На блондинке была широкая яркая юбка и свитер с высоким воротом (без лифчика, заметил Хейз) того же цвета, что и брюки у мужчины. Хотя еще и не лето, на ногах у нее были сандалии. На черной женщине также была широкая яркая юбка (зеленого цвета) и свитер (и эта без лифчика, отметил Хейз) цвета волос блондинки. А на ногах — такие же сандалии.
— Там есть табличка, — сказал Хейз.
Они огляделись.
Хейз показал им, куда надо обратить внимание.
Табличка в виде руки справа от входа предупреждала:
«Перед тем, как войти в дежурную комнату, четко сформулируйте причину прихода»
— О, простите, — сказал мужчина, — мы не заметили.
Мягкий испанский акцент.
— Дежурный сержант на первом этаже сказал, что нам сюда, — тонким, слабым голоском пискнула блондинка. Почти шепотом. Но это привлекало внимание. Глаза голубые, как небо за окнами. Голос ровный, как равнины Канзаса. Хейз даже разглядел кукурузные поля.
— Меня зовут Корал Андерсон, — сказала она.
Хейз кивнул.
— Я — Стенли Гарсия, — представился мужчина.
— Ларами Форбс, — назвала себя негритянка.
— Ничего, что мы пришли? — спросила Корал.
— Но вы уже здесь, — развел руками Хейз. — Прошу вас, садитесь.
Стенли присел на стул возле стола. «Настоящий джентльмен», — подумал Хейз. Женщины притащили стулья для себя. Усевшись, они положили ногу на ногу под своими пышными юбками. Это движение напомнило Хейзу дни, когда по земле бродили толпы хиппи.
— Чем могу служить? — спросил он.
— Я — первый дьякон церкви Безродного, — заявил Стенли.
Ага, церковь Безродного. Поклонение дьяволу, — как сказала Кристин Лунд. Хейз подумал, а не являются ли Корал и Ларами вторым и третьим дьяконами. А еще было любопытно, как же их зовут на самом деле.
— Мы — ученицы, — Ларами кивком показала на блондинку.
У нее был сильный голос. Интересно, поет ли она в церковном хоре? И вообще, есть ли хоры в церквах обожателей дьявола?
— Мы пришли по поводу убитого священника, — сказал Стенли.
Хейз положил перед собой блокнот.
— Нет, нет, — сразу же встрепенулся Стенли, — вовсе не это!
— Что «не это»? — удивился Хейз. Его карандаш застыл над блокнотом, как гильотина перед ударом.
— Мы не имеем никакого отношения к его убийству, — пояснил Стенли.
— Поэтому мы здесь, — добавила Корал.
— Давайте-ка вначале выполним некоторые формальности, — предложил Хейз.
Они озадаченно посмотрели на него.
— Ваши настоящие имена?.. — спросил полицейский.
— Корал — мое настоящее имя, — произнесла оскорбленная блондинка.
Хейз догадался, что она лжет: ни у кого не может быть настоящего имени «Корал». Или «Ларами», по той же причине.
— Ну, а что скажете вы? — спросил он другую женщину.
— Я родилась здесь, — сказала она.
— Где «здесь»?
— Ларами, Техас, — объяснила она с ноткой вызова в своем сильном голосе. Темные глаза вспыхнули.
— И поэтому «Ларами» — ваше настоящее имя?
— А как бы вам понравилось всю жизнь быть Генриеттой?
Хейзу самому казалось, что «Коттон» — жуткое имя. Наследство отца, который считал Коттона Матера величайшим священником-пуританином. Хейз пожал плечами, написал в блокноте: «Генриетта Форбс», проверил запись, согласно кивнул и тут же спросил блондинку:
— Как пишется «Андерсон»?
— Через "о", — ответила она.
— Откуда вы родом, Корал?
— Из Индианы.
— Готов спорить, там много Корал.
Она поколебалась, уже готовая вспыхнуть, но вместо этого улыбнулась, обнажив маленькую щель между верхними передними зубами.
— Хорошо, я Кора Люсиль, — сказала она, все еще улыбаясь, очень похожая в эту минуту на Кору Люсиль. Хейз представил себе косичку, завязанную ленточкой в горошек. Кивнул, записал в блокноте: «Кора Люсиль Андерсон», а затем спросил:
— А вы, Стенли?
— Стенли, — сказал Стенли. — Но по-испански.
— Как это?
— Эстанислао.
— Благодарю. Ну, и наконец, что вы хотели сообщить о священнике?
— Мы, вообще-то, по поводу ворот, — сказала Корал, убрав ногу с ноги и для убедительности наклонившись вперед. Юбка колоколом, руки сцеплены, локти на бедрах, как будто вернулись шестидесятые годы... Хейзу даже пришлось стряхнуть с себя налетевшую вдруг тоску по прошлому.
— Какие ворота? — спросил он.
— Которые ведут в церковный двор.
— Ну и о чем речь?
— О том, что на них нарисовано, — сказала Корал. — О пентаграмме.
— О звезде, — уточнил Стенли.
— Перевернутой, — добавила Ларами.
— Ага, — хмыкнул Хейз.
«Пусть раскручиваются сами», — решил он.
— Мы знаем, о чем вы наверняка думаете, — сказал Стенли. Сейчас его акцент звучал отчетливее. Хейза заинтересовало, не нервничает ли он. Но ничего говорить он не стал.
— Из-за звезды, — сказала Ларами.
— И ее связь с сатанизмом, — дополнила Корал.
— Ага, — отозвался Хейз.
— А это многие не так понимают, — Корал улыбнулась своей щербинкой.
— В каком смысле? — спросил Хейз.
— Не так понимают пентаграмму.
— Да?
— Потому что она перевернутая, — сказал Стенли.
— Обратная, — уточнила Ларами.
— Позвольте ваш карандаш?! — попросила Корал.
— Прошу... — Хейз протянул ей карандаш.
— И еще лист бумаги.
Он оторвал лист в конце блокнота и подал ей.
— Благодарю.
Он заметил, что она держит карандаш левой рукой. Интересно, не связано ли это каким-то образом с сатанизмом? Хотелось бы знать, неужели они все левши?
— Вот как выглядит звезда, — сказала она и начала рисовать. — Звезды на американском флаге, шерифская звезда, все они выглядят вот так.
Хейз смотрел, как возникают очертания звезды.
— Примерно так, — протянула она листок.
— Ага, — согласился Коттон.
— А вот как выглядит звезда, если ее изобразить вверх ногами, — продолжала Корал.
— Когда вы ее переворачиваете, — добавила Ларами.
— Да, — сказала Корал, склонив голову над листом бумаги и рисуя левой рукой. — Вот, — протянула она Хейзу свой рисунок. Две звезды, помещенные рядом, походили на пару акробатов, кувыркающихся «колесом».
— Так, — произнес Хейз.
— Вы видите разницу?
— Да, конечно.
— В чем? — спросила Корал.
— Разница в том, что звезда слева...
— Да, так называемая простая пентаграмма...
— У нее вверху только одна точка, тогда как у другой — две.
— Правильно, — сказала Корал. — И если чистая пентаграмма опирается на две точки, то символ Бафомета...
— Обратная звезда...
— ...опирается лишь на одну точку.
— Указывая направление в ад, — пояснила Ларами.
— Понятно!.. — почесал затылок Хейз: на самом деле он ничего не понял.
— Если взглянуть на чистую пентаграмму... — сказала Корал.
— На ту, что слева, — добавил Стенли.
— Можно себе представить, не так ли, — затараторила Корал, — человека, стоящего на широко расставленных ногах... то есть на двух нижних концах звезды... с распростертыми руками... то есть двумя средними концами звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80