– И тебе, конечно, хочется уснуть, как только я стану рассказывать? И ты быстро захрапишь.
– Боже, я храплю?
– Прошлой ночью ты захрапел, стоило мне только начать описывать мебельный гарнитур для столовой. Я большой знаток подобных гарнитуров, но боюсь, что не каждый разделяет мой энтузиазм.
Он поцеловал ей нос, рука скользнула по бедру.
– Ты уверена, что больна?
– Убеждена.
– Черт возьми! – и он закрыл ей рот поцелуем прежде, чем она успела его открыть.
30
Ему хотелось бы показать Леде Америку во всем естественном блеске ее диких гор и небес, но вместо этого она увидела нечто хоть и естественное, но весьма бесславное.
Соединенные Штаты представились мрачным прибежищем дождя и снега, а в небольшом поселке на берегу единственными местными жителями, которых довелось разглядеть, оказались две лошади да желтоватая безобразная собака.
На борту парохода у них даже не было общей каюты. На зимний период количество судов сильно сокращено. На тех же, которые продолжали свои рейсы, не было приличной каюты на двоих. Потому Сэмьюэл заказал Леде каюту на женской половине парохода в экстра классе. Он в глубине души гордился ею: она не жаловалась на качку. К счастью, Леда оказалась невосприимчива к морской болезни, держалась бодро. Но погода была столь неважной, что Сэмьюэл в конце концов посоветовал ей не покидать женской половины корабля даже во время обеда, на который она приходила в столовую.
Он мало видел ее во время путешествия. Когда они достигли Нью-Йорка, то жены и дочери его корабельных попутчиков, с которыми он посиживал за столом красного дерева, беседуя о золоте и процентах, нефти и лесе, увели ее в женские, магазины Бродвея. Он мало принимал участия в беседе, только иногда вставлял несущественные замечания. Он, например, ничего не сказал об инженере Парсонсе из Нью-Кастла, который должен поставить ему паровые турбины, кто разработал проект корабля со скоростью в тридцать узлов.
Он без усилий улыбался, заходя с каким-нибудь бизнесменом в кафе на Пятой Авеню, ему было приятно слышать мягкий акцент вспыльчивых американских леди. Голос Леды не грассировал, не дрожал от восторга. Под этот голос было приятно засыпать – и эта мысль тоже заставляла его улыбаться.
Вечерами он выслушивал от Леды отчеты о вульгарных французских товарах, позолоченных, с наивными завитушками, которые ее новые друзья рекламировали ей. Нет, эти люди очень милые, но ценят вещь только по тому, сколько она стоит, словно забывая о качестве и вкусе. А вещи в Нью-Йорке не дешевые. Даже этот отель, наверное, сжигает сотни тонн угля, чтобы обогреть все комнаты. А еще теплая вода в ванне!
А самое ужасное – эти, как их называют, плевательницы. Такое неприятное слово. Леда надеялась, что Сэмьюэл не будет пользоваться ими, табак – вещь, которая противоречит привычкам истинного джентльмена.
О плевательницах она впервые упомянула в Денвере. Леда глянула на Сэмьюэла несколько озабоченно, чуть повернув голову на подушке. Он вертел в пальцах ее локон и пообещал, что никогда не будет жевать табак. Не такая уж большая жертва, но тоже требующая награды…
В Сан-Франциско он повел ее в Китай-город – они как раз попали на встречу китайского Нового года. Когда, выйдя из тумана, они очутились в блеске красных и золотых огней, на ее лицо стоило взглянуть! Он специально не предупредил ее ни о чем заранее. Они шли рядом сквозь толпу китайцев, закутанных в аляповатый шелк, держась за руки.
Повсюду – красные, оранжевые бумажные ленты, терпкие кухонные запахи. Ряды резных фонариков свешиваются с балконов. Лавки светятся розоватыми огнями, повсюду – китайские иероглифы.
Сэмьюэл остановился у прилавка с лентами, вазами и разукрашенными тарелками. Рядом – корзины с фруктами. Продавец в черной шапочке, с которой ленты спускались вплоть до ремня вдоль спины, приветливо закивал головой. Сэмьюэл поздравил его с Новым Годом на китайском: «Пиджин!», отчего приветливость продавца перешла в полный восторг.
Он быстро вскочил на табуретку и снял одну из гирлянд, на которую указал Сэмьюэл. На ней были какие-то буквы.
– Мы повесим ее над нашей дверью, – Сэмьюэл осветил гирлянду, подставив ее под фонарь. – Здесь текст пожеланий – здоровья, богатства, долголетия, светлой любви и естественной смерти.
– Ты умеешь читать это? – она глянула на него с изумлением.
Продавец протянул ей апельсины:
– Кун Хи Фэт Чой!
Сэмьюэл увидел, что ее брови удивленно изогнулись:
– Это подарок. Тебе. К Новому Году. Апельсин означает – удача!
– О, – со смущенной улыбкой она поблагодарила продавца. Тот сложил ладони и низко поклонился. – Счастливого вам Нового года, сэр!
Продавец протянул Сэмыоэлу несколько красных пакетиков.
– Хлопушки, мистер? Доллар – пять пакетиков. Тот покачал головой.
– Нет. Идем смотреть.
– Ах, смотреть! Хорошо! Ах, шум! Миссис понравится!
– А о чем вот эта надпись? – Леда указала на другую гирлянду.
Сэмьюэл поколебался, внезапно ощутив желание сказать ей. Она смотрела на него с ожиданием, ее рот был чуть приоткрыт. Продавец прочитал надпись по-китайски. Сэмьюэл прочел ее еще раньше, но просто считал глупым ей об этом сказать вслух. Он с удовольствием повесил бы эту гирлянду где-нибудь за дверью в их доме, где только он сам мог бы ее видеть.
– Ты не можешь это прочесть?
– Просто пожелание, в честь Нового Года.
– Какая красивая гирлянда! Я бы хотела знать, что там написано.
Он не стал сдерживаться:
– Люби самого себя. Ее ресницы дрогнули.
– Это всего лишь изречение, – он взглянул на остальные гирлянды. – Вот пожелания счастья, мира, наград, долголетия. Или: пусть у вас будут богатые посетители. И подобные.
– Да, да, понятно, – она уткнулась носом в искусственные цветы.
Ему показалось, что он идет по веревке с завязанными глазами. Впереди скала… Под ним – воздух. И пропасть.
«Погода не улучшилась, – писала Леда на Южную улицу. – Но я особенно не жалею. Скоро отправимся на Песчаные Острова. Мы отплываем на этот раз на лучшем корабле моего мужа – „Кэйси“. На этом огромном судне, – здесь она заглянула в записи Сэмьюэла, которые он набросал для нее, – размещен мотор в 17000 лошадиных сил, тоннаж – 8600 тонн, стальные пропеллеры, и вообще – все самого высшего класса. Вам будет приятно узнать, что достоинство этого парохода в том, что он развивает скорость 21 узел, что превышает скорость корабля „Орегон“, который завоевал награду в скоростном соревновании „Голубая Атлантика“ между Ливерпулем и Нью-Йорком. В Тихом океане не проводилось пока подобных соревнований, но я уверена, что „Кейси“ выиграла бы подобные гонки.
Я могла бы еще очень много написать об этом пароходе, но мистер Джерард советует мне не перегружать письмо техническими деталями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102