Ваине — жена, женщина.
Танэ — муж, мужчина. Примечание: как мужчин, так и мужей может быть много.
Тавана — вождь.
Тавана ваине — жена вождя.
Феефее — слоновая болезнь.
Араоуэ — скоро.
Уа мауру-уру вау! — всем спасибо!
Доэ-доэ — орех, ореховое дерево.
Парео — юбочка из полосок коры или пальмовых листьев.
«Парео не мешает» — приглашение к эротической игре.
Ити оре — крысенок.
Некоторые выражения, употребляемые чаще других:
Через большую минуту — через час.
Да услышит тебя Эатуа! Брат мой! (употребляется с именем).
Таматеа — «Луна, на закате освещающая рыб».
Эротооереоре — «Ночь, когда рыбы поднимаются из глубины».
Девятая ночь одиннадцатой Луны — католическое Рождество.
Сын шлюхи, крысиное семя — злые ругательства.
Гладко написано, подумалось мне. Как это ему с такого похмелья удалось? Железный танэ! Янка взяла у меня листочки, пошелестела.
— Ауэ, танэ! А что у тебя под чертой?
— Это запоминать не обязательно. Здесь собраны наиболее употребительные выражения для объяснений в любви. Но они для нашего уха слишком откровенны.
Сказанул тоже! Мы, конечно, люди не местные, но и в своей стране не такое уже слыхали. Да прямо с экрана. А то и с эстрады, вживую.
— Это на тот случай, если у кого-нибудь из вас завяжутся какие-нибудь близкие отношения с кем-нибудь из аборигенов. Самое скромное обозначение предстоящих сексуальных действий — «увлечь под пальмы». Это может пригодиться. Вас, Яков Ильич, это прежде других касается.
И точно! На планшире появились две ладошки, а затем возникла и смеющаяся мордашка, вся облепленная мокрыми волосами.
— Наяда приперлась, — заметила вполголоса Яна.
— Ауэ! — воскликнула наяда. И еще что-то пролопотала. С легкой картавинкой, которая показалась мне не очень естественной.
— Что она говорит? — спросил Нильс.
— Она спрашивает: как поживает взрослый мужчина? Это про вас, Яков Ильич.
— Тактичная какая, — проворчала Яна. — Нет, чтобы сказать: где здесь мой старый хрен? Серый, чего она к нему прицепилась?
— Это болезнь такая, — пояснил Семеныч. — Геронтофилия называется. — И он втянул влюбленную русалку на борт.
Та, безмерно довольная, уселась рядом с Нильсом, до бледности смущенным, и положила голову ему на плечо. С ее бронзового тела стекала на слани вода, даже лужица образовалась. Будто описалась от счастья.
Девочка ткнула себя в голую грудь и гордо сказала:
— Марутеа.
— Так ее зовут, — пояснил Понизовский.
— И чего ты, Маруся, приперлась? — с дружелюбной улыбкой спросила Яна, протягивая ей стакан колы. — С утра пораньше?
Ну, тут Янка явно загнула. Время уже далеко за полдень ушло.
Марутеа взяла стакан обеими руками и поднесла его Нильсу. Тот замотал головой.
— Ты ему лучше стопку поднеси, — серьезно посоветовала Яна. — Он в такую рань воду не пьет.
— Как тебя зовут? — спросила девушка по-английски. Это даже я понял. И повторила, запоминая: — Джейкоб? Джек?
Ну, пошел обмен информацией. На уровне «Туй — Маклай». Однако я ошибся. Маруська на этом не остановилась.
— Ай лав ту Джек вери-вери мач. Понял? Нильс, конечно, понял. Но не поверил. Девушка что-то еще пролепетала.
— Что она говорит? — спросил Нильс.
— Она приглашает вас на берег, под пальмы.
— Зачем? — испугался Нильс.
— Она вам там объяснит, — усмехнулся Понизовский. — Вы поймете.
— Тубо! То есть… табу! — застучал себя в грудь Нильс. Чем безмерно удивил девицу.
Девицу ли?
— Объясните ей, — взмолился Нильс, — что у нас девочки не отдаются старикам. Это табу!
— Так ли уж? — откровенно рассмеялся Понизовский. — У нас и наоборот бывает.
Девица выпила воду и потянула Нильса за борт.
— Серый, держи его! — крикнула Яна. — А то она его утопит, в омуте страсти. — Она сердито повернулась к Понизовскому: — А ты чего сидишь? Объяснись с ней.
— Боюсь, она меня не поймет. — Понизовский покачал головой.
Марутеа вскочила на банку, произнесла какую-то фразу и прыгнула за борт.
— Топиться пошла? — мрачно спросила Яна, смахивая с лица соленые брызги.
— Нет, она передала нам приглашение на ужин. В свою хижину. Это очень серьезно.
— Я не пойду, — сказал Нильс.
— Ужин, многоуважаемый Джек, дается в вашу честь. Не принять приглашение, значит, вполне возможно, подвергнуть нас реальной опасности.
До ужина в честь старика Нильса еще оставалось время. И мы решили употребить его с пользой — ознакомиться с окрестностями.
Утомленный вчерашней попойкой и сегодняшним похмельем достойный вождь Мату-Ити выделил нам в сопровождающие лучших гвардейцев из числа дворцовой стражи. Это были вчерашние молодожены, штатные разрушители («лишатели») девственности. В общем-то обыкновенные парни, одетые сегодня в шорты и футболки, без копий и дубинок; они плелись за нами в отдалении, о чем-то тихо переговаривались, и нам не мешали. Звали их Ахунуи и Аху-пуи. И они очень походили друг на друга, так же, как и их замысловатые имена.
Понизовский тут же их прокомментировал мне на ухо:
— В какой-то фривольной песенке эти их имена даже обыгрываются. Примерно так в переводе звучит: «Ах, у Нуи! Ах, у Пуи!» — с восторгом. И этот припев сопровождается выразительными жестами. Ах, какой большой у Нуи! Ах, какой неутомимый у Пуи!
Лихо перевел, ничего не скажешь! Жаль только — явное языковое несоответствие. И Понизовский, видимо, прочел недоумение в моих глазах. Поспешил:
— Моя шутка, Алексей.
Обойдя поселок, мы углубились в тенистую рощу, где, казалось, благоухало все. Даже то, что благоухать по своей природе не могло. Всюду — цветущие деревья, просто цветы, обилие бабочек и птиц. И нередко бабочки были крупнее птиц и, наоборот, птицы поменьше бабочек.
Местность ощутимо тянулась вверх, к вершине горы, к хребту бронтозавра. Заросли неожиданно расступились, а сзади послышался предостерегающий окрик Ахунуи. Или Ахупуи.
На вырубленном пространстве стояло какое-то странное сооружение — сплошной частокол из заостренных поверху стволов. За этой оградой угадывалось крытое строение. У входа маялись на жаре два парня. При виде нас они приосанились и взяли наперевес копья, которые до этого стояли, прислоненные к ограде.
— Это «па», — объяснил Понизовский. — Оборонительное сооружение на случай войны.
— Ауэ! С кем здесь воевать-то? — огляделась Яна.
Понизовский снисходительно пожал плечами.
— Между собой, как обычно. Если племя не объединяет опасность, исходящая от внешнего врага, то его отыскивают внутри.
Семеныч покачал головой, подмигнул мне:
— Знакомая ситуация, да?
Мы остановились поодаль — не очень-то радовали эти копья с какими-то зазубренными наконечниками. Да еще в руках дикарей. Не хуже автоматов в таких же руках.
— Но сейчас, — продолжил Понизовский, — «па» выполняет мирную миссию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40