– Послушай, Мишель! Если бы я не любил тебя и не чувствовал огромной благодарности за все хорошее, что ты для нас сделал, я бы не простил гадостей, какие ты последнее время говоришь Жермене, и застрелил бы тебя.
– И оказал бы мне большую услугу, – с грустью сказал князь, к нему на минуту, казалось, вернулось ясное сознание. – Мне бы тогда не пришлось бы самому разбивать собственную башку, постепенно доведенную ими до полной тупости.
– Кто? Скажи мне, ради Бога?
– Они… Вернее, он.
– Кто он?
Князя затрясло, глаза помутнели, губы сжались.
Бобино подумал, что наконец узнает тайну, мучившую их всех вот уже более двух недель.
Несчастный склонил голову, и будто некая сила зажала ему рот и сковала язык. Он еле пробормотал:
– Я… Я не знаю…
Потом ясное сознание, что все-таки не покидало его окончательно, опять засветилось в глазах, и он сказал:
– Мой бедный друг!.. Если бы ты только знал! Я вас всех люблю!.. Но понимаешь?.. Я конченый человек!.. Если бы ты знал, что он со мной сделал!..
Бобино, растроганный, сжимал руки князя и спрашивал, как же им все-таки быть, где взять деньги.
– Деньги… У вас ни у кого их нет… У меня тоже, ну и плевать на эти бумажки…
Видя, что добиться разумного ответа невозможно, Бобино, желая избавить Жермену от ложного и унизительного положения, решил действовать по собственному усмотрению.
Он отправил телеграмму следующего содержания:
«Владиславу, дом Березова, авеню Ош, Париж.
Прошу отправить на имя Жана Робера, площадь Урбино, отель, все деньги, которыми вы располагаете. Князю Березову нужны немедленно самое меньшее десять тысяч. Если их у вас нет в наличии, продайте что сочтете возможным. С дружеским приветом от всех нас Жан Робер, называемый Бобино».
Типограф знал, что дворецкий имеет от князя полномочия распоряжаться в хозяйстве всем, и вернулся в отель полный надежды. Он думал: Владислав все сделает как надо. Самое большое дня через три я получу нужную сумму, чтобы расплатиться с владельцем отеля, и у меня еще наверняка останется на дорогу в милую Францию! С меня довольно Италии с ее туристами. Она меня навсегда избавила от желания путешествовать!
Юноша ждал денежного письма без особого волнения и нетерпения, сказав Жермене и сестрам о том, что он предпринял. Они были уверены, что Владислав знает дела князя лучше, чем тот сам, и справится с несложной в общем задачей.
Все же сердце Бобино забилось, когда слуга подал на подносе утреннюю почту. В ней было несколько писем для князя, в их числе три из России, одно из Франции и одно из Италии. Было и еще – для месье Жана Робера, большой, квадратный, из зеленоватого бристольского картона, украшенный царской короной конверт с адресом, написанным крупным ученическим почерком, очень разборчиво.
– Письмо от Владислава, – объявил Бобино Жермене, сразу послышалось, как зашуршала бумага: Березов вскрывал конверты.
Бобино надеялся найти в адресованном ему пакете пере водной вексель, но там оказалось только короткое письмо. Содержание его было очень ясным и трагическим. Бобино читал шепотом, а Жермена с ужасом слушала. Владислав писал:
«Уважаемый месье Жан Робер, в ответ на телеграмму имею честь сообщить, что не могу исполнить Вашу просьбу.
Своих денег у меня нет. Его сиятельство не платил мне жалованья, так же как и его покойный батюшка. Я жил как бы на положении члена семьи.
Я не имею права продать лошадей, карету, дорогие вещи, совершенно ничего. Дом князя Березова больше не принадлежит его сиятельству, моему хозяину.
Согласно нотариальному акту, подписанному в Неаполе в феврале сего года, его сиятельство изволил продать дом со всем имуществом, в нем находящимся, барону де Мальтаверну за наличные деньги в сумме полумиллиона франков.
Я не могу теперь взять ни единого предмета, это будет кражей.
Я оставлен сторожем до того времени, когда его сиятельство князь Березов, мой бывший хозяин, пожелает вернуть меня себе в услужение. Я не осмеливаюсь его об этом просить и буду вам очень признателен, если вы осведомитесь, нужен ли еще ему верный Владислав.
Если он откажется, я покончу с собой, без князя мне жизнь не в жизнь.
Примите, дорогой месье Жан Робер, уверение в моем совершенном к вам почтении и преданности.
Владислав»
– Все русские как будто тронутые умом: хозяин продает дом со всем имуществом и не получает ни копейки. Собирается покончить с собой. Его управляющий – тоже. Это какая-то болезнь у них… А покупатель – великосветский негодяй, чуть не убивший бедного князя… Я ничего не могу понять! А вы, Жермена?
– Я чувствую, что сама схожу с ума, – проговорила девушка.
– Сейчас не время терять рассудок, когда мы сидим без сантима в этом несчастном отеле и мы…
Громкий звук выстрела в комнате князя прервал его речь.
Бобино бросился туда. У Жермены подкосились ноги, и она двинулась следом, шатаясь и схватившись за сердце.
Комната была полна едкого дыма. Князь лежал в постели, расстегнув застежку сорочки, правая рука еще сжимала револьвер. Возле подушки вошедшие увидели вскрытое письмо.
ГЛАВА 10
Выстрел услышали и в отеле. Переговариваясь и восклицая, со всех сторон сбежались и полезли в комнату любопытные. Примчались хозяин, управляющий, слуги. Целая толпа заполнила спальню.
Больше всех был возбужден владелец, он горевал о пропавших деньгах и со злостью смотрел на Бобино, тот поддерживал голову князя.
Против всякого ожидания, молодой человек еще дышал, он узнал друга и прошептал:
– Бобино!.. Жермена!..
Услышав его, Бобино воспрянул духом и, строго взглянув на хозяина, попросил его немедленно выйти вон, а когда тот попробовал воспротивиться, сказал тоном, не терпящим возражений:
– Нам нужен врач, а не праздные зеваки. Поторопитесь! Что касается вашего счета, я попросил четыре дня отсрочки, так и приходите за деньгами послезавтра утром, пока же убирайтесь и очистите комнаты от зевак!
Врач, тот, что бывал у князя прежде, подоспел всего через несколько минут после выстрела. Пока доктор осматривал раненого и попросил всех оставить их наедине, Жермена, уходя к себе, взяла письмо, лежавшее на постели Мишеля и пришла в ужас, прочитав его. Строчки прыгали перед глазами. Послание походило на адское наваждение, настолько страшно было его содержание. Ни даты, ни места отправления. Лишь несколько строк, выведенных твердым и очень разборчивым почерком:
«Князь Березов.
Время пришло. Вы совершенно разорены. Жермена вас больше не любит. Вы сумасшедший…
Зачем теперь нужна Вам жизнь?
Князь Березов, надо умереть!
Умрите!.. Так надо!.. Такова моя воля!
Тот, в чьей власти приказывать».
И несчастный, совершенно лишенный собственной воли, повиновался странному и чудовищному приказанию с необъяснимой покорностью и решимостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116