— Хорошо ли вы спали? Я подумал, что после всех треволнений вы заслужили, чтобы сегодня утром завтрак вам был подан в постель.
Он взглянул на поднос с завтраком, стоящий перед ней, и добавил затем:
— Но вы почти ничего не ели.
— Я не голодна, — смущенно ответила Фенела.
Она боялась, что ее глаза опухли от слез, которые она проливала перед сном. Фенела казалась себе очень маленькой и испытывала неудобство оттого, что приходится говорить с Николасом из глубин этой необъятной двуспальной кровати с бельем персикового цвета.
Накануне вечером, когда она вошла в комнату, отведенную ей леди Коулби, Фенела испытала благоговейный страх перед обширностью и великолепием этого жилища.
Теперь же, при дневном свете, когда шторы на окнах раздвинуты и в комнату потоком лились лучи солнца, она почувствовала себя школьницей, вообразившей себя взрослой женщиной.
Эта женщина никак не могла быть ею, Фенелой Прентис, которую никто и никогда не принимал всерьез, и вдруг — предупредительные слуги, которые обращаются к ней не иначе как «миледи» и приносят завтрак прямо в постель; и вдруг — заботливый муж, который приходит ровно в десять утра.
Трудно было не почувствовать себя виноватой ей, которой пришлось столько часов провести на кухне, готовя завтраки, трудно было не испугаться всего и всех в этом доме.
Тем не менее при первом взгляде на Николаса Фенела сразу поняла, что его-то ей можно не бояться. У нее даже мелькнула мысль, что он, наверное, так же смущен, как и она, и Фенела заставила себя улыбнуться ему, когда отвечала на его приветствие:
— Я не очень голодна, но никак не могла отказать себе в удовольствии позавтракать прямо в постели. Спасибо вам, Николас, что позаботились об этом.
— Моя мать всегда завтракает у себя наверху, — ответил он, — и, честно говоря, я немного волновался: как-то вы воспримете мой столь ранний визит этим утром. И, как я чувствовал, хуже всего то, что я помешал вашему завтраку.
Фенела понимала, что он говорит первое, что придет в голову, только для того, чтобы выиграть время для них обоих и стать более непринужденными, более легкими в общении друг с другом. Ее благодарность Николасу за внимание пересилила все остальные чувства.
— Я буду готова сей же час, — проговорила она. — Скажите, не могли бы вы отвезти меня домой?
— Я только что разговаривал с вашим братом, — ответил ей Николас. — На самом деле этот разговор и есть та единственная причина, по которой я побеспокоил вас. Он собирается успеть на двенадцатичасовой поезд, но хотел бы повидаться с вами перед отъездом.
Мы проводим его, — сказала Фенела, — а потом возьмем детей и My и вернемся в Уэтерби-Корт — разумеется, в том случае, если ваша мать все приготовила к их переезду.
— Я полагаю, что все уже подготовлено. Чтобы не терять времени попусту, пойду и подгоню машину к входу.
— За мной задержки не будет.
Он уже направился было к двери, но потом на какое-то мгновение замешкался, глядя на нее.
— Вы не ответили на мой первый вопрос.
— А о чем вы спрашивали?
— Хорошо ли вы спали?
— И я обязательно должна отвечать?
— А что, есть причина, по которой вы не можете говорить?
— Только потому, что ненавижу явную неблагодарность со своей стороны в то время, как вы были столь добры ко мне: то, что произошло, показало — я оказалась неблагодарной.
— Я так не думаю. Какое-то время я никак не мог заснуть. И уже совсем был готов отправиться к вам и обсудить все, но потом сообразил, что только напугаю вас своим приходом.
Фенела почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу.
— Прошлой ночью я была в довольно жалком состоянии. Очень рада, что вы не исполнили своего намерения.
Все это мы обсудим с вами как-нибудь на досуге. Но когда у вас выдастся следующая такая ночь, вы можете рассчитывать на меня, я буду рядом.
— Я буду рассчитывать на вас.
Последние слова Фенелы были едва различимы, но Николас их услышал. Улыбнувшись, он притворил за собой дверь.
Фенела мгновенно выскочила из постели и по толстому ковру, устилавшему пол, бросилась к туалетному столику.
— Настоящее чудище! — сказала она своему отражению в зеркале.
В тот же миг она начала корить себя за то, что позволила Николасу лицезреть себя в таком виде, но потом подивилась своей досаде.
— Ему лучше привыкать видеть меня такой, как я есть, — сказала она себе строго.
Когда Фенела плескалась в большой роскошной ванной, в которую был проход прямо из ее спальни, она все думала, как много девушек могли бы позавидовать ее нынешнему положению.
Подавляющее большинство молодых женщин в обстоятельствах абсолютного безденежья, обладая к тому же сомнительным прошлым, сочли бы такой финал идеальным концом сказки о Золушке, если бы они в итоге стали леди Коулби, хозяйкой поместья Уэтерби-Корт.
Фенела пыталась убедить и успокоить себя таким образом, в то же время прекрасно сознавая, что теперешняя ситуация не вызывает в ней восторга; к тому же, если подойти к этому критически, она не была удовлетворена своим поведением вплоть до последнего дня.
Например, эти ее слезы прошлой ночью — теперь ей было стыдно от того, что дала им волю и позволила себе лежать, сотрясаемой бурей эмоций, рыдать так, будто сердце ее в тот момент разрывалось на части. Хотя где-то она была еще способна контролировать себя, так что смогла приглушить звуки, чтобы Николас через дверь ничего не услышал.
В тот момент она почувствовала, что прошедший вечер измотал ее до самого основания.
Поездка до Уэтерби-Корт проходила в натянутой обстановке, потому что, когда Николас приехал в Фор-Гейблз, имея намерение забрать ее с собой, Фенела начала настойчиво просить его позволения остаться на предстоящую ночь дома, но получила решительный отказ.
— Мне казалось, что вы согласились выйти за меня замуж как раз для того, чтобы избежать каких-либо сплетен, — заявил он Фенеле непреклонно. — Если же мы с самой первой ночи после свадьбы будем с вами жить раздельно, можно с уверенностью заявить, что это возбудит ненужные пересуды и всякие домыслы.
Но ведь в это будет посвящена только ваша мать, Николас, — слабо возразила ему Фенела, понимая, что продолжает упорствовать, хотя сама битва ею уже начисто проиграна.
— Отнюдь, — холодно проговорил Николас. — Объявление о нашем бракосочетании появится в «Тайме» завтра утром. Кроме того, я уже предупредил слуг в Уэтерби-Корт о вашем переезде, и к настоящему моменту, если я хоть что-то понимаю в наших земляках, радостные вести прокатились уже по всей деревушке.
— Ах, Николас! — воскликнула Фенела, нервно сжав рукой горло.
— Мне хотелось бы прояснить до конца одну вещь, — проговорил Николас, — для всех, кого она может коснуться. Я горжусь своей женой, и мне лично нечего скрывать от кого-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56