Его вдруг охватило желание обнять ее, разгладить тревожные морщинки на ее лице. Ему захотелось впиться поцелуем в ее пухлые губы. Он еще не забыл того поцелуя, его тело помнило, как она прижималась к нему, а руки сохранили память о плавных изгибах ее бедер.
– Джиневра… – тихо прошептал он.
Джиневра снова поежилась, но не от холода, который пробирался под накинутое на плечи одеяло и тончайшую ночную рубашку.
– Не надо, – проговорила она. – Хью, не надо!
Она хотела убежать, но ноги не слушались. Джиневра стояла и смотрела на него, сгорая в голубом пламени его глаз. Она знала, что он хочет, потому что сама хотела того же. И это было сумасшествием. Но ее тело молило о ласках Хью, и она нe могла оторвать глаз от его лица.
Казалось, все вокруг словно бы замерло. Внезапно Хью вдохнул полной грудью. Джиневра тоже перевела дыхание и медленно пошла к своей палатке.
Она легла на кровать и устремила взгляд в уже светлеющий мрак. Ее тело изнывало от неудовлетворенного желания, и она даже не предполагала, что томление может быть таким сильным. Зачем она лишает себя удовольствия? Что изменится, если она отдастся Хью? Ведь послезавтра она расстанется с ним навсегда.
Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она больше никогда его не увидела!
Когда небо посветлело, Грин оседлал нижнюю ветку дуба, росшего на краю полянки. Он тоже следил за огоньком факела. Между закатом и восходом часовые менялись дважды. Его госпоже лучше всего бежать в середине второго дежурства, когда еще темно и лошади спят. К рассвету, когда все лесные хищники тоже спят, они доберутся до окраин Колдона.
Позавтракав куском баранины, он продолжил наблюдение.
Расставшись с Хью, Джиневра подремала несколько часов, потом, пока дети еще спали, быстро поднялась и оделась.
Выйдя из палатки, она смотрела, как солнце встает над горизонтом, и слушала щебет птиц. Воздух прогрелся, и все говорило о том, что день будет жарким.
Поскольку уже рассвело, надобность в фонаре отпала. Джиневра направилась к деревьям. Если ее остановят, у нее есть отличный предлог. Даме нужно в кусты, и ей требуется уединение. До ночи она не скажет детям о планируемом побеге, решила она, и сообщит, когда будет укладывать их спать. Не исключено, что возбуждение не даст им заснуть, зато Пиппа не засыплет ее градом вопросов среди ночи, когда настанет время трогаться в путь. Ее болтовня способна перебудить весь лагерь.
Зайдя за деревья, Джиневра изобразила крик черного дрозда. Почти тут же ей стуком ответил дятел. Она облегченно перевела дух: Грин здесь, наблюдает. Ждет. Сейчас им не надо видеться, но вечером, когда отряд разобьет лагерь, они поговорят. Мысль о том, что Грин рядом, наполнила Джиневру неописуемой радостью, и она пошла к лагерю.
Хью наблюдал за ней из-за толстого ствола дуба. Он выходил из палатки и случайно заметил, как она целеустремленно идет к лесу. Что-то в ее манере убедило его в том, что дело вовсе не в зове природы, как могло показаться на первый взгляд. И он последовал за ней. Вернее, прокрался, поправил он себя с мрачной усмешкой. Он был отличным охотником и поэтому сразу понял, что кричит отнюдь не черный дрозд, а отвечает ему вовсе не дятел.
Кому, черт побери, она подает сигнал? И зачем?
Можно приказать обыскать лесок. Его люди обязательно нашли бы кого-нибудь. А может, позволить событиям идти своим чередом? В какой-то момент Джиневра обязательно обнаружит себя, а ему уж очень интересно узнать, что у нее на уме. Сунув руки в карманы и весело насвистывая, Хью вернулся в лагерь.
Глава 10
– Пиппа, так ты назовешь своего котенка Ртутью? – Пиппа увлеченно кормила зверька остатками от завтрака.
– Еще не знаю, – ответила она сестре. Робин опустился рядом с ней на колени:
– Мне кажется, это отличное имя.
– Но его выбрал твой отец, а он не любит ее, – заявила Пиппа, окуная палец в миску с молоком и давая облизать его котенку. – Это принесет ей несчастье.
– Ох, ну и чепуха, Пиппа. – Пен поставила Муската на землю.
– Ты сама веришь в приметы!
– Да, но Робин говорит, что лорд Хью не любит кошек вообще, а не конкретно твою, – пояснила Пен. – А имя ей очень подходит.
Пиппа продолжала молча кормить котенка. Ее губы были упрямо сжаты. Пен не права. Они всегда придавали особое значение приметам: не наступали на трещины в плитах, не проходили под приставными лестницами, семь раз поворачивались вокруг себя и садились, если что-то забывали и надо было вернуться в дом. Они смеялись над этим, но это все равно было важно. И их мнение всегда совпадало. А сейчас то, что скажет Робин, для Пен стало важнее, чем их общие интересы.
– Да ладно тебе, Пиппа! – уговаривала ее Пен. – Такое хорошее имя.
– Я назову ее Светлячок, – сказала Пиппа и, забрав котенка, ушла.
– О Господи! – проговорила Пен, озадаченно глядя ей вслед.
– Ей так не нравится мой отец? – Робин уже начал сердиться.
– Да нет, нравится. Пиппе все нравятся. – Пен вздохнула. – Просто…
– Что просто? – Робин накрыл ее руку своей, и на щечках девочки появился нежный румянец. Тогда Робин поспешно отдернул руку и тоже покраснел.
– Наверное, Пиппа думает, что ты мне нравишься больше, чем она, – тихо проговорила Пен.
– О! – только и смог вымолвить Робин.
– Но это совсем другое дело, – продолжала Пен, не отрывая взгляда от котенка, лежавшего у нее на коленях. – Ты нравишься мне по-другому. Только она еще мала, чтобы понять это.
– О! – повторил Робин и снова накрыл ее руку своей. – Ты тоже мне нравишься, – добавил он.
Между ними воцарилось напряженное молчание. Они так и сидели, держась за руки и ощущая, как горячи их ладони, и ни один не решался первым убрать руку. Оба испытали облегчение, когда звук рога возвестил о том, что пора садиться на лошадей и отправляться в путь.
Джиневра вежливо поздоровалась с Хью, когда он подъехал к ней. Он ответил ей холодной улыбкой.
Черт, что она замышляет?
Хью был знаком с Джиневрой Мэллори всего несколько дней, однако уже успел понять, что в ее голове идет постоянная умственная работа. Он догадывался, что она замыслила побег. Но как она собирается бежать? Неужели она намерена забрать с собой девочек и Тилли? Как она проведет их через охраняемый лагерь? Очевидно, ночью. И очевидно также то, что она надеется на чью-то помощь: ведь кто-то отвечал на ее сигнал. Интересно, это как-то связано с тем, что она настаивала ехать через Дерби, а не через Честерфилд? И где же она спрячется? Почему она так уверена, что он не найдет ее? Каким бы ни был план, можно не сомневаться, он тщательно продуман. Джиневра не так уж легкомысленна.
Он покосился на нее. Она спокойно восседала на своей красавице кобыле, на ее лице играла безмятежная полуулыбка.
Хью рассердился. Леди Джиневра со всей ее хитростью поедет только в Лондон, и, причем с его эскортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Джиневра… – тихо прошептал он.
Джиневра снова поежилась, но не от холода, который пробирался под накинутое на плечи одеяло и тончайшую ночную рубашку.
– Не надо, – проговорила она. – Хью, не надо!
Она хотела убежать, но ноги не слушались. Джиневра стояла и смотрела на него, сгорая в голубом пламени его глаз. Она знала, что он хочет, потому что сама хотела того же. И это было сумасшествием. Но ее тело молило о ласках Хью, и она нe могла оторвать глаз от его лица.
Казалось, все вокруг словно бы замерло. Внезапно Хью вдохнул полной грудью. Джиневра тоже перевела дыхание и медленно пошла к своей палатке.
Она легла на кровать и устремила взгляд в уже светлеющий мрак. Ее тело изнывало от неудовлетворенного желания, и она даже не предполагала, что томление может быть таким сильным. Зачем она лишает себя удовольствия? Что изменится, если она отдастся Хью? Ведь послезавтра она расстанется с ним навсегда.
Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она больше никогда его не увидела!
Когда небо посветлело, Грин оседлал нижнюю ветку дуба, росшего на краю полянки. Он тоже следил за огоньком факела. Между закатом и восходом часовые менялись дважды. Его госпоже лучше всего бежать в середине второго дежурства, когда еще темно и лошади спят. К рассвету, когда все лесные хищники тоже спят, они доберутся до окраин Колдона.
Позавтракав куском баранины, он продолжил наблюдение.
Расставшись с Хью, Джиневра подремала несколько часов, потом, пока дети еще спали, быстро поднялась и оделась.
Выйдя из палатки, она смотрела, как солнце встает над горизонтом, и слушала щебет птиц. Воздух прогрелся, и все говорило о том, что день будет жарким.
Поскольку уже рассвело, надобность в фонаре отпала. Джиневра направилась к деревьям. Если ее остановят, у нее есть отличный предлог. Даме нужно в кусты, и ей требуется уединение. До ночи она не скажет детям о планируемом побеге, решила она, и сообщит, когда будет укладывать их спать. Не исключено, что возбуждение не даст им заснуть, зато Пиппа не засыплет ее градом вопросов среди ночи, когда настанет время трогаться в путь. Ее болтовня способна перебудить весь лагерь.
Зайдя за деревья, Джиневра изобразила крик черного дрозда. Почти тут же ей стуком ответил дятел. Она облегченно перевела дух: Грин здесь, наблюдает. Ждет. Сейчас им не надо видеться, но вечером, когда отряд разобьет лагерь, они поговорят. Мысль о том, что Грин рядом, наполнила Джиневру неописуемой радостью, и она пошла к лагерю.
Хью наблюдал за ней из-за толстого ствола дуба. Он выходил из палатки и случайно заметил, как она целеустремленно идет к лесу. Что-то в ее манере убедило его в том, что дело вовсе не в зове природы, как могло показаться на первый взгляд. И он последовал за ней. Вернее, прокрался, поправил он себя с мрачной усмешкой. Он был отличным охотником и поэтому сразу понял, что кричит отнюдь не черный дрозд, а отвечает ему вовсе не дятел.
Кому, черт побери, она подает сигнал? И зачем?
Можно приказать обыскать лесок. Его люди обязательно нашли бы кого-нибудь. А может, позволить событиям идти своим чередом? В какой-то момент Джиневра обязательно обнаружит себя, а ему уж очень интересно узнать, что у нее на уме. Сунув руки в карманы и весело насвистывая, Хью вернулся в лагерь.
Глава 10
– Пиппа, так ты назовешь своего котенка Ртутью? – Пиппа увлеченно кормила зверька остатками от завтрака.
– Еще не знаю, – ответила она сестре. Робин опустился рядом с ней на колени:
– Мне кажется, это отличное имя.
– Но его выбрал твой отец, а он не любит ее, – заявила Пиппа, окуная палец в миску с молоком и давая облизать его котенку. – Это принесет ей несчастье.
– Ох, ну и чепуха, Пиппа. – Пен поставила Муската на землю.
– Ты сама веришь в приметы!
– Да, но Робин говорит, что лорд Хью не любит кошек вообще, а не конкретно твою, – пояснила Пен. – А имя ей очень подходит.
Пиппа продолжала молча кормить котенка. Ее губы были упрямо сжаты. Пен не права. Они всегда придавали особое значение приметам: не наступали на трещины в плитах, не проходили под приставными лестницами, семь раз поворачивались вокруг себя и садились, если что-то забывали и надо было вернуться в дом. Они смеялись над этим, но это все равно было важно. И их мнение всегда совпадало. А сейчас то, что скажет Робин, для Пен стало важнее, чем их общие интересы.
– Да ладно тебе, Пиппа! – уговаривала ее Пен. – Такое хорошее имя.
– Я назову ее Светлячок, – сказала Пиппа и, забрав котенка, ушла.
– О Господи! – проговорила Пен, озадаченно глядя ей вслед.
– Ей так не нравится мой отец? – Робин уже начал сердиться.
– Да нет, нравится. Пиппе все нравятся. – Пен вздохнула. – Просто…
– Что просто? – Робин накрыл ее руку своей, и на щечках девочки появился нежный румянец. Тогда Робин поспешно отдернул руку и тоже покраснел.
– Наверное, Пиппа думает, что ты мне нравишься больше, чем она, – тихо проговорила Пен.
– О! – только и смог вымолвить Робин.
– Но это совсем другое дело, – продолжала Пен, не отрывая взгляда от котенка, лежавшего у нее на коленях. – Ты нравишься мне по-другому. Только она еще мала, чтобы понять это.
– О! – повторил Робин и снова накрыл ее руку своей. – Ты тоже мне нравишься, – добавил он.
Между ними воцарилось напряженное молчание. Они так и сидели, держась за руки и ощущая, как горячи их ладони, и ни один не решался первым убрать руку. Оба испытали облегчение, когда звук рога возвестил о том, что пора садиться на лошадей и отправляться в путь.
Джиневра вежливо поздоровалась с Хью, когда он подъехал к ней. Он ответил ей холодной улыбкой.
Черт, что она замышляет?
Хью был знаком с Джиневрой Мэллори всего несколько дней, однако уже успел понять, что в ее голове идет постоянная умственная работа. Он догадывался, что она замыслила побег. Но как она собирается бежать? Неужели она намерена забрать с собой девочек и Тилли? Как она проведет их через охраняемый лагерь? Очевидно, ночью. И очевидно также то, что она надеется на чью-то помощь: ведь кто-то отвечал на ее сигнал. Интересно, это как-то связано с тем, что она настаивала ехать через Дерби, а не через Честерфилд? И где же она спрячется? Почему она так уверена, что он не найдет ее? Каким бы ни был план, можно не сомневаться, он тщательно продуман. Джиневра не так уж легкомысленна.
Он покосился на нее. Она спокойно восседала на своей красавице кобыле, на ее лице играла безмятежная полуулыбка.
Хью рассердился. Леди Джиневра со всей ее хитростью поедет только в Лондон, и, причем с его эскортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98