Все эти игры в «казаки-разбойники» - это для придурков. Единственная причина, по которой стаи «восточных» не сторожат выходы из всех наших пяти баз - это морское и воздушное патрулирование.
- Пяти?
- Пять баз, Джонни. Об этом знает любой подводник. Знают капитаны, значит знают и моряки. Это лишь Безопасность может умалчивать… - Я тебя не понимаю, Джо. Извини.
- Джонни, скажем, ты единственный на борту умеешь управлять кораблем. Остальные разбираются в чем-то остальном. Допустим, в реакторах. Для тебя, Джонни, вопрос жизни и смерти знать, что медцентр по лучевой болезни находится на другом конце Чарлстонского короткого тоннеля, что тоннель этот выходит в Чарлстонскую бухту уже за молом, в сотне футов слева… - Я понял, что ты имеешь в виду. Значит, у нас пять баз. - Вообще-то было шесть. Но «восточные» устроили диверсию на одном из наших подводных крейсеров, и тот взорвался, проходя тоннель - как проходили и мы сами. Сейчас мы имеем там кратер Тела Христова… - Погоди! - Рэмси потряс головой. - Но ведь это была «восточная» ракета!
- Дерьмо собачье! И от него так просто не отмоешься, Джонни. Невозможно объяснить, каким образом эта ракета пробила нашу «совершеннейшую» автоматизированную систему защиты и плюхнулась прямиком в тоннель. - Как это, в тоннель?
- Джонни, я был там. Как и другие ребята-подводники. Пусть Безопасность вешает лапшу на уши кому другому, только не нам. Ты не скажешь мне, как это ракета, наводимая из Сибири, пусть даже и случайно попадает в Техасе прямиком в яблочко? Уж слишком притянуто за уши. Он откинулся на подушку.
- Допустим, что я согласен с твоими доводами, - сказал Рэмси. - Но как быть с моим главным вопросом?
- Ты все еще собираешься влезть в мои мысли?
- Я хочу получить ответ на свой вопрос.
Гарсия уставился в потолок.
- Ладно, Джонни. На твой вопрос можно ответить приблизительно следующее: во всех службах есть люди - не только на подводных лодках - которые настолько больны от войны - войны год за годом, год за годом - настолько больны от вечного страха, что им уже безразлично что-то другое. Смерть? Старинная подруга, живущая по-соседству, за переборкой. И предпочтительным становится уже совершенно противоположное. Например, хочется плевать на свои обязанности, хочется, чтобы выиграла другая сторона. Пусть побеждает кто угодно, лишь бы остановить, прекратить это дело - кровавое, глупое и бесконечное.
Голос его затих, и Гарсия отвернулся, уставившись в стенку.
- Но ведь это же безумие, - прошептал Рэмси. - Вот именно, - тихо сказал Гарсия. - Не станешь же ты доказывать, что война дело разумное. Ведь мы люди, что бы это ни значило. Если безумие - это образец для поведения, тогда все мы и ты мало кого найдем, кто понимал бы это противоречие. И вот тогда небольшие остатки здравого смысла, когда везде льется кровь, будут проявляться совершенно иным образом. - Каким?
- Как у нашего капитана. Ты видел, как он молился за души тех, кого убил. Вот это и есть остатки здравого смысла, нормальности. Ты можешь почувствовать это. - Он устремил горящие глаза на Рэмси. - Ты когда-нибудь думал про то, какие они - эти парни? Черт побери! Не могут же они слишком отличаться от нас! У них есть жены, дети, любимые, надежды и страхи. Я точно знаю, имеются люди, которые думают про эту долбаную войну то же самое, что и мы, их враги. - Голос его стал громче. - Ничего! Главное - сказать. Это как боль в груди, которая никак не кончается, а только накапливается и накапливается.
- Джо, спокойней.
Гарсия расслабился.
- Все в порядке.
- Это все военный синдром, давление войны, - сказал Рэмси. - О чем-то подобном я и думал. - Он вздрогнул. - Нет, скорее всего ты говоришь о том же самом.
- Каком том же?
- Каким-то образом это может быть связано с инстинктом смерти.
- Ой, для таких, как я, это слишком заумно.
- Я этого не говорил.
- Но предположил, Джонни-малыш. Еще один из ваших эзотерических нонсенсов. Я изучал психологию. Читал и старых, и новых мастеров: Фрейда, Юнга, Адлера, Фримана, Лози, Кмисая. Я искал ответы, а нашел лишь толкования, оговорки. Но жаргон я знаю.
- Тогда ты знаешь и про «инстинкт смерти».
- А как же, Джонни. И «восточные», и мы - все слепо прут к тотальному уничтожению. Ты это хотел мне сказать?
- Нет, не совсем то. Я думал про другое. Но, может, я ошибался.
- А может, и я хочу быть слепым.
- Да. Мы слишком рано перескочили к другим проблемам, Джо. Ты мне не ответил. Готов ты мне сказать, что это «восточные» сделали тебе предложение делать грязные делишки для них?
Гарсия холодно поглядел на него.
- Надеюсь, что мы оба будем жариться в аду, - сказал он, четко выговаривая слова.
Рэмси поднялся.
- Ты мне очень помог, Джо. Но тебе и вправду надо отдохнуть.
Он отключил кварцевую лампу над кроватью и пошел к двери.
- Ты думаешь, что я «спящий» агент? - спросил Гарсия.
Не поворачиваясь, Рэмси ответил:
- А разве «спящий» полезет получать сверхдозу радиации, чтобы укрыть нас от врагов?
- Возможно, - ответил Гарсия. - Если ему осточертела его работа, и он устал от войны так же, как и я.
«И это именно тот ответ, которого я боялся», - подумал Рэмси. Он сказал:
- Отдыхай.
- Чтоб тебя черти разодрали.
Рэмси вышел в коридор и внезапно заметил, что этот серый проход не ведет никуда. Он подумал: «Мой собственный мир катится к шизофрении. Безопасность! Их задача - сделать нас еще большими шизоидами, разрушить как можно больше коммуникативных связей». Он опять повернулся, чтобы посмотреть на Гарсию. Тот повернулся на бок и глядел в стенку. «Вот почему так важно принадлежать к группе Сэвви Спарроу. Здесь есть островок здравого смысла».
Тут он вспомнил Хеппнера, сошедшего с ума электроника. «Если ты не можешь быть вместе, и не можешь уйти - что тогда?» И форма, и содержание вопроса стали преобразовываться в сознании Рэмси.
Он направился на центральный пост. Помещение показалось ему громадным: тепло, горят красные и зеленые огоньки, свистящий шум двигателей, легкий запах озона и масла, протекающего в глубоко скрытых системах, запахи, которые не могли полностью поглотить никакие фильтры. Спарроу стоял у штурвала, совершенно истощенная фигура, одежда болталась на нем мешком. Внезапно до Рэмси дошло, что капитан страшно потерял в весе, хотя, вроде бы, для этого не было никакого повода. - Как там Джо? - спросил Спарроу, не поворачиваясь. «Он увидал мое отражение на приборном стекле, - подумал Рэмси. - От него ничего не уйдет».
- Похоже, что с ним все будет в порядке, - ответил Рэмси. - Его «вампир» показывает отрицательное поглощение. Наверное, он немного облысеет, и, конечно, его ждут приступы тошноты. - Мы высадим его в Чарлстоне, - сказал Спарроу. - «Вампир» ничего не может сказать, как там у него с костным мозгом. Главное, чтобы не было слишком поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Пяти?
- Пять баз, Джонни. Об этом знает любой подводник. Знают капитаны, значит знают и моряки. Это лишь Безопасность может умалчивать… - Я тебя не понимаю, Джо. Извини.
- Джонни, скажем, ты единственный на борту умеешь управлять кораблем. Остальные разбираются в чем-то остальном. Допустим, в реакторах. Для тебя, Джонни, вопрос жизни и смерти знать, что медцентр по лучевой болезни находится на другом конце Чарлстонского короткого тоннеля, что тоннель этот выходит в Чарлстонскую бухту уже за молом, в сотне футов слева… - Я понял, что ты имеешь в виду. Значит, у нас пять баз. - Вообще-то было шесть. Но «восточные» устроили диверсию на одном из наших подводных крейсеров, и тот взорвался, проходя тоннель - как проходили и мы сами. Сейчас мы имеем там кратер Тела Христова… - Погоди! - Рэмси потряс головой. - Но ведь это была «восточная» ракета!
- Дерьмо собачье! И от него так просто не отмоешься, Джонни. Невозможно объяснить, каким образом эта ракета пробила нашу «совершеннейшую» автоматизированную систему защиты и плюхнулась прямиком в тоннель. - Как это, в тоннель?
- Джонни, я был там. Как и другие ребята-подводники. Пусть Безопасность вешает лапшу на уши кому другому, только не нам. Ты не скажешь мне, как это ракета, наводимая из Сибири, пусть даже и случайно попадает в Техасе прямиком в яблочко? Уж слишком притянуто за уши. Он откинулся на подушку.
- Допустим, что я согласен с твоими доводами, - сказал Рэмси. - Но как быть с моим главным вопросом?
- Ты все еще собираешься влезть в мои мысли?
- Я хочу получить ответ на свой вопрос.
Гарсия уставился в потолок.
- Ладно, Джонни. На твой вопрос можно ответить приблизительно следующее: во всех службах есть люди - не только на подводных лодках - которые настолько больны от войны - войны год за годом, год за годом - настолько больны от вечного страха, что им уже безразлично что-то другое. Смерть? Старинная подруга, живущая по-соседству, за переборкой. И предпочтительным становится уже совершенно противоположное. Например, хочется плевать на свои обязанности, хочется, чтобы выиграла другая сторона. Пусть побеждает кто угодно, лишь бы остановить, прекратить это дело - кровавое, глупое и бесконечное.
Голос его затих, и Гарсия отвернулся, уставившись в стенку.
- Но ведь это же безумие, - прошептал Рэмси. - Вот именно, - тихо сказал Гарсия. - Не станешь же ты доказывать, что война дело разумное. Ведь мы люди, что бы это ни значило. Если безумие - это образец для поведения, тогда все мы и ты мало кого найдем, кто понимал бы это противоречие. И вот тогда небольшие остатки здравого смысла, когда везде льется кровь, будут проявляться совершенно иным образом. - Каким?
- Как у нашего капитана. Ты видел, как он молился за души тех, кого убил. Вот это и есть остатки здравого смысла, нормальности. Ты можешь почувствовать это. - Он устремил горящие глаза на Рэмси. - Ты когда-нибудь думал про то, какие они - эти парни? Черт побери! Не могут же они слишком отличаться от нас! У них есть жены, дети, любимые, надежды и страхи. Я точно знаю, имеются люди, которые думают про эту долбаную войну то же самое, что и мы, их враги. - Голос его стал громче. - Ничего! Главное - сказать. Это как боль в груди, которая никак не кончается, а только накапливается и накапливается.
- Джо, спокойней.
Гарсия расслабился.
- Все в порядке.
- Это все военный синдром, давление войны, - сказал Рэмси. - О чем-то подобном я и думал. - Он вздрогнул. - Нет, скорее всего ты говоришь о том же самом.
- Каком том же?
- Каким-то образом это может быть связано с инстинктом смерти.
- Ой, для таких, как я, это слишком заумно.
- Я этого не говорил.
- Но предположил, Джонни-малыш. Еще один из ваших эзотерических нонсенсов. Я изучал психологию. Читал и старых, и новых мастеров: Фрейда, Юнга, Адлера, Фримана, Лози, Кмисая. Я искал ответы, а нашел лишь толкования, оговорки. Но жаргон я знаю.
- Тогда ты знаешь и про «инстинкт смерти».
- А как же, Джонни. И «восточные», и мы - все слепо прут к тотальному уничтожению. Ты это хотел мне сказать?
- Нет, не совсем то. Я думал про другое. Но, может, я ошибался.
- А может, и я хочу быть слепым.
- Да. Мы слишком рано перескочили к другим проблемам, Джо. Ты мне не ответил. Готов ты мне сказать, что это «восточные» сделали тебе предложение делать грязные делишки для них?
Гарсия холодно поглядел на него.
- Надеюсь, что мы оба будем жариться в аду, - сказал он, четко выговаривая слова.
Рэмси поднялся.
- Ты мне очень помог, Джо. Но тебе и вправду надо отдохнуть.
Он отключил кварцевую лампу над кроватью и пошел к двери.
- Ты думаешь, что я «спящий» агент? - спросил Гарсия.
Не поворачиваясь, Рэмси ответил:
- А разве «спящий» полезет получать сверхдозу радиации, чтобы укрыть нас от врагов?
- Возможно, - ответил Гарсия. - Если ему осточертела его работа, и он устал от войны так же, как и я.
«И это именно тот ответ, которого я боялся», - подумал Рэмси. Он сказал:
- Отдыхай.
- Чтоб тебя черти разодрали.
Рэмси вышел в коридор и внезапно заметил, что этот серый проход не ведет никуда. Он подумал: «Мой собственный мир катится к шизофрении. Безопасность! Их задача - сделать нас еще большими шизоидами, разрушить как можно больше коммуникативных связей». Он опять повернулся, чтобы посмотреть на Гарсию. Тот повернулся на бок и глядел в стенку. «Вот почему так важно принадлежать к группе Сэвви Спарроу. Здесь есть островок здравого смысла».
Тут он вспомнил Хеппнера, сошедшего с ума электроника. «Если ты не можешь быть вместе, и не можешь уйти - что тогда?» И форма, и содержание вопроса стали преобразовываться в сознании Рэмси.
Он направился на центральный пост. Помещение показалось ему громадным: тепло, горят красные и зеленые огоньки, свистящий шум двигателей, легкий запах озона и масла, протекающего в глубоко скрытых системах, запахи, которые не могли полностью поглотить никакие фильтры. Спарроу стоял у штурвала, совершенно истощенная фигура, одежда болталась на нем мешком. Внезапно до Рэмси дошло, что капитан страшно потерял в весе, хотя, вроде бы, для этого не было никакого повода. - Как там Джо? - спросил Спарроу, не поворачиваясь. «Он увидал мое отражение на приборном стекле, - подумал Рэмси. - От него ничего не уйдет».
- Похоже, что с ним все будет в порядке, - ответил Рэмси. - Его «вампир» показывает отрицательное поглощение. Наверное, он немного облысеет, и, конечно, его ждут приступы тошноты. - Мы высадим его в Чарлстоне, - сказал Спарроу. - «Вампир» ничего не может сказать, как там у него с костным мозгом. Главное, чтобы не было слишком поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58