ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Все они бросили соломенные шляпки к ногам незнакомца, потому что он вошел без стука и никого не спросясь, потому что он был зонтом, который подпирает небо, большим зонтом, через который дождь идет прежде всего, первым и последним зонтом.
На этом Тощий Том Коняга кончил историю для Полоумной Растрепки, а она, готовясь уходить, переменила шляпку.
Старик обнял ее костлявыми руками и поцеловал на прощанье, и она обвила свои маленькие пухленькие ручки вокруг его шеи и поцеловала его на прощанье.
В последний раз в этот день он увидел ее, когда она спускалась к подножью длинного пологого холма от хибарки Тощего Тома до Крем-Торт-тауна.
Дважды за время спуска, она останавливалась и переодевала шляпки, открывала и закрывала шляпные картонки, поменяв зеленую с золотом шляпу на малиновую с серым, а потом обратно на зеленую с золотом.

Одним летним вечером в летнем небе было столько звезд, что казалось, оно полно рыбок, кошек и кроликов.
В тот летний вечер к хибарке Тощего Тома Коняги пришли три девочки. Он спросил их: «Как вас зовут?„Они ответили, во-первых: „Меня? Меня зовут Пунцовая Розочка“, во-вторых: „Меня? Меня зовут Бобы Подгорели“, и наконец в-третьих и последних: «Меня? Меня зовут Слаще Жужжания Пчел“.
Старик вколол каждой в волосы по желтой розе на счастье и сказал: «Теперь вам пора домой».
«Только после того, как ты расскажешь нам какую-нибудь историю», – ответили ему девочки.
«Сегодня все так смешалось, что я могу рассказать вам только грустную историю, потому что весь день я думаю о Пижоне Потеряй-Пуговицу».
«Расскажи нам о Пижоне Потеряй-Пуговицу», – попросили девочки, втыкая розы поглубже в волосы.
Старик присел на ступеньку. Его взор устремился вдаль к туманным небесам, где в медленно движущихся звездах ему чудились огненные хвосты, рыбки, кошки и кролика.
«Пижон был весь в пуговицах, – начал старик, – пуговиц было столько, и они были так туго застегнуты, что когда Пижон набирал в легкие побольше воздуха, чтобы заговорить, пуговица отрывалась и летела прямо в лицо собеседнику. Иногда, когда он набирал побольше воздуха в легкие, две пуговицы отрывались и летели сразу в двух собеседников. Люди говорили: „Не странно ли, что пуговицы отрываются и улетают, когда Пижон набирает полные легкие воздуха, чтобы заговорить?“ Постепенно все стали звать его Пижон Потеряй-Пуговицу.
Поймите, что Пижон сильно отличался от других людей. Он обвязался веревкой, длинной свисающей вниз веревкой с узелком на конце. Объяснял он это так: «Я иногда теряю сам себя, тогда я ощупываю веревку и постепенно себя нахожу».
Бывало, что у Пижона в разговоре отрывалась пуговица, и он спрашивал: «Это мышь? Это мышь?» Иногда он обращался к людям: «Я поговорю с тобой – если у тебя нет мышки в кармане».
Когда Пижон последний раз пришел в Крем-Торт-таун, он встал на главной площади, застегнутый на все пуговицы, а пуговиц было еще больше, чем раньше. Как только он набрал воздух в легкие, чтобы заговорить, пять или шесть пуговиц сразу оторвались и разлетелись по площади.
«Когда небо валилось на землю, кто выбежал и поддержал его? – закричал он. – Это я, это я выбежал и поддержал небо, когда оно валилось на землю».
«Когда небо полиняло, откуда взяли синьку, чтобы снова подсинить небо? Это я, это я собрал синичек и голубей, чтобы вернуть небу синеву».
«Теперь, когда идет дождь, он льется на зонтики, потому что зонтики для дождя есть у всех. Благодаря кому? Благодаря мне – Пижону Потеряй-Пуговицу».
«Кто с легкостью снял радугу с неба, а потом закинул ее обратно? Это был я».
«Кто перевернул все амбары, а потом снова поставил их как надо? Это я сделал».
«Кто опреснил море, а потом снова его посолил? Кто выловил из моря всю рыбу, а потом снова ее туда запустил? Это был я».
«Кто научил заячью капусту сражаться с зайцами? Кто посеребрил серебристый тополь? Кто сделал Короля Битых Бутылок бродягой, что скитается по миру и бормочет: „Пади, пади?“ Кто открыл окна звезд и забросал небесную твердь рыбками, кошками и кроликами? Это я, я, я».
Пуговицы так и отскакивали, пока Пижон произносил свою речь, потому, что ему приходилось все время набирать побольше воздуха в легкие, чтобы продолжать. Вся главная площадь была покрыта грудами оторвавшихся в тот день пуговиц.
Наконец появился мышонок, трусливый, юркий, быстрый мышонок. В мгновение ока он забрался на веревку, обвязанную вокруг Пижона, длинную свисающую вниз веревку с узлом на конце. Он схватил узелок и разгрыз его. Он стал грызть веревку, а Пижон закричал: «Ай, ай, ай».
Тут у Пижона оторвались остальные пуговицы и с него свалилась вся одежда. Люди подошли посмотреть, что случилось. Среди вороха одежды никого не было. Одетый в нее человек исчез. Все что осталось, это пуговицы и немного одежки.
С тех пор, когда дождь сначала падает на зонтик, а потом на тех, кто его держит, или кажется, что небо валится, или если амбары переворачиваются, или если Король Битых Бутылок идет, бормоча: «Пади, пади», или в ночном небе появляются огненные хвосты, рыбки, кошки и кролики, или когда пуговицы отрываются и летят кому-нибудь в лицо, люди вспоминают Пижона Потеряй-Пуговицу.
Когда три девочки собрались домой, они сказали Тощему Тому Коняге: «В прерии темно и бесприютно, но ты воткнул нам в волосы по желтой розе на счастье, и теперь мы не боимся идти домой».
4. Две истории о четырех мальчиках, которые мечтали о разном

В покрытой толем будке на насыпи рядом с запасными железнодорожными путями на окраине Печенка-с-луком-сити ночью в снежную бурю родились два младенца.
Доктор, пытаясь светом фар пробиться сквозь снежную бурю в прерии, приехал ночью на машине с заливающейся птичкой-клаксоном.
«Близнецы»,– сказал доктор. «Близнецы»,– повторили отец и мать. Ветер, трясший толевую будку и дверь толевой будки и замок на двери толевой будки, казалось, тоже тихонько завывал: «Близнецы, близнецы».
Через шесть дней настало Рождество. Мать близнецов зажгла две свечки, две тоненьких грошовых свечки, и поставила их в двух маленьких окошках. Мать протянула близнецов отцу и сказала: «Вот тебе мой рождественский подарок». Отец взял близнецов на руки и рассмеялся: «Дважды два – два».
В тот Рождественский Сочельник в двух маленьких окошках горели две тоненькие свечки, а когда они наконец догорели, в прерии стало совсем темно и бесприютно. Отец и мать сидели у окна, держа на руках каждый по младенцу.
Время от времени они менялись близнецами, так что каждый держал то одного, то другого. Меняясь, они всякий раз улыбались друг другу: «Дважды два – два».
Одного мальчика назвали Гогл, другого – Гагл. Дети выросли, и их лысые красные головенки покрылись волосами, а молоко на губах обсохло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38