцога Мелинкортского, а всего лишь испанский хрусталь, но у сапожника можно было бы выторговать за них несколько луидоров.
Пригнувшись, Аме немедленно отстегнула пряжки от туфель.
— Вот, возьмите эти пряжки, — проговорила она, отдавая их Рене. — Продайте их кому-нибудь, и я думаю, что вырученных денег будет вполне достаточно для покупки лекарств, а может быть, останется и для приобретения цыпленка для бульона.
— Как, вы хотите сказать?.. — недоверчиво начала женщина, и когда руки ее уже почти дотронулись до пряжек, Рене вдруг резко отдернула их назад. — Но что скажет на это Франсуа? — забеспокоилась она. — Если мне и повезет достать денег, то он обязательно заберет их себе.
— Нет никакой необходимости говорить ему что-нибудь об этом, — успокоила женщину Аме. — Если вы поспешите, то успеете продать пряжки и вернуться домой с лекарствами раньше, чем он появится здесь. Кроме того, подумайте, ведь ваш ребенок болен, и поэтому все деньги должны пойти только на его лечение и питание.
— Это могло бы спасти жизнь моему малышу, — прошептала Рене, словно споря со своей совестью; затем поспешно, будто опасаясь, что девушка может изменить свое решение, женщина выхватила пряжки из ее рук.
— Дайте мне листок бумаги, — попросила Аме, — и я напишу вам названия трав.
Листок бумаги, который женщина извлекла из кухонного шкафа, как успела заметить девушка, представлял собой памфлет, посвященный королеве. Примитивный и непристойный, нарисован он был, однако, весьма искусно, но раскрашен довольно неумело. И даже для Аме, которая очень мало знала о таких вещах, было совершенно очевидно, что все эти пасквили будут обязательно прочитаны, хотя бы из простого любопытства, каждым, кому попадут в руки, — Откуда это все берется? — спросила девушка, имея в виду памфлет.
— Франсуа получает деньги за то, что раздает их, — беспечно ответила Рене.
Девушка ничего не ответила ей. Аме перевернула памфлет так, чтобы на чистой стороне листа можно было написать названия тех трав, которые потребуются для приготовления лекарства. Из камина Рене принесла ей небольшой уголек, который можно было использовать вместе грифеля.
— Так что же, Франсуа получает жалованье у герцога де Шартре? — спокойно спросила Аме, когда закончила писать.
— Не всегда и очень мало, — ответила ей женщина. — Правда, он иногда получает какие-то приказы из Пале-Рояля, и в этом случае ему платят хорошее вознаграждение за выполнение различных поручений; но он ведь не один, много ему подобных. Иногда нам приходится ждать по несколько недель, прежде чем в доме появится хотя бы су.
Аме отдала ей листок бумаги.
— В аптеке попросите все это и обязательно проследите за тем, чтобы эти травы разложили по отдельным пакетам.
Нервным движением женщина взяла листок и сложила его несколько раз. Было совершенно очевидно, что она не умела читать. Затем, крепко зажав в кулаке пряжки, она поспешила покинуть дом. Когда Рене ушла, Аме оставалось только сидеть и слушать всхлипывания ребенка. В этот раз маленький Жан, по-видимому, не имел ни малейшего намерения спать, и девушке, как она ни старалась, никак не удавалось утихомирить младенца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92