Только тогда он сможет, встретившись с Аннорой, осуществить все, что задумал. Ведь он – влюбленный мужчина. Безумно влюбленный. Потерявший голову от любви. Он должен выглядеть достойно, должен излучать силу и здоровье.
Джеймс снова сел на кровать, стараясь не показать брату, что чувствует сильную слабость. Видимо, ему это не очень хорошо удалось, потому что он читал в его глазах сочувствие.
– Не пускай ее никуда из Данкрейга, Торманд, – сказал Джеймс.
– Даже если Аннора очень захочет уехать? – спросил Торманд и поднялся, чтобы налить брату кружку крепкого, темного эля.
– Да, даже если она очень захочет. Делай что хочешь, хоть запри, но никуда не отпускай ее отсюда. – Джеймс сделал большой глоток и почувствовал, как боль ослабевает и тревога, что Аннора его покинет, проходит.
Торманд тихо рассмеялся:
– Не думаю, что можно ухаживать за женщиной, заперев ее в комнате. Это не приведет ни к чему хорошему.
– Если я буду за ней бегать, это тоже ни к чему хорошему не приведет. Мне почему-то кажется, что Аннора прекрасно умеет прятаться.
– Возможно, ты прав. Бедняжке в жизни туго пришлось, и она многому научилась. Особенно мастерски ей удавалось быть незаметной для окружающих.
Джеймс кивнул:
– Боюсь, так оно и есть. Аннора придает чересчур большое значение тому, что она незаконнорожденная. Слишком беспокоится о мнении окружающих. Многие из ее родственников не проявляли к ней доброты. Маккей поколачивал ее время от времени. Один раз он так разошелся, что даже Эган вступился за нее и остановил мерзавца. А когда Аннора была девочкой, родственница, у которой она жила, на несколько часов запирала ее в тесной темной кладовке за малейшую провинность. – Джеймс вспомнил, как Аннора боится темноты. – Если тебе все же придется поместить ее в темницу, пусть там зажгут факелы и пусть ее навещает Мегги – в любое время, когда захочет. И пусть Аннора возьмет с собой своего кота Мунго.
Торманд скрестил руки на груди и укоризненно посмотрел на Джеймса:
– Господи, Джеймс! Побойся Бога! Запереть Аннору в подземелье – такое же кощунство, как солгать священнику.
– Как будто ты не лгал священнику! – рассеянно пробормотал Джеймс, лихорадочно обдумывая, как удержать Аннору в Данкрейге, если она попытается уйти, прежде чем он сможет убедить ее остаться. – Кажется, это был кузен Мэтью.
– Он – совсем другое дело. Он не священник, а монах. И я лгал кузену Мэтью еще до того, как он вступил в орден. Да к тому же это была святая ложь: я солгал, чтобы пощадить его чувства. Мэтью не предполагал, что девушка, к которой он воспылал любовью, в свое время пыталась соблазнить каждого из Мюрреев поочередно.
– В таком случае держи Аннору здесь, не спускай с нее глаз. Если ты будешь внимательно наблюдать за ней, ты догадаешься, когда она решится на побег. Она не умеет скрывать свои переживания перед людьми, которым можно доверять. А она уверена, что тебе можно доверять.
– Люди, которым можно доверять? Можно ли доверять людям, готовым запереть ее в темнице? – Джеймс гневно посмотрел на Торманда, но тот продолжал: – Почему ты просто не пригласишь ее сюда? И не поговоришь с ней прямо сейчас?
– Глупышка думает, что она мне не ровня, поэтому ее надо убедить, что для меня не важно, что она незаконнорожденная и бесприданница.
– А, теперь понятно! Ну ладно, только не переусердствуй в этом и не перенапрягайся, иначе снова придется лечиться. Однако мне не хотелось бы везде следовать за Аннорой по пятам. Люди, чего доброго, могут подумать, что я хочу ее у тебя отбить.
Торманд ушел, а Джеймс, морщась от боли, опустился на подушки. Ему надоело все время лежать в постели, но он знал, что лучшее лекарство для него – это отдых. Как раз в тот момент, когда Джеймс закрыл глаза, дверь отворилась, и в комнату робко вошла Мегги. Ободренная его приветливой улыбкой, Мегги осмелилась подойти к краю кровати.
– Как ты себя чувствуешь сегодня, папа? – спросила она.
Услышав, что девочка назвала его папой, Джеймс был на седьмом небе от счастья. Он поразился тому, как быстро Мегги приняла его. Джеймс знал, что она в глубине души сомневалась, что Маккей – ее отец. Неужели маленькая девочка хранила воспоминания о нем все эти годы, пока они с ней не виделись?
– Я поправляюсь, – ответил он. – Рана уже затянулась, и сейчас мне нужно набраться сил, которые я потерял, пока валялся в постели.
– Чтобы догнать Аннору, если она попытается сбежать?
Он рассмеялся:
– Верно. Мы же не можем допустить, чтобы она уехала из Данкрейга, согласна?
– Согласна, а она все время об этом думает. И смотрит на меня так печально, словно прощается.
– Что же это за взгляд такой?
– Она смотрит на меня и улыбается, а глаза грустные. Она смотрит так, словно хочет меня запомнить.
Этот взгляд был хорошо знаком Джеймсу, и оттого сердце у него больно сжалось. Поначалу он не мог говорить с Аннорой о будущем, потому что никакого будущего у него тогда не было. Затем Джеймс молчал, потому что у них все никак не получалось оставаться наедине, и он подозревал, что это вина Анноры. А теперь у него не было возможности поговорить с Аннорой, потому что она избегала его.
– Я видел у нее этот взгляд, – спокойно сказал Джеймс.
Мегги кивнула:
– Значит, поправляйся поскорее и набирайся сил. Тогда ты сможешь догнать ее и сказать, чтобы она никуда не уезжала, потому что мы любим ее.
– Я как раз и собирался это сделать, детка.
– А я могу тебе помочь. Я умею завязывать узлы – очень крепкие.
Джеймс с трудом сдержал смех.
– Хорошо, детка, буду иметь это в виду. Но я надеюсь, что смогу убедить Аннору остаться с нами, не прибегая к крайним мерам. Мне не придется ее привязывать, чтобы она осталась в Данкрейге. Аннора Маккей будет нашей, Мегги, милая. И я сделаю все, чтобы она это поняла. Здесь – ее дом, а мы – ее родные, ее семья.
* * *
– Ты готов сражаться за свою любимую женщину? – спросил Торманд, входя в спальню Джеймса через три дня после того, как Джеймс пообещал Мегги уговорить Аннору остаться с ними.
– Готов, как никогда в жизни, – ответил Джеймс. – Как только рана затянулась, я на удивление быстро пошел на поправку. К счастью для меня. А что, Аннора дала тебе повод для беспокойства?
– Порой мне кажется, что она догадывается, что я слежу за ней. И не исключено, что она также подозревает, почему я это делаю. Едва меня завидит, как сразу же принимается за скучную и монотонную работу, будто испытывает мое терпение.
– Полагаю, все это время, пока от нее ни на шаг не отходили телохранители, приставленные Маккеем, Аннора делала то же самое. Так что по части маскировки ей нет равных.
– А сегодня к тому же на меня набросилась Большая Марта. Схватила меня за ухо и строго-настрого запретила мне и близко подходить к Анноре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Джеймс снова сел на кровать, стараясь не показать брату, что чувствует сильную слабость. Видимо, ему это не очень хорошо удалось, потому что он читал в его глазах сочувствие.
– Не пускай ее никуда из Данкрейга, Торманд, – сказал Джеймс.
– Даже если Аннора очень захочет уехать? – спросил Торманд и поднялся, чтобы налить брату кружку крепкого, темного эля.
– Да, даже если она очень захочет. Делай что хочешь, хоть запри, но никуда не отпускай ее отсюда. – Джеймс сделал большой глоток и почувствовал, как боль ослабевает и тревога, что Аннора его покинет, проходит.
Торманд тихо рассмеялся:
– Не думаю, что можно ухаживать за женщиной, заперев ее в комнате. Это не приведет ни к чему хорошему.
– Если я буду за ней бегать, это тоже ни к чему хорошему не приведет. Мне почему-то кажется, что Аннора прекрасно умеет прятаться.
– Возможно, ты прав. Бедняжке в жизни туго пришлось, и она многому научилась. Особенно мастерски ей удавалось быть незаметной для окружающих.
Джеймс кивнул:
– Боюсь, так оно и есть. Аннора придает чересчур большое значение тому, что она незаконнорожденная. Слишком беспокоится о мнении окружающих. Многие из ее родственников не проявляли к ней доброты. Маккей поколачивал ее время от времени. Один раз он так разошелся, что даже Эган вступился за нее и остановил мерзавца. А когда Аннора была девочкой, родственница, у которой она жила, на несколько часов запирала ее в тесной темной кладовке за малейшую провинность. – Джеймс вспомнил, как Аннора боится темноты. – Если тебе все же придется поместить ее в темницу, пусть там зажгут факелы и пусть ее навещает Мегги – в любое время, когда захочет. И пусть Аннора возьмет с собой своего кота Мунго.
Торманд скрестил руки на груди и укоризненно посмотрел на Джеймса:
– Господи, Джеймс! Побойся Бога! Запереть Аннору в подземелье – такое же кощунство, как солгать священнику.
– Как будто ты не лгал священнику! – рассеянно пробормотал Джеймс, лихорадочно обдумывая, как удержать Аннору в Данкрейге, если она попытается уйти, прежде чем он сможет убедить ее остаться. – Кажется, это был кузен Мэтью.
– Он – совсем другое дело. Он не священник, а монах. И я лгал кузену Мэтью еще до того, как он вступил в орден. Да к тому же это была святая ложь: я солгал, чтобы пощадить его чувства. Мэтью не предполагал, что девушка, к которой он воспылал любовью, в свое время пыталась соблазнить каждого из Мюрреев поочередно.
– В таком случае держи Аннору здесь, не спускай с нее глаз. Если ты будешь внимательно наблюдать за ней, ты догадаешься, когда она решится на побег. Она не умеет скрывать свои переживания перед людьми, которым можно доверять. А она уверена, что тебе можно доверять.
– Люди, которым можно доверять? Можно ли доверять людям, готовым запереть ее в темнице? – Джеймс гневно посмотрел на Торманда, но тот продолжал: – Почему ты просто не пригласишь ее сюда? И не поговоришь с ней прямо сейчас?
– Глупышка думает, что она мне не ровня, поэтому ее надо убедить, что для меня не важно, что она незаконнорожденная и бесприданница.
– А, теперь понятно! Ну ладно, только не переусердствуй в этом и не перенапрягайся, иначе снова придется лечиться. Однако мне не хотелось бы везде следовать за Аннорой по пятам. Люди, чего доброго, могут подумать, что я хочу ее у тебя отбить.
Торманд ушел, а Джеймс, морщась от боли, опустился на подушки. Ему надоело все время лежать в постели, но он знал, что лучшее лекарство для него – это отдых. Как раз в тот момент, когда Джеймс закрыл глаза, дверь отворилась, и в комнату робко вошла Мегги. Ободренная его приветливой улыбкой, Мегги осмелилась подойти к краю кровати.
– Как ты себя чувствуешь сегодня, папа? – спросила она.
Услышав, что девочка назвала его папой, Джеймс был на седьмом небе от счастья. Он поразился тому, как быстро Мегги приняла его. Джеймс знал, что она в глубине души сомневалась, что Маккей – ее отец. Неужели маленькая девочка хранила воспоминания о нем все эти годы, пока они с ней не виделись?
– Я поправляюсь, – ответил он. – Рана уже затянулась, и сейчас мне нужно набраться сил, которые я потерял, пока валялся в постели.
– Чтобы догнать Аннору, если она попытается сбежать?
Он рассмеялся:
– Верно. Мы же не можем допустить, чтобы она уехала из Данкрейга, согласна?
– Согласна, а она все время об этом думает. И смотрит на меня так печально, словно прощается.
– Что же это за взгляд такой?
– Она смотрит на меня и улыбается, а глаза грустные. Она смотрит так, словно хочет меня запомнить.
Этот взгляд был хорошо знаком Джеймсу, и оттого сердце у него больно сжалось. Поначалу он не мог говорить с Аннорой о будущем, потому что никакого будущего у него тогда не было. Затем Джеймс молчал, потому что у них все никак не получалось оставаться наедине, и он подозревал, что это вина Анноры. А теперь у него не было возможности поговорить с Аннорой, потому что она избегала его.
– Я видел у нее этот взгляд, – спокойно сказал Джеймс.
Мегги кивнула:
– Значит, поправляйся поскорее и набирайся сил. Тогда ты сможешь догнать ее и сказать, чтобы она никуда не уезжала, потому что мы любим ее.
– Я как раз и собирался это сделать, детка.
– А я могу тебе помочь. Я умею завязывать узлы – очень крепкие.
Джеймс с трудом сдержал смех.
– Хорошо, детка, буду иметь это в виду. Но я надеюсь, что смогу убедить Аннору остаться с нами, не прибегая к крайним мерам. Мне не придется ее привязывать, чтобы она осталась в Данкрейге. Аннора Маккей будет нашей, Мегги, милая. И я сделаю все, чтобы она это поняла. Здесь – ее дом, а мы – ее родные, ее семья.
* * *
– Ты готов сражаться за свою любимую женщину? – спросил Торманд, входя в спальню Джеймса через три дня после того, как Джеймс пообещал Мегги уговорить Аннору остаться с ними.
– Готов, как никогда в жизни, – ответил Джеймс. – Как только рана затянулась, я на удивление быстро пошел на поправку. К счастью для меня. А что, Аннора дала тебе повод для беспокойства?
– Порой мне кажется, что она догадывается, что я слежу за ней. И не исключено, что она также подозревает, почему я это делаю. Едва меня завидит, как сразу же принимается за скучную и монотонную работу, будто испытывает мое терпение.
– Полагаю, все это время, пока от нее ни на шаг не отходили телохранители, приставленные Маккеем, Аннора делала то же самое. Так что по части маскировки ей нет равных.
– А сегодня к тому же на меня набросилась Большая Марта. Схватила меня за ухо и строго-настрого запретила мне и близко подходить к Анноре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68