Интерфейс наконец сообщил мне, что его нет дома. Я вернулась по коридору туда, где располагались общедоступные устройства связи, и вызвала главный офис Брина, однако и в отделе лингвистики его не оказалось. Сотрудница сонным голосом сказала, что провела на работе всю ночь, но Квотермейна не видела.
Существовало еще одно место, где сейчас мог находиться Брин, но я не хотела использовать конфиденциальную информацию и вторгаться в его частную жизнь, когда для этого не было крайней необходимости. Наш разговор мог подождать, тем более что я должна была сейчас присутствовать на заседании технического отдела, а на 9 часов утра у меня была назначена встреча с членами экипажа «Калипсо» – я обещала показать им станцию.
– Сегодня? – переспросил Гриффис, и взоры всех троих астронавтов обратились на нас с Элеонор.
– Если можно, – сказала доктор Джаго сочувственно, но непреклонно. – Самое позднее – завтра.
Клоос опустил глаза, а Рэйчел так сильно качнула кровать, на спинку которой опиралась, что та ударилась о стоявший рядом монитор.
– Какое это имеет значение? – спросила она. – Это всего лишь… – она махнула рукой, описав в воздухе круг, – церемония прощания. Сегодня или завтра, все равно предстоит проститься с ними. Я…
– Да, но…– Гриффис вздохнул и с сокрушенным видом потер нос.
Элеонор стояла рядом с ним, сжимая в руках записную книжку.
– Мне жаль, что у вас нет достаточно времени, чтобы подготовиться к этому, но радиация сделала свое дело, тела погибших радиоактивны, и поэтому нельзя хранить их слишком долго, – начала я.
– Их вообще нельзя хранить, – поправила меня Элеонор. – Так или иначе, оборудование для криостаза нуждается в ремонте. Мы приведем его в порядок и будем использовать в дальнейшем для медицинских целей. Мне очень жаль.
– Итак, я должна спросить вас, – продолжала я, – какие распоряжения вы хотите сделать относительно тел ваших товарищей.
Фраза вышла очень гладкой, за последние месяцы я слишком часто произносила ее.
Рэйчел снова беспомощно замахала руками.
– Говорите вы, Ганнибал, – обратилась она к Гриффису.
Рэйчел направилась к Клоосу, который стоял, повернувшись к нам спиной, и глядел на голографию на стене, и остановилась рядом с ним.
Гриффису, похоже, нелегко было сделать то, о чем просила Доуриф. Он достал из кармана квадратный кусок ткани и высморкался в него.
– Все мы знали, в какое опасное дело ввязались, – наконец заговорил он. – Мы дали письменное обязательство в том, что, если кто-нибудь из нас погибнет во время полета, обряд прощания с его телом пройдет так, как решат оставшиеся в живых. Наши тела должны были быть сожжены при входе в атмосферу или в стартовых двигателях.
– Или любым другим образом, – добавила Рэйчел, не оборачиваясь к нам.
– У нас существует такая же договоренность, – произнесла я с облегчением. Мы исчерпали лимит площадей, предназначенных под кладбище, много месяцев назад, и с тех пор постоянной головной болью администрации стало недовольство некоторых религиозных групп станции нарушением обряда прощания с умершими. – Тела офицеров Конфлота и Земного Флота мы отправили в сторону планеты, чтобы они сгорели в ее атмосфере. У нас есть программа, с помощью которой вы сможете, если захотите, наблюдать отсюда за тем, что происходит с телами ваших товарищей.
Гриффис кивнул и снова высморкался. В помещении воцарилась торжественная тишина, подобающая моменту.
– Вы можете обсудить подробности обряда прощания с вашим адвокатом.
Я понимала, что это звучит так, как будто я излишне тороплю события, но не могла поступить иначе. Воспоминания о многочисленных похоронах последнего времени угнетали меня.
Рэйчел повернулась к нам.
– А вы придете на церемонию прощания?
– Я? Гм… Если вы этого хотите.
– Мы хотим, – твердо сказала она.
Гриффис кивнул.
Вот черт! Мне только похорон не хватало! Кстати, а что нам делать с телом Кевета?
Мне казалось, что небольшая прогулка по станции если не улучшит настроение, то хотя бы немного развлечет их, но вскоре я пожалела о своем предложении. Заседание технического отдела по проблемам исследования кометы не вселило в меня бодрость духа, кроме того, хотелось порыться в базе исторических данных, где я надеялась найти упоминания о «Калипсо». Кто-то на протяжении целого столетия все же должен был заметить корабль.
Когда мы вышли из отделения реабилитации, чтобы отправиться на прогулку, к нам поспешно подошел Дэн Флорида, намереваясь договориться о продолжении интервью. Гриффис с удивлением переводил взгляд с меня на Флориду и обратно, пока мы с журналистом начали спорить по поводу того, имеет ли он право сопровождать нас.
– Вижу, для военного режима слишком необычна деятельность общественных средств массовой информации, существование свободной прессы, – заявил Флорида.
– Это не военный режим, профессор, – устало сказала я. – У нас есть официальная служба новостей и… канал господина Флориды. Стоит ли он на защите общественных интересов – на этот счет существуют разные мнения.
Флорида выключил портативное записывающее устройство и сложил его.
– Наш канал необходим обществу.
– И вам самим, поскольку он приносит прибыль, – напомнила я ему.
– Если бы не мы, люди не знали бы, что происходит вокруг. Мне кажется, вы не понимаете, с каким недоверием здесь относятся к администрации, командир.
– Почему с недоверием? – спросил Гриффис.
Флорида начал говорить о недовольстве народа «Девятки» тем, что в Конфедерации доминируют представители «Четырех Миров».
– Некоторые группы населения «Девяти Миров», а не весь народ в целом, – поправила я журналиста.
– Но ведь вы утверждаете, что «Четверка» не передает вам технологии перехода в гиперпространство потому, что представители «Девятки» не в состоянии понять ее, – заметил Гриффис.
Я хотела подтвердить его слова, но Флорида опередил меня:
– Мы должны как-то вписываться в мир Конфедерации, поэтому так или иначе используем технологии «Четверки». Взять, к примеру, станцию, на которой мы находимся. Но мы не имеем контроля над ними, – объяснил он.
Я терпеть не могу подобные дискуссии, которые часто вела со своим бывшим мужем и на которые потеряла уйму времени. Я никак не могла избавиться от мысли, что если мы не понимаем технологию перехода в гиперпространство, то почему «Четверка» должна передавать нам ее?
Это был первый выход спасенных членов экипажа «Калипсо» за пределы клиники, если не считать, конечно, ночную прогулку Рэйчел. Каждый поворот коридора, каждый незнакомый запах вызывали у них восклицание и заставляли напрягать свои аналитические способности. Ширина главной магистрали уровня «Гамма» местами достигает десяти метров и охватывает почти половину кольца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Существовало еще одно место, где сейчас мог находиться Брин, но я не хотела использовать конфиденциальную информацию и вторгаться в его частную жизнь, когда для этого не было крайней необходимости. Наш разговор мог подождать, тем более что я должна была сейчас присутствовать на заседании технического отдела, а на 9 часов утра у меня была назначена встреча с членами экипажа «Калипсо» – я обещала показать им станцию.
– Сегодня? – переспросил Гриффис, и взоры всех троих астронавтов обратились на нас с Элеонор.
– Если можно, – сказала доктор Джаго сочувственно, но непреклонно. – Самое позднее – завтра.
Клоос опустил глаза, а Рэйчел так сильно качнула кровать, на спинку которой опиралась, что та ударилась о стоявший рядом монитор.
– Какое это имеет значение? – спросила она. – Это всего лишь… – она махнула рукой, описав в воздухе круг, – церемония прощания. Сегодня или завтра, все равно предстоит проститься с ними. Я…
– Да, но…– Гриффис вздохнул и с сокрушенным видом потер нос.
Элеонор стояла рядом с ним, сжимая в руках записную книжку.
– Мне жаль, что у вас нет достаточно времени, чтобы подготовиться к этому, но радиация сделала свое дело, тела погибших радиоактивны, и поэтому нельзя хранить их слишком долго, – начала я.
– Их вообще нельзя хранить, – поправила меня Элеонор. – Так или иначе, оборудование для криостаза нуждается в ремонте. Мы приведем его в порядок и будем использовать в дальнейшем для медицинских целей. Мне очень жаль.
– Итак, я должна спросить вас, – продолжала я, – какие распоряжения вы хотите сделать относительно тел ваших товарищей.
Фраза вышла очень гладкой, за последние месяцы я слишком часто произносила ее.
Рэйчел снова беспомощно замахала руками.
– Говорите вы, Ганнибал, – обратилась она к Гриффису.
Рэйчел направилась к Клоосу, который стоял, повернувшись к нам спиной, и глядел на голографию на стене, и остановилась рядом с ним.
Гриффису, похоже, нелегко было сделать то, о чем просила Доуриф. Он достал из кармана квадратный кусок ткани и высморкался в него.
– Все мы знали, в какое опасное дело ввязались, – наконец заговорил он. – Мы дали письменное обязательство в том, что, если кто-нибудь из нас погибнет во время полета, обряд прощания с его телом пройдет так, как решат оставшиеся в живых. Наши тела должны были быть сожжены при входе в атмосферу или в стартовых двигателях.
– Или любым другим образом, – добавила Рэйчел, не оборачиваясь к нам.
– У нас существует такая же договоренность, – произнесла я с облегчением. Мы исчерпали лимит площадей, предназначенных под кладбище, много месяцев назад, и с тех пор постоянной головной болью администрации стало недовольство некоторых религиозных групп станции нарушением обряда прощания с умершими. – Тела офицеров Конфлота и Земного Флота мы отправили в сторону планеты, чтобы они сгорели в ее атмосфере. У нас есть программа, с помощью которой вы сможете, если захотите, наблюдать отсюда за тем, что происходит с телами ваших товарищей.
Гриффис кивнул и снова высморкался. В помещении воцарилась торжественная тишина, подобающая моменту.
– Вы можете обсудить подробности обряда прощания с вашим адвокатом.
Я понимала, что это звучит так, как будто я излишне тороплю события, но не могла поступить иначе. Воспоминания о многочисленных похоронах последнего времени угнетали меня.
Рэйчел повернулась к нам.
– А вы придете на церемонию прощания?
– Я? Гм… Если вы этого хотите.
– Мы хотим, – твердо сказала она.
Гриффис кивнул.
Вот черт! Мне только похорон не хватало! Кстати, а что нам делать с телом Кевета?
Мне казалось, что небольшая прогулка по станции если не улучшит настроение, то хотя бы немного развлечет их, но вскоре я пожалела о своем предложении. Заседание технического отдела по проблемам исследования кометы не вселило в меня бодрость духа, кроме того, хотелось порыться в базе исторических данных, где я надеялась найти упоминания о «Калипсо». Кто-то на протяжении целого столетия все же должен был заметить корабль.
Когда мы вышли из отделения реабилитации, чтобы отправиться на прогулку, к нам поспешно подошел Дэн Флорида, намереваясь договориться о продолжении интервью. Гриффис с удивлением переводил взгляд с меня на Флориду и обратно, пока мы с журналистом начали спорить по поводу того, имеет ли он право сопровождать нас.
– Вижу, для военного режима слишком необычна деятельность общественных средств массовой информации, существование свободной прессы, – заявил Флорида.
– Это не военный режим, профессор, – устало сказала я. – У нас есть официальная служба новостей и… канал господина Флориды. Стоит ли он на защите общественных интересов – на этот счет существуют разные мнения.
Флорида выключил портативное записывающее устройство и сложил его.
– Наш канал необходим обществу.
– И вам самим, поскольку он приносит прибыль, – напомнила я ему.
– Если бы не мы, люди не знали бы, что происходит вокруг. Мне кажется, вы не понимаете, с каким недоверием здесь относятся к администрации, командир.
– Почему с недоверием? – спросил Гриффис.
Флорида начал говорить о недовольстве народа «Девятки» тем, что в Конфедерации доминируют представители «Четырех Миров».
– Некоторые группы населения «Девяти Миров», а не весь народ в целом, – поправила я журналиста.
– Но ведь вы утверждаете, что «Четверка» не передает вам технологии перехода в гиперпространство потому, что представители «Девятки» не в состоянии понять ее, – заметил Гриффис.
Я хотела подтвердить его слова, но Флорида опередил меня:
– Мы должны как-то вписываться в мир Конфедерации, поэтому так или иначе используем технологии «Четверки». Взять, к примеру, станцию, на которой мы находимся. Но мы не имеем контроля над ними, – объяснил он.
Я терпеть не могу подобные дискуссии, которые часто вела со своим бывшим мужем и на которые потеряла уйму времени. Я никак не могла избавиться от мысли, что если мы не понимаем технологию перехода в гиперпространство, то почему «Четверка» должна передавать нам ее?
Это был первый выход спасенных членов экипажа «Калипсо» за пределы клиники, если не считать, конечно, ночную прогулку Рэйчел. Каждый поворот коридора, каждый незнакомый запах вызывали у них восклицание и заставляли напрягать свои аналитические способности. Ширина главной магистрали уровня «Гамма» местами достигает десяти метров и охватывает почти половину кольца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118