— кричал молодец, взобравшийся на дерево. Он очень добивался чести приготовить виселицу.
— Держи! — кричали ему снизу.
Тот уже протянул руку, чтобы поймать веревку, когда все увидели, что он внезапно схватился за горло. Он кричал и делал усилия, чтобы удержаться, но завертелся и тяжело грохнулся на землю.
Крик ужаса вырвался у его товарищей, когда они увидели, что змея сине-стального цвета обвивает его своими кольцами, как металлическим тросом, и впивается в него всей своей отвратительной широко раскрытой пастью.
И в ту же минуту из листвы огромного дерева послышалось шипение разъяренных пикаколу.
3
Нашествие змей. — Паника. — Крокодилы на охоте. — Опять вместе. — Ужас мастера Виля. — Жозеф говорит, что он «учится на крокодила». — Обычай бакуэнов. — Таланты Зуги. — На реке. — Жозеф угнал у Смита пирогу — теперь они поквитались.
Когда из листвы баньяна послышалось шипение грозного южноафриканского пресмыкающегося, люди, бросившиеся на помощь незадачливому палачу-любителю, благоразумно отступили назад. Все знали, что укус пикаколу равносилен смертному приговору. Ни у кого не было мужества хотя бы близко подойти к змее, которая впилась умирающему в горло и жадно насыщалась его кровью.
А тут послышалось новое шипение. Видимо, в густой листве баньяна копошилось целое племя змей. Среди линчевателей уже никто больше не вызывался полезть на дерево, чтобы приготовить виселицу. Падение палача-любителя, с живым галстуком на шее имело то последствие, что председатель, мастер Вяль и французы оказались изолированными, потому что в минуту вполне понятной растерянности они все четверо прислонились к дереву.
Бешеным крикам, которые только что наполняли поляну, внезапно пришла на смену мертвая тишина. Все боялись, что выползут новые гады, и стали отступать все дальше и дальше, образуя полукруг, который медленно расширялся позади факелов. Пламя этих несложных светильников действительно могло привлечь змей, которые по ветвям и корням баньяна могли переползти на землю.
Внезапно со стороны реки раздался выстрел. Он прокатился громом над водой, которая тихо плескалась в нескольких шагах, и был как бы неким сигналом для всех злых духов, потревоженных вторжением человека. Шипение все усиливалось, и вскоре показался авангард: медленно извиваясь и шурша чешуей, змеи скользили по лианам и спускались с дерева вниз. Они лениво и медлительно свертывали и распускали свои кольца; им, видимо, доставляло наслаждение поворачивать направо и налево свои изящные головы и капризно изгибать шеи, отчего их голубая кожа отливала самыми неожиданными красками.
Они не спеша тянулись одна за другой, смотрели холодными и неподвижными глазами на факелы, со странной быстротой двигали своими раздвоенными язычками и время от времени останавливались, сворачивались в клубок и снова растягивались во всю длину. Шум под деревом, которое они облюбовали, сначала испугал их, но, завороженные огнем факелов, они постепенно становились смелей.
Несколько штук уже достигли земли. Высоко подняв головы, они ползли по направлению к факелам, не переставая шипеть, точно скликали всю родню.
Публика судебного заседания продолжала отступать перед этим грозным нашествием; люди уже как будто забыли, зачем пришли. Многие даже высказывались за то, чтобы всем убраться и закончить драматически прерванное судебное заседание в другой раз. Однако новое событие ускорило это отступление и превратило его в беспорядочное бегство: со стороны реки, позади линчевателей, внезапно послышались жалобные крики, похожие на плач новорожденного. Вода плескалась, как во время прибоя или как будто к берегу пристала целая флотилия пирог.
Этот детский плач, эти жалобные крики, которые не забудет человек, слышавший их хотя бы однажды, издают кайманы на Замбези, самые страшные на всем Африканском континенте.
Каждый узнал эти звуки, каждому известно их значение: хищники слышат запах человека. Они сбегаются из всех глубин гигантской реки. Несомненно, обоняние подсказало им, что поблизости находится пожива.
Какими бы страстными любителями повешения ни были эти люди, нет такого любопытства, которое оказалось бы сильней, чем страх очутиться в желудке у каймана или погибнуть от укуса змеи.
Раздался протяжный крик:
— Крокодилы! Крокодилы! Спасайтесь!
И каждый храбро повернулся на каблуках и пустился бегом на дорогу, к прииску Виктория.
Только четыре человека остались под баньяном, с которого каждый раз сваливалась новая змея. Мастер Виль, охваченный ужасом, стучал зубами, — казалось, он вот-вот упадет в обморок. А французы и Инженер не растерялись.
— Право же, господа, — негромко сказал Инженер, — я и не рассчитывал на такую счастливую развязку. Вы пока ограждены от людской ярости, постарайтесь же не быть укушенными ядовитой змеей. Опасность нам грозит весьма серьезная. Но если действовать осторожно, то у нас еще есть шансы спастись.
Поддаваясь порыву, Александр и Альбер протянули честному ирландцу руку, и тот ее сердечно пожал.
— Вы-то по крайней мере верите, что мы невиновны? — прошептал Александр.
— Еще бы! Вы могли это заметить по тому, как я вел судебное заседание. Но перейдем к делу. Я сейчас срежу три тонких, гибких прута — лучшее оружие против этой дряни. Что касается кайманов, то они утихли. Не думаю, чтобы они смогли много пройти по суше. Стойте спокойно, я сейчас срежу прутья.
— Нет, надо прут для пикаколу, вождь, — внезапно сказал кто-то на плохом английском языке. Гортанный голос шел из высокой травы. Говорившего не было видно. Все три европейца вздрогнули.
— Не двигайся. Моя идет.
Трава заколыхалась, и голос повторил:
— Моя вот, вождь!
Показалась черная голова. Она сидела на непомерно широком туловище, которое передвигалось на кривых ногах. Альбер и Александр были удивлены до предела, узнав своего друга бушмена.
Славный африканец сиял. Широкая улыбка расплылась у него до ушей, а живые глаза с любопытством осматривали поляну.
— Хорошо! — сказал он на своем наречии. — Пикаколу все еще здесь. Белые люди ушли. Змеи покинули свои логова из-за наводнения. Они спаслись на баньяне. Я все видел. Я был здесь, когда пикаколу укусила белого человека. Идите смело за мной. Они нас не тронут. Я знаю траву, которой они боятся.
— А кайманы?
— Ну, кайманов бояться нечего. Идите смело, месье Александр, — воскликнул в нескольких шагах по-французски хорошо знакомый голос.
— Жозеф! Это Жозеф!..
— Собственной персоной и весь к вашим услугам! Вместе с Зугой! Эй, Зуга! Аваи! Аваи, дружище!..
— Дорогой ты мой Жозеф! Откуда ты взялся? Каким чудом ты оказался здесь? Что ты делаешь?
— Карай! Я взялся оттуда! — ответил Жозеф, показывая в сторону реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— Держи! — кричали ему снизу.
Тот уже протянул руку, чтобы поймать веревку, когда все увидели, что он внезапно схватился за горло. Он кричал и делал усилия, чтобы удержаться, но завертелся и тяжело грохнулся на землю.
Крик ужаса вырвался у его товарищей, когда они увидели, что змея сине-стального цвета обвивает его своими кольцами, как металлическим тросом, и впивается в него всей своей отвратительной широко раскрытой пастью.
И в ту же минуту из листвы огромного дерева послышалось шипение разъяренных пикаколу.
3
Нашествие змей. — Паника. — Крокодилы на охоте. — Опять вместе. — Ужас мастера Виля. — Жозеф говорит, что он «учится на крокодила». — Обычай бакуэнов. — Таланты Зуги. — На реке. — Жозеф угнал у Смита пирогу — теперь они поквитались.
Когда из листвы баньяна послышалось шипение грозного южноафриканского пресмыкающегося, люди, бросившиеся на помощь незадачливому палачу-любителю, благоразумно отступили назад. Все знали, что укус пикаколу равносилен смертному приговору. Ни у кого не было мужества хотя бы близко подойти к змее, которая впилась умирающему в горло и жадно насыщалась его кровью.
А тут послышалось новое шипение. Видимо, в густой листве баньяна копошилось целое племя змей. Среди линчевателей уже никто больше не вызывался полезть на дерево, чтобы приготовить виселицу. Падение палача-любителя, с живым галстуком на шее имело то последствие, что председатель, мастер Вяль и французы оказались изолированными, потому что в минуту вполне понятной растерянности они все четверо прислонились к дереву.
Бешеным крикам, которые только что наполняли поляну, внезапно пришла на смену мертвая тишина. Все боялись, что выползут новые гады, и стали отступать все дальше и дальше, образуя полукруг, который медленно расширялся позади факелов. Пламя этих несложных светильников действительно могло привлечь змей, которые по ветвям и корням баньяна могли переползти на землю.
Внезапно со стороны реки раздался выстрел. Он прокатился громом над водой, которая тихо плескалась в нескольких шагах, и был как бы неким сигналом для всех злых духов, потревоженных вторжением человека. Шипение все усиливалось, и вскоре показался авангард: медленно извиваясь и шурша чешуей, змеи скользили по лианам и спускались с дерева вниз. Они лениво и медлительно свертывали и распускали свои кольца; им, видимо, доставляло наслаждение поворачивать направо и налево свои изящные головы и капризно изгибать шеи, отчего их голубая кожа отливала самыми неожиданными красками.
Они не спеша тянулись одна за другой, смотрели холодными и неподвижными глазами на факелы, со странной быстротой двигали своими раздвоенными язычками и время от времени останавливались, сворачивались в клубок и снова растягивались во всю длину. Шум под деревом, которое они облюбовали, сначала испугал их, но, завороженные огнем факелов, они постепенно становились смелей.
Несколько штук уже достигли земли. Высоко подняв головы, они ползли по направлению к факелам, не переставая шипеть, точно скликали всю родню.
Публика судебного заседания продолжала отступать перед этим грозным нашествием; люди уже как будто забыли, зачем пришли. Многие даже высказывались за то, чтобы всем убраться и закончить драматически прерванное судебное заседание в другой раз. Однако новое событие ускорило это отступление и превратило его в беспорядочное бегство: со стороны реки, позади линчевателей, внезапно послышались жалобные крики, похожие на плач новорожденного. Вода плескалась, как во время прибоя или как будто к берегу пристала целая флотилия пирог.
Этот детский плач, эти жалобные крики, которые не забудет человек, слышавший их хотя бы однажды, издают кайманы на Замбези, самые страшные на всем Африканском континенте.
Каждый узнал эти звуки, каждому известно их значение: хищники слышат запах человека. Они сбегаются из всех глубин гигантской реки. Несомненно, обоняние подсказало им, что поблизости находится пожива.
Какими бы страстными любителями повешения ни были эти люди, нет такого любопытства, которое оказалось бы сильней, чем страх очутиться в желудке у каймана или погибнуть от укуса змеи.
Раздался протяжный крик:
— Крокодилы! Крокодилы! Спасайтесь!
И каждый храбро повернулся на каблуках и пустился бегом на дорогу, к прииску Виктория.
Только четыре человека остались под баньяном, с которого каждый раз сваливалась новая змея. Мастер Виль, охваченный ужасом, стучал зубами, — казалось, он вот-вот упадет в обморок. А французы и Инженер не растерялись.
— Право же, господа, — негромко сказал Инженер, — я и не рассчитывал на такую счастливую развязку. Вы пока ограждены от людской ярости, постарайтесь же не быть укушенными ядовитой змеей. Опасность нам грозит весьма серьезная. Но если действовать осторожно, то у нас еще есть шансы спастись.
Поддаваясь порыву, Александр и Альбер протянули честному ирландцу руку, и тот ее сердечно пожал.
— Вы-то по крайней мере верите, что мы невиновны? — прошептал Александр.
— Еще бы! Вы могли это заметить по тому, как я вел судебное заседание. Но перейдем к делу. Я сейчас срежу три тонких, гибких прута — лучшее оружие против этой дряни. Что касается кайманов, то они утихли. Не думаю, чтобы они смогли много пройти по суше. Стойте спокойно, я сейчас срежу прутья.
— Нет, надо прут для пикаколу, вождь, — внезапно сказал кто-то на плохом английском языке. Гортанный голос шел из высокой травы. Говорившего не было видно. Все три европейца вздрогнули.
— Не двигайся. Моя идет.
Трава заколыхалась, и голос повторил:
— Моя вот, вождь!
Показалась черная голова. Она сидела на непомерно широком туловище, которое передвигалось на кривых ногах. Альбер и Александр были удивлены до предела, узнав своего друга бушмена.
Славный африканец сиял. Широкая улыбка расплылась у него до ушей, а живые глаза с любопытством осматривали поляну.
— Хорошо! — сказал он на своем наречии. — Пикаколу все еще здесь. Белые люди ушли. Змеи покинули свои логова из-за наводнения. Они спаслись на баньяне. Я все видел. Я был здесь, когда пикаколу укусила белого человека. Идите смело за мной. Они нас не тронут. Я знаю траву, которой они боятся.
— А кайманы?
— Ну, кайманов бояться нечего. Идите смело, месье Александр, — воскликнул в нескольких шагах по-французски хорошо знакомый голос.
— Жозеф! Это Жозеф!..
— Собственной персоной и весь к вашим услугам! Вместе с Зугой! Эй, Зуга! Аваи! Аваи, дружище!..
— Дорогой ты мой Жозеф! Откуда ты взялся? Каким чудом ты оказался здесь? Что ты делаешь?
— Карай! Я взялся оттуда! — ответил Жозеф, показывая в сторону реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130