прежде чем раствориться, он выкрикнул: «Зови меня просто Гек!»
А дальше, по правую руку от него, появился болезненного вида невыспавшийся парнишка, сын владельца гостиницы, который стращал всех привидениями, что обитают в заброшенных домах, и водил туда сомневающихся, — дерзкий на язык, с приплюснутым носом и бульканьем в горле, которое возвещало долгую октябрьскую смерть, невыразимо жуткое падение дома Эшеров.
Потом появилась еще одна девочка.
А рядом с ней…
А дальше…
Мисс Адаме поставила перед ним последнюю книгу, и в памяти всплыло дивное создание из далекого прошлого. В том времени остались слова, которые его застенчивое двенадцатилетнее отрочество не могло выговорить вслух, зато ее умудренная опытом тринадцатилетняя юность тихо произнесла: «Я — Красавица. А ты? Ты — Чудовище?»
Теперь он хотел дать ответ — хоть и запоздалый — этой прелестной маленькой фее: «Нет. Чудовище прячется в темноте, а когда часы пробьют три, выходит напиться».
На этом все и завершилось, последние тома уже были расставлены, как два кромлеха: снаружи — большой круг, из его собственных отображений, внутри — круг поменьше, из незабытых, неизбывных лиц, летних и осенних имен.
Он посидел без движения минуту, другую, а затем потянулся к книгам, которые прежде — да и теперь — безраздельно принадлежали ему; он раскрывал очередной том, проглатывал, закрывал и брался за следующий, пока не замкнул внешнее кольцо; после этого ощупью нашел плот на реке, и заросли ракитника, где жили ураганные ветры, и резвую вороную лошадку на лугу, и прелестную всадницу. Спиной он услышал, как хранительница тихо отошла в сторону, чтобы оставить его наедине со словами…
Прошло немало времени, прежде чем он откинулся на спинку стула, протер глаза, оглядел свои оборонительные сооружения, крепостные стены, римские валы и согласно покачал головой, не чувствуя скопившейся в глазах влаги.
— Верно.
— Что-что? — послышалось из-за спины.
— Верно вы сказали про Томаса Вулфа и про название романа. Это ошибка. Здесь все, как прежде. Никаких перемен.
— Никаких перемен и не будет, пока я тут главная, — сказала она.
— Вы уж, пожалуйста, не уходите.
— Я-то не уйду, а ты заглядывай почаще.
В этот миг совсем недалеко, в городе, раскинувшемся внизу, завыл паровозный гудок.
— Это не твой ли поезд? — встревожилась мисс Адаме.
— Нет, но мой уже совсем скоро.
Он поднялся, чтобы совершить обход скромных обелисков, которые вдруг сделались настоящими монументами; двигаясь вдоль края стола, он поплотнее закрывал обложки и одними губами повторял давно знакомые названия и давно знакомые, любимые имена.
— Можно их оставить здесь? — спросил он. Она посмотрела на него, на концентрические книжные круги и, подумав, ответила:
— До завтра пусть постоят. Только зачем?
— А вдруг, — сказан он, — ночью придут неведомые звери, про которых вы говорили, и замрут в этом тропическом свете, и будут перелистывать страницы своим дыханием. И еще…
— Говори.
— Вдруг появятся мои друзья, которые все эти годы прятались в темноте, — вдруг придут на свет этой лампы.
— Они уже здесь, — негромко сказала она.
— И то верно, — кивнул он. — Они уже здесь. Почему-то ему было не сдвинуться с места. Она беззвучно прошествовала через весь зал и, остановившись у своего рабочего стола, сделала последнее объявление:
— Библиотека закрывается, ребятки. Библиотека закрывается.
С этими словами она пощелкала выключателем, чтобы все лампы мигнули в знак предупреждения, и оставила гореть только половину; наступили библиотечные сумерки.
Он нашел в себе силы оторваться от стола с двойным книжным кольцом и приблизился к ее рабочему месту:
— Теперь можно уходить.
— Да, Уильям Генри Сполдинг, — подтвердила она. — Теперь можно.
К выходу они направились вместе; мисс Адаме гасила лампы — одну за другой. Она подала ему шинель, а он ни с того ни с сего взял ее за руку и поцеловал тонкие пальцы.
Это было столь неожиданно, что она едва удержалась от смеха, но вслух лишь произнесла:
— Помнишь, что сказала Эдит Уортон, когда то же самое сделал Генри Джеймс?
— Напомните мне.
— «Пикантный вкус — только от локтя и выше».
Они расхохотались в один голос, и капитан сбежал по мраморным ступеням к витражу входной двери. У подножья лестницы он задержался и посмотрел наверх:
— Когда будете ложиться спать, вспомните, как я вас называл в двенадцать лет, и повторите это вслух.
— Да у меня уже из головы вылетело.
— Не может быть.
На окраине опять зазвучал паровозный гудок.
Входная дверь отворилась и тут же захлопнулась, выпустив ночного посетителя.
Пальцы мисс Адаме легли на последний выключатель; когда ее взгляд скользнул по двойному книжному кольцу на самом дальнем столе, она задумалась: «Как же он меня называл?»
— Ах да! — через мгновение сказала она вслух. И выключила свет.
Земля на вывоз
Free Dirt, 1996 год
Переводчик: Е. Петрова
Кладбище располагалось в центре городка. С четырех сторон его объезжали неутомимые трамваи, которые скользили по блестящим сизым рельсам, и автомобили, от которых были только выхлопы да шум. Но внутри кладбищенских стен этого мира не существовало. Вдоль каждой стороны, протянувшейся на полмили, кладбище выталкивало на поверхность полночные деревья и каменные надгробья — эти тоже росли из земли, влажные и холодные, как бледные грибы. Вглубь территории вела посыпанная гравием дорожка, а за оградой стоял увенчанный куполом викторианский домик с шестью фронтонами. На крыльце, при свете фонаря, в одиночестве сидел старик: он не курил, не читал, не двигался, не издавал ни звука. От него — если втянуть носом воздух — попахивало морской солью, мочой, папирусом, лучиной, слоновой костью и тиковым деревом. Прежде чем с его губ слететь хотя бы одному слову, весь рот приходил в движение, чмокая вставными челюстями. Когда по гравию заскрежетали незнакомые шаги и на нижнюю ступеньку крыльца опустился чей-то сапог, старческие веки дрогнули над желтоватыми зернышками глаз.
— Вечер добрый! — Посетителю было лет двадцать.
Смотритель кивнул, но не протянул руки.
— Я по объявлению, — сказал незнакомец. — Там у вас написано: «Земля на вывоз. Бесплатно».
Хозяин еле заметно кивнул. Незнакомец попробовал улыбнуться:
— Глупость, конечно, сам не знаю, почему решил сюда завернуть.
Над входной дверью светилось полукруглое окошко с цветными стеклами: от этого лицо старика раскрашивалось синим, красным и янтарным. Но он, по всей видимости, был к этому безразличен.
— Прочитал и думаю: земля — бесплатно? Раньше как-то в голову не приходило, что у вас образуются излишки. Ну, выкопали яму, опустили гроб, сверху засыпали — много ли осталось? Казалось бы…
Старик подался вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
А дальше, по правую руку от него, появился болезненного вида невыспавшийся парнишка, сын владельца гостиницы, который стращал всех привидениями, что обитают в заброшенных домах, и водил туда сомневающихся, — дерзкий на язык, с приплюснутым носом и бульканьем в горле, которое возвещало долгую октябрьскую смерть, невыразимо жуткое падение дома Эшеров.
Потом появилась еще одна девочка.
А рядом с ней…
А дальше…
Мисс Адаме поставила перед ним последнюю книгу, и в памяти всплыло дивное создание из далекого прошлого. В том времени остались слова, которые его застенчивое двенадцатилетнее отрочество не могло выговорить вслух, зато ее умудренная опытом тринадцатилетняя юность тихо произнесла: «Я — Красавица. А ты? Ты — Чудовище?»
Теперь он хотел дать ответ — хоть и запоздалый — этой прелестной маленькой фее: «Нет. Чудовище прячется в темноте, а когда часы пробьют три, выходит напиться».
На этом все и завершилось, последние тома уже были расставлены, как два кромлеха: снаружи — большой круг, из его собственных отображений, внутри — круг поменьше, из незабытых, неизбывных лиц, летних и осенних имен.
Он посидел без движения минуту, другую, а затем потянулся к книгам, которые прежде — да и теперь — безраздельно принадлежали ему; он раскрывал очередной том, проглатывал, закрывал и брался за следующий, пока не замкнул внешнее кольцо; после этого ощупью нашел плот на реке, и заросли ракитника, где жили ураганные ветры, и резвую вороную лошадку на лугу, и прелестную всадницу. Спиной он услышал, как хранительница тихо отошла в сторону, чтобы оставить его наедине со словами…
Прошло немало времени, прежде чем он откинулся на спинку стула, протер глаза, оглядел свои оборонительные сооружения, крепостные стены, римские валы и согласно покачал головой, не чувствуя скопившейся в глазах влаги.
— Верно.
— Что-что? — послышалось из-за спины.
— Верно вы сказали про Томаса Вулфа и про название романа. Это ошибка. Здесь все, как прежде. Никаких перемен.
— Никаких перемен и не будет, пока я тут главная, — сказала она.
— Вы уж, пожалуйста, не уходите.
— Я-то не уйду, а ты заглядывай почаще.
В этот миг совсем недалеко, в городе, раскинувшемся внизу, завыл паровозный гудок.
— Это не твой ли поезд? — встревожилась мисс Адаме.
— Нет, но мой уже совсем скоро.
Он поднялся, чтобы совершить обход скромных обелисков, которые вдруг сделались настоящими монументами; двигаясь вдоль края стола, он поплотнее закрывал обложки и одними губами повторял давно знакомые названия и давно знакомые, любимые имена.
— Можно их оставить здесь? — спросил он. Она посмотрела на него, на концентрические книжные круги и, подумав, ответила:
— До завтра пусть постоят. Только зачем?
— А вдруг, — сказан он, — ночью придут неведомые звери, про которых вы говорили, и замрут в этом тропическом свете, и будут перелистывать страницы своим дыханием. И еще…
— Говори.
— Вдруг появятся мои друзья, которые все эти годы прятались в темноте, — вдруг придут на свет этой лампы.
— Они уже здесь, — негромко сказала она.
— И то верно, — кивнул он. — Они уже здесь. Почему-то ему было не сдвинуться с места. Она беззвучно прошествовала через весь зал и, остановившись у своего рабочего стола, сделала последнее объявление:
— Библиотека закрывается, ребятки. Библиотека закрывается.
С этими словами она пощелкала выключателем, чтобы все лампы мигнули в знак предупреждения, и оставила гореть только половину; наступили библиотечные сумерки.
Он нашел в себе силы оторваться от стола с двойным книжным кольцом и приблизился к ее рабочему месту:
— Теперь можно уходить.
— Да, Уильям Генри Сполдинг, — подтвердила она. — Теперь можно.
К выходу они направились вместе; мисс Адаме гасила лампы — одну за другой. Она подала ему шинель, а он ни с того ни с сего взял ее за руку и поцеловал тонкие пальцы.
Это было столь неожиданно, что она едва удержалась от смеха, но вслух лишь произнесла:
— Помнишь, что сказала Эдит Уортон, когда то же самое сделал Генри Джеймс?
— Напомните мне.
— «Пикантный вкус — только от локтя и выше».
Они расхохотались в один голос, и капитан сбежал по мраморным ступеням к витражу входной двери. У подножья лестницы он задержался и посмотрел наверх:
— Когда будете ложиться спать, вспомните, как я вас называл в двенадцать лет, и повторите это вслух.
— Да у меня уже из головы вылетело.
— Не может быть.
На окраине опять зазвучал паровозный гудок.
Входная дверь отворилась и тут же захлопнулась, выпустив ночного посетителя.
Пальцы мисс Адаме легли на последний выключатель; когда ее взгляд скользнул по двойному книжному кольцу на самом дальнем столе, она задумалась: «Как же он меня называл?»
— Ах да! — через мгновение сказала она вслух. И выключила свет.
Земля на вывоз
Free Dirt, 1996 год
Переводчик: Е. Петрова
Кладбище располагалось в центре городка. С четырех сторон его объезжали неутомимые трамваи, которые скользили по блестящим сизым рельсам, и автомобили, от которых были только выхлопы да шум. Но внутри кладбищенских стен этого мира не существовало. Вдоль каждой стороны, протянувшейся на полмили, кладбище выталкивало на поверхность полночные деревья и каменные надгробья — эти тоже росли из земли, влажные и холодные, как бледные грибы. Вглубь территории вела посыпанная гравием дорожка, а за оградой стоял увенчанный куполом викторианский домик с шестью фронтонами. На крыльце, при свете фонаря, в одиночестве сидел старик: он не курил, не читал, не двигался, не издавал ни звука. От него — если втянуть носом воздух — попахивало морской солью, мочой, папирусом, лучиной, слоновой костью и тиковым деревом. Прежде чем с его губ слететь хотя бы одному слову, весь рот приходил в движение, чмокая вставными челюстями. Когда по гравию заскрежетали незнакомые шаги и на нижнюю ступеньку крыльца опустился чей-то сапог, старческие веки дрогнули над желтоватыми зернышками глаз.
— Вечер добрый! — Посетителю было лет двадцать.
Смотритель кивнул, но не протянул руки.
— Я по объявлению, — сказал незнакомец. — Там у вас написано: «Земля на вывоз. Бесплатно».
Хозяин еле заметно кивнул. Незнакомец попробовал улыбнуться:
— Глупость, конечно, сам не знаю, почему решил сюда завернуть.
Над входной дверью светилось полукруглое окошко с цветными стеклами: от этого лицо старика раскрашивалось синим, красным и янтарным. Но он, по всей видимости, был к этому безразличен.
— Прочитал и думаю: земля — бесплатно? Раньше как-то в голову не приходило, что у вас образуются излишки. Ну, выкопали яму, опустили гроб, сверху засыпали — много ли осталось? Казалось бы…
Старик подался вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57