Если бы Доннел не был невеждой, он бы мог догадаться, кто такой Джеймс, стоило ему услышать его имя.
– Господи, как он рисковал, – пробормотала Аннора. – В Данкрейге мог случайно оказаться кто-нибудь, кто знал французский язык и был на стороне Доннела, или, что менее вероятно, кузен мог засесть за книги. А еще удивительно то, что мне часто снился сон о рыжем волке с зелеными глазами. Так что, судя по всему, наша встреча была предопределена свыше. Это судьба. Доказательство этому – мой странный сон об этом волке. Словно кто-то вел меня там, на небесах, словно кто-то пытался дать мне знать обо всем заранее. Как хочется, чтобы мне также дали знать свыше, как помочь Джеймсу и Мегги и при этом как сделать так, чтобы мое сердце в конце концов не оказалось разбито. – Аннора вытерла слезу, скатившуюся по щеке. – Я понимаю, что теперь справедливость восторжествовала, и я благодарна судьбе за это. Но я прошу тебя, судьба, чтобы ты была благосклонна ко мне и не заставляла меня любить того, с кем я должна расстаться.
Мунго вдруг сел, затем спрыгнул с кровати и подошел к двери. Он не мяукал, как обычно делал, когда хотел, чтобы его выпустили из комнаты. Думая о том, что она будет скучать о своем коте, Аннора поднялась и подошла к Мунго. Все это время, пока Аннора жила в Данкрейге, Мунго был ее верным товарищем, потому что Доннел не разрешал ей заводить друзей среди людей.
– И теперь, когда я вольна выбирать, где мне жить и с кем дружить, я должна уехать отсюда, – пробормотала она, отворяя дверь коту.
– Почему ты считаешь, что тебе нужно уезжать отсюда?
Глава 22
На мгновение в голове у Анноры мелькнула мысль, не захлопнуть ли ей дверь прямо перед носом у Джеймса. Очевидно, это было написано у нее на лице, и Джеймс это увидел. Потому что он мягко, но требовательно отодвинул Аннору и, выпустив Мунго, затворил за собой дверь и закрыл ее на задвижку. И очутился в ее спальне, где Аннора совсем не хотела его видеть. Оказаться наедине с этим мужчиной было небезопасно для ее бедного девичьего сердечка.
Тем более что Джеймс был сегодня необыкновенно хорош собой. В изысканной одежде, со своими золотисто-рыжими волосами Джеймс выглядел как и подобает настоящему лэрду, готовому взять власть в свои руки и управлять своим краем и своими землями, а также укрепить эту власть с помощью новых друзей, союзников. И с помощью удачной женитьбы.
Анноре больно было на него смотреть, потому что она внезапно поняла, какая пропасть их разделяет. Она заранее решила, что будет держаться с ним холодно и отстраненно, чтобы потом, когда он уйдет, не страдать очень сильно. Однако теперь она понимала, какой это был глупый план. Джеймс уже врос в нее, стал неотъемлемой ее частью. И это уже ничто не может изменить.
Когда Джеймс обнял ее за плечи, Аннора замерла. В этот момент она думала об одном: только бы он не предпринял попытку заняться с ней любовью. Она и подумать не могла о том, насколько будет тяжело снова ощутить вкус того, что она так страстно любила, при этом отдавая себе отчет в том, что это никогда не будет ей принадлежать.
– Что с тобой, Аннора?
Джеймс повернул ее лицом к себе и заглянул в глаза, а потом обнял ее. Она не пошевелилась. Так и продолжала стоять как каменное изваяние. Джеймс гладил ее спину, но Аннора и бровью не повела. Он испугался, что всего за несколько дней она успела вырвать его из своего сердца, но почему она это сделала, Джеймс не мог понять.
– Я рада видеть, что ты полностью поправился, – сказала Аннора как можно равнодушнее, хотя больше всего ей хотелось прижаться к его груди и вдохнуть его чистый запах.
– Да? А по тебе не скажешь. Судя по тому, что ты стоишь как столб, когда я тебя сейчас обнимаю, – сказал Джеймс. – Ты правда рада?
Аннора старалась сохранять отчужденность, но, несмотря на все свои усилия, обнаружила, что ее сердце открыто для его чувств. Она видела, что Джеймс пребывает в смятении, что он сбит с толку, что ему не по себе и что он ужасно сильно переживает. И Аннора почувствовала что-то еще. Джеймса переполнял страх. У нее в сердце зародилась маленькая искорка надежды, но Аннора не хотела поддаваться искушению поверить в несбыточное. Однако то, что испытывал сейчас Джеймс, было нечто большее, чем просто желание и уважение. И Аннора это явственно почувствовала.
– Да, правда, – прошептала она и смягчилась. Джеймс наклонился к ней и взял ее лицо в свои ладони, желая заглянуть ей в глаза. Аннора не отстранилась, а обняла его за талию, что немного воодушевило Джеймса. В ее глазах он увидел такой страх и такую тревогу, что понял, что ему предстоит нешуточная борьба за ее доверие. Он боялся сделать неверный шаг или сказать что-то не то, чтобы не отпугнуть Аннору. Джеймс не имел ни малейшего представления о том, что могло вызвать ее отчуждение и настороженность. И не знал, что нужно сказать этой женщине, чтобы ее глаза снова засветились любовью и счастьем.
– Разве ты собираешься оставить нас, Аннора?
Она вспыхнула и потупила взор и отчего-то почувствовала себя виноватой.
– Да, ты выздоровел и вернул себе свои владения. Тебе пора вернуться к той жизни, которую ты вел раньше. Ведь ты лэрд.
– А ты не хочешь быть частью этой жизни?
– Я больше не могу оставаться в Данкрейге в качестве няни Мегги. Ведь теперь все изменится. Тебя ждет много работы. Я знаю, что тебе предстоит также заявить о себе при дворе, чтобы заручиться поддержкой и доверием со стороны влиятельных персон, облеченных властью. И еще…
Джеймс закрыл ей рот поцелуем, вложив в этот поцелуй всю силу своего желания. Мгновение Аннора сопротивлялась, но затем откликнулась на поцелуй со всей страстью, за которую Джеймс ее так любил. Ее тело стало мягким и податливым. Однако он ощутил в ее поцелуе страх потери, горечь отчаяния и печаль. Джеймс понял, что Аннора решила во что бы то ни стало сделать так, как, по ее разумению, будет лучше для всех, а не так, как ей велит сердце.
– Нет! – вдруг воскликнула она и вырвалась из его объятий. – Мы больше не можем этим заниматься. Ты теперь лэрд. Ведь ты же сам говорил мне, что Мюрреи учили тебя не заводить любовниц среди служанок.
– Аннора, ты мне не любовница! – гневно воскликнул Джеймс, потрясенный ее словами. – С чего ты взяла, что ты моя любовница?
– А кто же я тебе?
– Ты – моя возлюбленная, моя любимая женщина.
– Нет, Джеймс, я не могу быть твоей любимой женщиной, – прошептала она, отчаянно цепляясь за надежду, которую пробудили в ней его слова. Ей очень хотелось поверить ему, но Аннора понимала, что, даже будь его слова правдой, их любовь обречена.
– Почему? – спросил Джеймс. Он начал сомневаться. А что, если он ошибался? Вдруг ее страсть была минутным порывом и не задела ее сердца? – Неужели ты хочешь сказать мне, что тебе не нужно было от меня ничего, кроме нескольких ночей вдвоем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Господи, как он рисковал, – пробормотала Аннора. – В Данкрейге мог случайно оказаться кто-нибудь, кто знал французский язык и был на стороне Доннела, или, что менее вероятно, кузен мог засесть за книги. А еще удивительно то, что мне часто снился сон о рыжем волке с зелеными глазами. Так что, судя по всему, наша встреча была предопределена свыше. Это судьба. Доказательство этому – мой странный сон об этом волке. Словно кто-то вел меня там, на небесах, словно кто-то пытался дать мне знать обо всем заранее. Как хочется, чтобы мне также дали знать свыше, как помочь Джеймсу и Мегги и при этом как сделать так, чтобы мое сердце в конце концов не оказалось разбито. – Аннора вытерла слезу, скатившуюся по щеке. – Я понимаю, что теперь справедливость восторжествовала, и я благодарна судьбе за это. Но я прошу тебя, судьба, чтобы ты была благосклонна ко мне и не заставляла меня любить того, с кем я должна расстаться.
Мунго вдруг сел, затем спрыгнул с кровати и подошел к двери. Он не мяукал, как обычно делал, когда хотел, чтобы его выпустили из комнаты. Думая о том, что она будет скучать о своем коте, Аннора поднялась и подошла к Мунго. Все это время, пока Аннора жила в Данкрейге, Мунго был ее верным товарищем, потому что Доннел не разрешал ей заводить друзей среди людей.
– И теперь, когда я вольна выбирать, где мне жить и с кем дружить, я должна уехать отсюда, – пробормотала она, отворяя дверь коту.
– Почему ты считаешь, что тебе нужно уезжать отсюда?
Глава 22
На мгновение в голове у Анноры мелькнула мысль, не захлопнуть ли ей дверь прямо перед носом у Джеймса. Очевидно, это было написано у нее на лице, и Джеймс это увидел. Потому что он мягко, но требовательно отодвинул Аннору и, выпустив Мунго, затворил за собой дверь и закрыл ее на задвижку. И очутился в ее спальне, где Аннора совсем не хотела его видеть. Оказаться наедине с этим мужчиной было небезопасно для ее бедного девичьего сердечка.
Тем более что Джеймс был сегодня необыкновенно хорош собой. В изысканной одежде, со своими золотисто-рыжими волосами Джеймс выглядел как и подобает настоящему лэрду, готовому взять власть в свои руки и управлять своим краем и своими землями, а также укрепить эту власть с помощью новых друзей, союзников. И с помощью удачной женитьбы.
Анноре больно было на него смотреть, потому что она внезапно поняла, какая пропасть их разделяет. Она заранее решила, что будет держаться с ним холодно и отстраненно, чтобы потом, когда он уйдет, не страдать очень сильно. Однако теперь она понимала, какой это был глупый план. Джеймс уже врос в нее, стал неотъемлемой ее частью. И это уже ничто не может изменить.
Когда Джеймс обнял ее за плечи, Аннора замерла. В этот момент она думала об одном: только бы он не предпринял попытку заняться с ней любовью. Она и подумать не могла о том, насколько будет тяжело снова ощутить вкус того, что она так страстно любила, при этом отдавая себе отчет в том, что это никогда не будет ей принадлежать.
– Что с тобой, Аннора?
Джеймс повернул ее лицом к себе и заглянул в глаза, а потом обнял ее. Она не пошевелилась. Так и продолжала стоять как каменное изваяние. Джеймс гладил ее спину, но Аннора и бровью не повела. Он испугался, что всего за несколько дней она успела вырвать его из своего сердца, но почему она это сделала, Джеймс не мог понять.
– Я рада видеть, что ты полностью поправился, – сказала Аннора как можно равнодушнее, хотя больше всего ей хотелось прижаться к его груди и вдохнуть его чистый запах.
– Да? А по тебе не скажешь. Судя по тому, что ты стоишь как столб, когда я тебя сейчас обнимаю, – сказал Джеймс. – Ты правда рада?
Аннора старалась сохранять отчужденность, но, несмотря на все свои усилия, обнаружила, что ее сердце открыто для его чувств. Она видела, что Джеймс пребывает в смятении, что он сбит с толку, что ему не по себе и что он ужасно сильно переживает. И Аннора почувствовала что-то еще. Джеймса переполнял страх. У нее в сердце зародилась маленькая искорка надежды, но Аннора не хотела поддаваться искушению поверить в несбыточное. Однако то, что испытывал сейчас Джеймс, было нечто большее, чем просто желание и уважение. И Аннора это явственно почувствовала.
– Да, правда, – прошептала она и смягчилась. Джеймс наклонился к ней и взял ее лицо в свои ладони, желая заглянуть ей в глаза. Аннора не отстранилась, а обняла его за талию, что немного воодушевило Джеймса. В ее глазах он увидел такой страх и такую тревогу, что понял, что ему предстоит нешуточная борьба за ее доверие. Он боялся сделать неверный шаг или сказать что-то не то, чтобы не отпугнуть Аннору. Джеймс не имел ни малейшего представления о том, что могло вызвать ее отчуждение и настороженность. И не знал, что нужно сказать этой женщине, чтобы ее глаза снова засветились любовью и счастьем.
– Разве ты собираешься оставить нас, Аннора?
Она вспыхнула и потупила взор и отчего-то почувствовала себя виноватой.
– Да, ты выздоровел и вернул себе свои владения. Тебе пора вернуться к той жизни, которую ты вел раньше. Ведь ты лэрд.
– А ты не хочешь быть частью этой жизни?
– Я больше не могу оставаться в Данкрейге в качестве няни Мегги. Ведь теперь все изменится. Тебя ждет много работы. Я знаю, что тебе предстоит также заявить о себе при дворе, чтобы заручиться поддержкой и доверием со стороны влиятельных персон, облеченных властью. И еще…
Джеймс закрыл ей рот поцелуем, вложив в этот поцелуй всю силу своего желания. Мгновение Аннора сопротивлялась, но затем откликнулась на поцелуй со всей страстью, за которую Джеймс ее так любил. Ее тело стало мягким и податливым. Однако он ощутил в ее поцелуе страх потери, горечь отчаяния и печаль. Джеймс понял, что Аннора решила во что бы то ни стало сделать так, как, по ее разумению, будет лучше для всех, а не так, как ей велит сердце.
– Нет! – вдруг воскликнула она и вырвалась из его объятий. – Мы больше не можем этим заниматься. Ты теперь лэрд. Ведь ты же сам говорил мне, что Мюрреи учили тебя не заводить любовниц среди служанок.
– Аннора, ты мне не любовница! – гневно воскликнул Джеймс, потрясенный ее словами. – С чего ты взяла, что ты моя любовница?
– А кто же я тебе?
– Ты – моя возлюбленная, моя любимая женщина.
– Нет, Джеймс, я не могу быть твоей любимой женщиной, – прошептала она, отчаянно цепляясь за надежду, которую пробудили в ней его слова. Ей очень хотелось поверить ему, но Аннора понимала, что, даже будь его слова правдой, их любовь обречена.
– Почему? – спросил Джеймс. Он начал сомневаться. А что, если он ошибался? Вдруг ее страсть была минутным порывом и не задела ее сердца? – Неужели ты хочешь сказать мне, что тебе не нужно было от меня ничего, кроме нескольких ночей вдвоем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68