Мишель слушал его вполуха. Он терпеливо переворачивал конверты, но ни его имя, ни имя Артура не попадалось на глаза.
– Вы здесь единственный фотограф? – поинтересовался он.
– Единственный и неповторимый! – похвалился мастер. – Еще не нашли свое добро?
– Пока нет.
Перебрав все конверты, Мишель почувствовал досаду.
Фотограф закончил проявлять пленку. Он подошел к мальчику, почесывая плешь на затылке.
– Может быть, они еще не готовы. Посмотрите пленки, которые сушатся, вон они!
Мишель пошел в указанном направлении.
– Вы свою сразу узнаете.
Мальчик внимательно, одну за другой, разглядывал черные блестящие ленты. Его пленка действительно была среди них.
– Она здесь, – сказал он.
– Что я говорил, ничего не успеваю… А еще ходят, надоедают. Сегодня один заставил заново перепечатывать фотографии, якобы первые снимки я запорол. Отвратительное, надо сказать, качество. Убедитесь сами!
И мастер сунул Мишелю бумажную полосу – восемь неразрезанных отпечатков.
Не успел Мишель поднести их к глазам, как вскрикнул от удивления.
СТРАННАЯ УЛИКА
Фотограф истолковал вскрик Мишеля по-своему.
– Правда, отвратительные? Кроме первых трех…
Мальчик не верил собственным глазам. Первый снимок запечатлел Артура, восседающего на лошади, на двух других кавалькада всадников возвращалась в «Хижину шерифа». Эта пленка была в аппарате в момент кражи!
Мишель побледнел, сердце его сжалось – вор израсходовал оставшуюся пленку. Четыре из пяти кадров представляли собой виды цыганского лагеря!Кибитки, цыганята… Несмотря на очевидную неопытность фотографа – последний снимок был передержанным и почти черным, – они не оставляли никаких сомнений. Одна из фотографий, судя по ракурсу, была сделана из фургона, причем фотографу, наверное, пришлось свеситься из окна.
Может быть, эти снимки каким-то образом связаны с исчезновением Жана и Нура? Несмотря на все доверие к братьям-цыганам, несмотря на упорную надежду, которую ему хотелось сохранить любой ценой, Мишель был вынужден взглянуть правде в глаза: какой-то цыган воспользовался его фотоаппаратом. В голове у мальчика копошились самые противоречивые мысли. Как могло получиться, что вор настолько осмелел, что отдал пленку в мастерскую?
«Жан и Нур никак не могли нас обокрасть, мы | были вместе весь вечер», – уговаривал себя Мишель. Но коварный внутренний голос тут же нашептывал: «Разумеется… Но у них могли быть сообщники…»
Потрясенный, не в силах преодолеть разочарования, Мишель всматривался в пресловутые снимки, даже не отдавая себе отчета, что его поведение разжигает любопытство фотографа.
– Ну, что скажете?
Усилием воли юноша вернулся к реальности.
– Поразительно, чего только не бывает на свете, – выговорил он в конце концов. – Три дня тому назад у меня из дома пропал фотоаппарат.
Фотограф взглянул на Мишеля с удивлением, не находя связи между этим событием и лежащими перед ним снимками.
– Украли?! – воскликнул он. – И хороший был аппарат?
– «Фота спорт», тип два.
– Отличный прибор. Но… что-то я не очень понимаю…
– Сейчас я все объясню.
И Мишель рассказал, как вытащил отснятую пленку, как зарядил новую, как сделал три снимка и как тем же вечером его «Фоту» стащили.
– Очень обидно, – пробормотал мастер. – Но… при чем здесь?…
– Эти фотографии, три первых кадра, я сделал в день кражи! Это моя пленка. Видите, парень на лошади, это Артур – он, кстати, был у вас.
– Ну и ну! Господи Боже мой! Ну и ну! – запричитал фотограф.
– Значит, вполне возможно, что эту пленку принес сам вор.
– Да, правда, может, и так! – прошептал фотограф, явно сбитый с толку. – Он взял снимки, чтобы взглянуть на них еще раз. – Цыгане… Ну ни стыда ни совести… По-моему, все ясно как день!
Мишеля слегка покоробило, что его собеседник пришел к тому же горькому выводу. Но он не нашел, что возразить.
Внезапно у него возникла мысль.
– Ваш клиент, наверное, оставил свою фамилию?
– Фамилию? Да, конечно… Подождите… – Мастер почесал нос, затем разочарованно воскликнул: – Увы! Она была на конверте, который я отдал! Я не храню фамилии клиентов, и…
– А как он выглядел? Вы могли бы его узнать? Это был цыган?
– Цыган? Кто его знает… все может быть. Это был мужчина… такой, обычный, ну да, самый обычный мужчина. К сожалению, я плохой физиономист и… немного рассеян. Нет, ничем не могу быть вам полезен…
У Мишеля внутри все кипело, но он притворялся невозмутимым.
– Я хочу купить эти снимки.
– Но… это противоречит принципам моей профессии, молодой человек! – возразил фотограф. – Вы сказали, три первых снимка – ваши. Охотно вам верю. Но остальные?…
Мишель почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Конечно, нерешительность мастера была естественной, но ему требовались эти снимки. Вдруг он припомнил одну деталь. Достав из бумажника сложенный листок, он протянул его фотографу.
– Эту расписку мне дали в полиции, когда я оставил там заявление о краже. Вам этого достаточно?
Мужчина поправил очки и пробежал бумагу глазами. /
– Так… Мишель Терэ… заявление о краже фотоаппарата «Фота», тип два… оценочная стоимость… Номер серии… – Фотограф поднял очки на лоб. – Вы знаете номер серии? – удивился он. – Редкая предусмотрительность!
– Мне так посоветовал продавец. По-моему, он нужен для декларации при поездках за границу, чтобы на обратном пути не было неприятностей на таможне. А в случае пропажи – лишняя примета!
– Ладно, вы меня убедили, мой юный друг, окончательно убедили. Думаю, я не погрешу против профессионального долга, если отдам вам снимки. И по самой сходной цене!
Мишель расплатился и быстро удалился – подальше от этого болтуна и придиры.
Сердце у мальчика ныло и щемило: его дружбу предали. Как теперь верить открытому взгляду, выражению оскорбленного достоинства?
Если даже Жан и Нур не имели отношения к краже фотоаппарата, они наверняка опознали беглецов, которых якобы преследовали. Значит, Артур не ошибся. Незнакомцы действительно направлялись к цыганскому лагерю, там было их убежище, их логово!
Оказавшись на улице, Мишель заколебался. Ему было настолько больно, словно ножом полоснули по сердцу. Прежде чем встречаться с Галлин, надо было успокоиться, прийти в себя.
«Как тут ни верти, она все равно узнает правду», – пронеслось у него в голове.
Парень медленно брел по улице, глубоко дыша и через силу улыбаясь, чтобы вернуть лицу обычное выражение, уничтожить следы волнения. В руке он машинально сжимал белый конверт со снимками, которые фотограф разрезал с помощью специальной машинки. Наконец он вышел на площадь и отыскал машину Галлин. Девушка еще не вернулась. При виде хорошо знакомого здания с надписью
«Полиция» у Мишеля мелькнуло желание бежать, уехать из этого города, из этих мест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Вы здесь единственный фотограф? – поинтересовался он.
– Единственный и неповторимый! – похвалился мастер. – Еще не нашли свое добро?
– Пока нет.
Перебрав все конверты, Мишель почувствовал досаду.
Фотограф закончил проявлять пленку. Он подошел к мальчику, почесывая плешь на затылке.
– Может быть, они еще не готовы. Посмотрите пленки, которые сушатся, вон они!
Мишель пошел в указанном направлении.
– Вы свою сразу узнаете.
Мальчик внимательно, одну за другой, разглядывал черные блестящие ленты. Его пленка действительно была среди них.
– Она здесь, – сказал он.
– Что я говорил, ничего не успеваю… А еще ходят, надоедают. Сегодня один заставил заново перепечатывать фотографии, якобы первые снимки я запорол. Отвратительное, надо сказать, качество. Убедитесь сами!
И мастер сунул Мишелю бумажную полосу – восемь неразрезанных отпечатков.
Не успел Мишель поднести их к глазам, как вскрикнул от удивления.
СТРАННАЯ УЛИКА
Фотограф истолковал вскрик Мишеля по-своему.
– Правда, отвратительные? Кроме первых трех…
Мальчик не верил собственным глазам. Первый снимок запечатлел Артура, восседающего на лошади, на двух других кавалькада всадников возвращалась в «Хижину шерифа». Эта пленка была в аппарате в момент кражи!
Мишель побледнел, сердце его сжалось – вор израсходовал оставшуюся пленку. Четыре из пяти кадров представляли собой виды цыганского лагеря!Кибитки, цыганята… Несмотря на очевидную неопытность фотографа – последний снимок был передержанным и почти черным, – они не оставляли никаких сомнений. Одна из фотографий, судя по ракурсу, была сделана из фургона, причем фотографу, наверное, пришлось свеситься из окна.
Может быть, эти снимки каким-то образом связаны с исчезновением Жана и Нура? Несмотря на все доверие к братьям-цыганам, несмотря на упорную надежду, которую ему хотелось сохранить любой ценой, Мишель был вынужден взглянуть правде в глаза: какой-то цыган воспользовался его фотоаппаратом. В голове у мальчика копошились самые противоречивые мысли. Как могло получиться, что вор настолько осмелел, что отдал пленку в мастерскую?
«Жан и Нур никак не могли нас обокрасть, мы | были вместе весь вечер», – уговаривал себя Мишель. Но коварный внутренний голос тут же нашептывал: «Разумеется… Но у них могли быть сообщники…»
Потрясенный, не в силах преодолеть разочарования, Мишель всматривался в пресловутые снимки, даже не отдавая себе отчета, что его поведение разжигает любопытство фотографа.
– Ну, что скажете?
Усилием воли юноша вернулся к реальности.
– Поразительно, чего только не бывает на свете, – выговорил он в конце концов. – Три дня тому назад у меня из дома пропал фотоаппарат.
Фотограф взглянул на Мишеля с удивлением, не находя связи между этим событием и лежащими перед ним снимками.
– Украли?! – воскликнул он. – И хороший был аппарат?
– «Фота спорт», тип два.
– Отличный прибор. Но… что-то я не очень понимаю…
– Сейчас я все объясню.
И Мишель рассказал, как вытащил отснятую пленку, как зарядил новую, как сделал три снимка и как тем же вечером его «Фоту» стащили.
– Очень обидно, – пробормотал мастер. – Но… при чем здесь?…
– Эти фотографии, три первых кадра, я сделал в день кражи! Это моя пленка. Видите, парень на лошади, это Артур – он, кстати, был у вас.
– Ну и ну! Господи Боже мой! Ну и ну! – запричитал фотограф.
– Значит, вполне возможно, что эту пленку принес сам вор.
– Да, правда, может, и так! – прошептал фотограф, явно сбитый с толку. – Он взял снимки, чтобы взглянуть на них еще раз. – Цыгане… Ну ни стыда ни совести… По-моему, все ясно как день!
Мишеля слегка покоробило, что его собеседник пришел к тому же горькому выводу. Но он не нашел, что возразить.
Внезапно у него возникла мысль.
– Ваш клиент, наверное, оставил свою фамилию?
– Фамилию? Да, конечно… Подождите… – Мастер почесал нос, затем разочарованно воскликнул: – Увы! Она была на конверте, который я отдал! Я не храню фамилии клиентов, и…
– А как он выглядел? Вы могли бы его узнать? Это был цыган?
– Цыган? Кто его знает… все может быть. Это был мужчина… такой, обычный, ну да, самый обычный мужчина. К сожалению, я плохой физиономист и… немного рассеян. Нет, ничем не могу быть вам полезен…
У Мишеля внутри все кипело, но он притворялся невозмутимым.
– Я хочу купить эти снимки.
– Но… это противоречит принципам моей профессии, молодой человек! – возразил фотограф. – Вы сказали, три первых снимка – ваши. Охотно вам верю. Но остальные?…
Мишель почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Конечно, нерешительность мастера была естественной, но ему требовались эти снимки. Вдруг он припомнил одну деталь. Достав из бумажника сложенный листок, он протянул его фотографу.
– Эту расписку мне дали в полиции, когда я оставил там заявление о краже. Вам этого достаточно?
Мужчина поправил очки и пробежал бумагу глазами. /
– Так… Мишель Терэ… заявление о краже фотоаппарата «Фота», тип два… оценочная стоимость… Номер серии… – Фотограф поднял очки на лоб. – Вы знаете номер серии? – удивился он. – Редкая предусмотрительность!
– Мне так посоветовал продавец. По-моему, он нужен для декларации при поездках за границу, чтобы на обратном пути не было неприятностей на таможне. А в случае пропажи – лишняя примета!
– Ладно, вы меня убедили, мой юный друг, окончательно убедили. Думаю, я не погрешу против профессионального долга, если отдам вам снимки. И по самой сходной цене!
Мишель расплатился и быстро удалился – подальше от этого болтуна и придиры.
Сердце у мальчика ныло и щемило: его дружбу предали. Как теперь верить открытому взгляду, выражению оскорбленного достоинства?
Если даже Жан и Нур не имели отношения к краже фотоаппарата, они наверняка опознали беглецов, которых якобы преследовали. Значит, Артур не ошибся. Незнакомцы действительно направлялись к цыганскому лагерю, там было их убежище, их логово!
Оказавшись на улице, Мишель заколебался. Ему было настолько больно, словно ножом полоснули по сердцу. Прежде чем встречаться с Галлин, надо было успокоиться, прийти в себя.
«Как тут ни верти, она все равно узнает правду», – пронеслось у него в голове.
Парень медленно брел по улице, глубоко дыша и через силу улыбаясь, чтобы вернуть лицу обычное выражение, уничтожить следы волнения. В руке он машинально сжимал белый конверт со снимками, которые фотограф разрезал с помощью специальной машинки. Наконец он вышел на площадь и отыскал машину Галлин. Девушка еще не вернулась. При виде хорошо знакомого здания с надписью
«Полиция» у Мишеля мелькнуло желание бежать, уехать из этого города, из этих мест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33