– Ты хочешь, чтобы я поговорил с этим идиотом, помощником маршала? Я поговорю, все равно собирался, так что не волнуйся. Если он когда-нибудь еще раз войдет в этот дом, я врежу ему по башке гаечным ключом. Ты довольна?
Кармен подумала, потом ответила:
– Это ты сделаешь ему. А что ты сделаешь для меня?
Иногда внезапно – как если бы в лицо плеснули ледяной водой – она взрывалась от гнева, когда он не догадывался, о чем она думает или что чувствует. Тогда и он сердился, так как не понимал, в чем его вина. Однажды он высказал предположение, не связана ли ее раздражительность с критическими днями, и тогда она запустила в него банкой пива. Он вытер покорно пивную лужу, после того как она выскочила из дома и, добежав до опушки леса, оставалась там, пока не стемнело. В ту ночь они занимались любовью, повторяя, что будут любить друг друга вечно и что все у них будет хорошо. Сегодня вечером Уэйн подкрепился еще одной банкой пива, прежде чем отважился взглянуть на жену и попытался все уладить.
Кармен была в спальне. Кровати были сдвинуты вместе. Она сидела на краешке своей. Горела настольная лампа. Банка пива стояла на ночном столике. Она листала буклет, лежащий у нее на коленях. Уэйн застыл в дверях. Спросил, что она делает.
– Читаю.
Он помолчал, давая ей время.
– Пытаюсь понять, в каком чудесном месте мы живем.
– Мы ужинать будем?
– Если хочешь.
– Кармен, я поговорю с этим типом, хорошо? Она не ответила. Уэйн вошел в комнату.
– Послушай, я начал говорить о парне, с которым познакомился в баре, когда сидел там с капитаном и старшим механиком.
Он замолчал, подумав, что, если она кивнет или промолчит, значит, между ними снова мир. Она промолчала.
– Ну так вот, этого парня зовут Боб Браун, он детектив полиции города Кейп-Джирардо. Мы разговорились, я рассказал ему, почему мы здесь, а он и говорит: «Стало быть, вы познакомились с Феррисом Бриттоном. Что вы о нем думаете?» Я спросил: «Хотите, чтобы я сказал честно? Он настоящий тупица». А Боб Браун ответил: «Это еще мягко сказано. Короче, не тронь дерьмо – не воняет».
Уэйн стоял, ожидая ее реакции. Кармен ничего не сказала.
– Им известно, что он за фрукт. Если Бриттон попробует войти в дом снова, позвони Бобу Брауну.
Кармен снова промолчала.
В доме и на улице было тихо. Уэйн покачал головой.
– Ладно, скажи мне, чего ты хочешь? Ну пожалуйста?
Кармен подняла на него глаза.
– Сколько еще мы пробудем здесь?
– Пока не поймают тех двоих ублюдков…
– Ты говорил мне, три недели. Не больше. Но теперь у тебя есть работа, которая тебя увлекла, у тебя есть твои белохвостые олени, на которых ты собираешься охотиться… Все тебя здесь устраивает, да? А что есть у меня? Кроме как выгребать грязь в чужом доме?
– Что есть у тебя? – вскинул брови Уэйн. – Солнышко, у тебя есть я.
Она вскочила, схватила с ночного столика банку с пивом, и он понял, что сейчас она швырнет банку в него.
15
Донна завела разговор о Пресли.
– Если Элвис был Иисусом, знаешь, кого можно считать его апостолами? Думаю, Энгельберта. И еще Тома Джонса. А по-твоему, кого еще?
Арман сказал, что никогда об этом не задумывался.
Донна убирала со стола, а он ждал, когда пройдет сорок пять минут, необходимых для разогрева запеканки с цыпленком. За ужином они съели по одной такой, но он был все еще голоден. В гостиной Ричи смотрел телевизор. Донна перешла от Элвиса и его апостолов к знаменитым хитам Элвиса и к рассказу о том, как она одно время пыталась устроиться на работу в любое исправительное заведение, лишь бы неподалеку от Мемфиса. Память о Пресли притягивает ее в Мемфис словно гигантский магнит. Если бы она там жила, то каждый день посещала бы его усадьбу «Грейсленд» и могилу в Мемфисе. Это все равно что ходить в церковь и ставить свечу, дабы облегчить душу. Помолчав, она добавила, что душевный покой обходится недешево.
– Скажи, семь баксов не слишком дорогая цена для душевного равновесия?
Арман сказал, конечно нет. Он понимал, что именно такого ответа она от него ждет. Донна смотрела из – под очков таким странным взглядом, как если бы наглоталась наркотиков или получила удар по голове.
Поставив перед ним тарелку с запеканкой, она ушла в гостиную и вернулась с пачкой цветных фотографий, сделанных в «Грейсленде». Она купила их у одной своей знакомой по два бакса за штуку и хранила в коробке из-под ликера «Амаретто».
– Это бульвар Элвиса Пресли в дождливый день. А это ресторан «Где разбиваются сердца» неподалеку от бульвара. Я прямо слышу, как он поет «Отель, где разбиваются сердца», и у меня по коже бегут мурашки. Ладно, а это его знаменитый розовый «кадиллак». Вот его роскошный самолет «Лайза-Мария», а это салон самолета… Нет, салон автобуса, на котором он совершал турне. Здесь играли в карты, слушали музыку… Даже готовили.
– Как он назывался? – спросил Арман, желая сделать ей приятное.
– Автобус? Не знаю. А это парадная гостиная в «Грейсленде». На этом диване помещается человек четырнадцать.
– А почему у самолета есть название, а у автобуса нет?
– А чтобы люди не знали, что он в этом автобусе. А то бы он так никуда и не приехал!
– Понимаю! Самолет, названный именем какой-то его поклонницы, в пути не остановишь…
– Птица, самолет назван в честь его дочери. Мы с Лайзой-Марией родились в один и тот же день.
– Неужели?
– Я скажу тебе еще кое-что. Число моего жизненного пути – восемь.
– Это еще что такое?
– Нужно сложить цифры даты рождения. Например, февраль – это второй месяц, значит, два. Родилась я первого, два и один – это три, потом девятнадцать, один и девять – десять, это как один. Добавляем один к трем, полученным от первого февраля, затем добавляем еще кое-какие цифры – я не скажу тебе год моего рождения – и в сумме получается восемь.
…– Интересно… И что дальше?
– А теперь сложи цифры почтового ящика Элвиса Пресли. 3797 бульвар Элвиса Пресли, почтовое отделение 16508, Мемфис, 38186, штат Теннесси. Знаешь, какое простое число получится?
– Восемь?
– Вот почему меня туда тянет! – улыбнулась Донна. – Подумай об этом. Ладно, а это его личные украшения, золотой «ролекс», мальтийский крест и массивный золотой браслет, на котором выгравированы его данные. А это его знаменитый спортивный костюм…
– Его знаменитый идиотский прикид, – сказал Ричи, входя на кухню. – Ё-мое, Птица, ты снова хаваешь? Беру себе «ролекс» и розовый «кадиллак»… – Ричи достал бутылку пива из холодильника. – А как быть с этим гребаным спортивным костюмом? Птица, ты напялил бы его на себя, а? Тебе придется раздобыть тот, в который он влезал после того, как растолстел, как свинья.
– Ты ревнуешь, – заметила Донна. – Не можешь глянуть на фотографии без того, чтобы не сказать гадость.
– Чё мне ревновать? Знаешь, какая разница меж ним и мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56