Но она стояла на своем.
— Ты помнишь, что сам говорил о генерале Колни в Уинчестере? Что он мясник, который не понимает, как сделать, чтобы наказание стало действительно сдерживающим фактором. Ты говорил, что крайностью ничего не достигнешь. Разве не достаточно уже этих крайностей? Какая может быть польза от того, что ты повесишь этих людей? Кого ты надеешься удержать их смертью? Здесь только верные сторонники парламента. — Не дожидаясь реакции на свои слова, она развернула лошадь и галопом вылетела из деревни, не обращая внимания на удивленные взгляды солдат, которые хотя и не слышали слов, но поняли, что произошел какой-то спор между генералом и врачом полка.
На площади наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь стуком копыт по камням. Алекс раздумывал над словами Джинни. Он знал, почему в последние недели между ними возникло отчуждение, но смирился с этим как с последствием выполнения долга. Его обязанностью было подчинить своей власти мятежные районы и поддержать боевой дух войск, которые имели право на месть. Если месть была жестокой и беспощадной, то ведь и война жестока и беспощадна. Неудивительно, что Вирджиния, наверное, не понимала этого. Нельзя же ожидать, что слабый пол хорошо знаком с такими реалиями войны, а сам Алекс, стремясь удержать ее рядом с собой, как-то позабыл об этом. Однако на этот раз она, возможно, в чем-то и была права. Что даст эта казнь? Они доберутся до Ноттингема завтра, и он вполне может доставить пленных туда. А там власти сами с ними разберутся.
— Капитан Болдуин, возьмите пленных под стражу. Они пойдут с нами в Ноттингем завтра утром. Полковник, отправьте солдат отдыхать. Мы сегодня остановимся пораньше, несколько часов отдыха нам не помешают. Лейтенант Молфри, не могли бы вы поискать эту смутьянку? Я не хочу, чтобы она моталась по полям одна.
Дикон отдал честь, не сумев спрятать улыбку, и отправился выполнять поручение, которое предпочел всем остальным обязанностям. Однако ему потребовался целый час, чтобы найти Джинни, и произошло это только благодаря Джен, которая спокойно щипала траву перед покосившейся хижиной, стоявшей в заросшем саду.
Спешившись, Дикон привязал коня и громко постучал в болтающуюся на петлях дверь. Сначала никто не ответил, и он снова постучал, позвав Джинни. Дверь распахнулась, и Джинни появилась на пороге, щурясь от яркого света, который так контрастировал с мраком в хижине за ее спиной.
— Это ты, Дикон?
— Меня послали привезти вас в деревню, — сказал он, заглядывая через ее плечо в хижину, где беззубая старуха сидела у огня, помешивая что-то в железном котелке. У него зашевелились волосы, когда мимо него прошмыгнул кот с бельмом на глазу, и Дикон невольно сделал шаг назад, подальше от колдовства, которое наверняка обитало в этой лачуге.
— Я не вернусь, — категорически заявила Джинни. — Я достаточно нагляделась ужасов в последние дни и не лягу спать там, где под моими окнами стоят виселицы. Можешь прийти за мной утром, когда полк будет готов выступить. Я останусь тут с бабушкой Бартон, поучусь ее премудрости.
— Нет никаких виселиц, — неловко произнес Дикон в душе желая оказаться за многие мили от этой старушенции с ее котом и пахучим содержимым котелка, от этой лачуги, затянутой паутиной. — Пленных повезут в Ноттингем, и генерал не хочет, чтобы вы одна разгуливали по полям.
Старуха презрительно фыркнула при этих словах.
— Ничего с ней не случится, — заявила она, — для этого у нее слишком много здравого смысла и знаний, хотя она еще совсем ребенок.
— Вы льстите мне, бабушка, — засмеялась Джинни, потом, посерьезнев, обратилась к Дикону. — Значит, их не повесят?
Дикон покачал головой.
— Мы сегодня остановимся пораньше, дадим возможность людям нормально поесть и привести в порядок одежду и доспехи. Все будут рады передышке.
— А генерал? — спросила она, приподняв брови. — В каком он настроении? Может быть, мне все же благоразумнее провести ночь здесь?
— Не могу сказать, — смущенно сказал Дикон, переминаясь с ноги на ногу. — Он не особенно был раздражен, когда вы уехали.
— Ну, тогда я вернусь, только не сразу. Ты можешь сказать генералу, что я в полной безопасности, учусь у бабушки Бартон, которая знает много неизвестных мне снадобий.
Дикон в этом не сомневался, хотя слово «снадобья» заменил бы на «зелье». Но он не имел никакой власти над Джинни и иного выхода, кроме возвращения обратно одному, не видел.
— Могу я, по крайней мере, сказать, когда вы вернетесь?
— Перед ужином, — заверила его Джинни. — У бабушки Бартон и так мало еды, так что ей лишний рот ни к чему.
— Что верно, то верно, — сказала старушка с трескучим смешком. — Но вон там, за домом, много крапивы. Из нее получится отличный суп, если кто-нибудь решится собрать ее.
— Отправляйся отсюда, Дикон, — Джинни слегка подтолкнула его. — Ты чувствуешь себя здесь неуютно, а я напрасно теряю драгоценное время. Мне о многом нужно расспросить бабушку Бартон — Она решительно закрыла за ним дверь, и лейтенант, расстроившись, направился обратно в лагерь.
— Ты не смог ее найти? — тут же заволновался Алекс.
— Я нашел ее, сэр, у одной старухи, милях в двух отсюда. Она сказала, что вернется к ужину, но пока хочет поговорить со старухой. — Дикон поморщился. — Очень неприятное место и попахивает колдовством.
— Перестань говорить ерунду, — упрекнул его Алекс. — Этот страх перед ведьмами принимает катастрофические размеры. Я больше не потерплю разговоров об этом.
— Сэр? — Дикон скованно отдал честь, и каждое его движение свидетельствовало об обиде. Алекс с трудом сдержал улыбку.
— Вы свободны, лейтенант. — Когда Дикон ушел, он повернулся к остальным офицерам: — Я не намерен поощрять эти безумные разговоры о колдовстве. Чем дальше на север — тем больше этих разговоров. Дошло уже до того, что каждая старуха с котом и элементарными лекарскими навыками вызывает подозрение.
Именно эта мысль не давала ему покоя в связи с затянувшимся отсутствием Джинни. Если она находится в компании старухи знахарки, то легко может стать жертвой мнительных сельских жителей. Он устало и раздраженно вздохнул. Его уже больше не беспокоили ее происки мятежницы: здесь роялисты попрятались, мятеж подавлен, и она ничем не могла повредить делу парламента. Сейчас Алекс уже не боялся, что она покинет его. Но теперь, похоже, ему следовало опасаться другого — ее склонности к прогулкам в одиночестве. Если же он попытается запретить это, то, несомненно, последует ссора.
Однако когда Джинни вернулась, у Алекса появилась совсем иная причина для тревоги. Она ворвалась в кухню, бросив на стол перчатки и шляпу.
— В лагере дизентерия, Алекс.
Алекс застонал.
— Откуда ты знаешь?
— Когда я возвращалась, меня остановил капрал и спросил, не могу ли я ему помочь — весь день на марше он и все его отделение вынуждены было останавливаться каждую милю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Ты помнишь, что сам говорил о генерале Колни в Уинчестере? Что он мясник, который не понимает, как сделать, чтобы наказание стало действительно сдерживающим фактором. Ты говорил, что крайностью ничего не достигнешь. Разве не достаточно уже этих крайностей? Какая может быть польза от того, что ты повесишь этих людей? Кого ты надеешься удержать их смертью? Здесь только верные сторонники парламента. — Не дожидаясь реакции на свои слова, она развернула лошадь и галопом вылетела из деревни, не обращая внимания на удивленные взгляды солдат, которые хотя и не слышали слов, но поняли, что произошел какой-то спор между генералом и врачом полка.
На площади наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь стуком копыт по камням. Алекс раздумывал над словами Джинни. Он знал, почему в последние недели между ними возникло отчуждение, но смирился с этим как с последствием выполнения долга. Его обязанностью было подчинить своей власти мятежные районы и поддержать боевой дух войск, которые имели право на месть. Если месть была жестокой и беспощадной, то ведь и война жестока и беспощадна. Неудивительно, что Вирджиния, наверное, не понимала этого. Нельзя же ожидать, что слабый пол хорошо знаком с такими реалиями войны, а сам Алекс, стремясь удержать ее рядом с собой, как-то позабыл об этом. Однако на этот раз она, возможно, в чем-то и была права. Что даст эта казнь? Они доберутся до Ноттингема завтра, и он вполне может доставить пленных туда. А там власти сами с ними разберутся.
— Капитан Болдуин, возьмите пленных под стражу. Они пойдут с нами в Ноттингем завтра утром. Полковник, отправьте солдат отдыхать. Мы сегодня остановимся пораньше, несколько часов отдыха нам не помешают. Лейтенант Молфри, не могли бы вы поискать эту смутьянку? Я не хочу, чтобы она моталась по полям одна.
Дикон отдал честь, не сумев спрятать улыбку, и отправился выполнять поручение, которое предпочел всем остальным обязанностям. Однако ему потребовался целый час, чтобы найти Джинни, и произошло это только благодаря Джен, которая спокойно щипала траву перед покосившейся хижиной, стоявшей в заросшем саду.
Спешившись, Дикон привязал коня и громко постучал в болтающуюся на петлях дверь. Сначала никто не ответил, и он снова постучал, позвав Джинни. Дверь распахнулась, и Джинни появилась на пороге, щурясь от яркого света, который так контрастировал с мраком в хижине за ее спиной.
— Это ты, Дикон?
— Меня послали привезти вас в деревню, — сказал он, заглядывая через ее плечо в хижину, где беззубая старуха сидела у огня, помешивая что-то в железном котелке. У него зашевелились волосы, когда мимо него прошмыгнул кот с бельмом на глазу, и Дикон невольно сделал шаг назад, подальше от колдовства, которое наверняка обитало в этой лачуге.
— Я не вернусь, — категорически заявила Джинни. — Я достаточно нагляделась ужасов в последние дни и не лягу спать там, где под моими окнами стоят виселицы. Можешь прийти за мной утром, когда полк будет готов выступить. Я останусь тут с бабушкой Бартон, поучусь ее премудрости.
— Нет никаких виселиц, — неловко произнес Дикон в душе желая оказаться за многие мили от этой старушенции с ее котом и пахучим содержимым котелка, от этой лачуги, затянутой паутиной. — Пленных повезут в Ноттингем, и генерал не хочет, чтобы вы одна разгуливали по полям.
Старуха презрительно фыркнула при этих словах.
— Ничего с ней не случится, — заявила она, — для этого у нее слишком много здравого смысла и знаний, хотя она еще совсем ребенок.
— Вы льстите мне, бабушка, — засмеялась Джинни, потом, посерьезнев, обратилась к Дикону. — Значит, их не повесят?
Дикон покачал головой.
— Мы сегодня остановимся пораньше, дадим возможность людям нормально поесть и привести в порядок одежду и доспехи. Все будут рады передышке.
— А генерал? — спросила она, приподняв брови. — В каком он настроении? Может быть, мне все же благоразумнее провести ночь здесь?
— Не могу сказать, — смущенно сказал Дикон, переминаясь с ноги на ногу. — Он не особенно был раздражен, когда вы уехали.
— Ну, тогда я вернусь, только не сразу. Ты можешь сказать генералу, что я в полной безопасности, учусь у бабушки Бартон, которая знает много неизвестных мне снадобий.
Дикон в этом не сомневался, хотя слово «снадобья» заменил бы на «зелье». Но он не имел никакой власти над Джинни и иного выхода, кроме возвращения обратно одному, не видел.
— Могу я, по крайней мере, сказать, когда вы вернетесь?
— Перед ужином, — заверила его Джинни. — У бабушки Бартон и так мало еды, так что ей лишний рот ни к чему.
— Что верно, то верно, — сказала старушка с трескучим смешком. — Но вон там, за домом, много крапивы. Из нее получится отличный суп, если кто-нибудь решится собрать ее.
— Отправляйся отсюда, Дикон, — Джинни слегка подтолкнула его. — Ты чувствуешь себя здесь неуютно, а я напрасно теряю драгоценное время. Мне о многом нужно расспросить бабушку Бартон — Она решительно закрыла за ним дверь, и лейтенант, расстроившись, направился обратно в лагерь.
— Ты не смог ее найти? — тут же заволновался Алекс.
— Я нашел ее, сэр, у одной старухи, милях в двух отсюда. Она сказала, что вернется к ужину, но пока хочет поговорить со старухой. — Дикон поморщился. — Очень неприятное место и попахивает колдовством.
— Перестань говорить ерунду, — упрекнул его Алекс. — Этот страх перед ведьмами принимает катастрофические размеры. Я больше не потерплю разговоров об этом.
— Сэр? — Дикон скованно отдал честь, и каждое его движение свидетельствовало об обиде. Алекс с трудом сдержал улыбку.
— Вы свободны, лейтенант. — Когда Дикон ушел, он повернулся к остальным офицерам: — Я не намерен поощрять эти безумные разговоры о колдовстве. Чем дальше на север — тем больше этих разговоров. Дошло уже до того, что каждая старуха с котом и элементарными лекарскими навыками вызывает подозрение.
Именно эта мысль не давала ему покоя в связи с затянувшимся отсутствием Джинни. Если она находится в компании старухи знахарки, то легко может стать жертвой мнительных сельских жителей. Он устало и раздраженно вздохнул. Его уже больше не беспокоили ее происки мятежницы: здесь роялисты попрятались, мятеж подавлен, и она ничем не могла повредить делу парламента. Сейчас Алекс уже не боялся, что она покинет его. Но теперь, похоже, ему следовало опасаться другого — ее склонности к прогулкам в одиночестве. Если же он попытается запретить это, то, несомненно, последует ссора.
Однако когда Джинни вернулась, у Алекса появилась совсем иная причина для тревоги. Она ворвалась в кухню, бросив на стол перчатки и шляпу.
— В лагере дизентерия, Алекс.
Алекс застонал.
— Откуда ты знаешь?
— Когда я возвращалась, меня остановил капрал и спросил, не могу ли я ему помочь — весь день на марше он и все его отделение вынуждены было останавливаться каждую милю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134