Там поднялась паника. Солома вспыхивала как порох. Появились языки пламени, почти невидимые в ярком свете полдня, вспучились клубы черного, удушливого дыма.
– Строиться! Всем строиться напротив ворот.
Мартин де Варгас рассчитал правильно. Поняв, что справиться с огнем не удастся, Харудж сделал единственное, что ему оставалось. Он собрал всех своих всадников в кулак, распахнул ворота и нанес отчаянный удар. Если бы люди Мартина де Варгаса не были построены соответствующим образом, если бы сам капитан не был наготове и не ждал именно такого развития событий, сарацины могли бы добиться успеха. Но им противостоял слишком сильный противник. Слишком сильный и дальновидный.
Схватка была исключительно яростной. Полторы сотни человек рубились с остервенением на небольшой пыльной площадке, вертясь и вопя.
Лошади кусали всадников за голенища.
Сшибленные на землю гибли под копытами.
Мартин де Варгас старался не терять самообладания и в этой ситуации. Он сразу увидел Харуджа. Возле него вились, отбивая наскоки испанцев, четыре телохранителя. Сам носитель белого тюрбана и серебряного халата хоть и достал из ножен саблю, но в ход ее пока не пускал. Его конь вертелся на месте, Харудж ждал, откуда последует главный удар.
Сарацины были великолепными фехтовальщиками, уже не менее двух десятков испанцев валялось на земле с отрубленными руками, залитые кровью.
Если так пойдет дальше, победа может превратиться в поражение.
Мартин де Варгас втайне мечтал о поединке с Харуджем один на один, в то же время ясно осознавая, что у него нет права на такую роскошь. Харуджа надо было убить любым способом – только так можно было прекратить сопротивление озверевших сарацин.
Капитан, наклонившись в седле, вынул из цепенеющих пальцев своего умирающего солдата копье, перехватил его поудобнее и поскакал в гущу схватки.
Выжидать ему пришлось долго, Харуджа все время кто-нибудь заслонял, наконец момент настал, Мартин де Варгас приподнялся в седле, выгнулся, на мгновение замер… Копье вошло Харуджу в середину груди. Тюрбан свалился с его головы. Из руки выпала сабля. Он потерял правой ногой стремя и медленно вывалился из седла.
Рухнул на спину.
Копье осталось торчать из груди.
Схватка почти мгновенно прекратилась. Оставшиеся в живых сарацины бросились врассыпную. Мартин де Варгас не обратил на это внимания. Он подъехал к лежащему и остановился над ним.
– Логроньо.
– Да, мой капитан.
– А ну-ка посмотри, что там у него с левой рукой. Сержант спрыгнул на землю, расстегнул серебряный халат, разорвал потную, окровавленную рубаху.
– У него нет левой руки.
Капитан прошептал одними губами:
– Мартин де Варгас, ты не победишь.
Глава пятнадцатая
МОНАХ И ДЬЯВОЛ
– Это мой бывший господин Харудж,– сказала Мелисса Полихрониу.
– Это человек, притворявшийся немым на моей галере и которого потом все называли Харудж,– сказал Луиджи Беннариво.
– Это человек, в которого я попал ядром из своей пушки,– сказал Рауль Вальдес.
– Этому человеку я приделал искусственную руку. Все звали его Харудж,– сказал Клементио Мендоса.
– Он назвался сначала Исмаилом, чтобы скрыть настоящее имя. Настоящее его имя Харудж,– тихо проговорила Зульфия, дочь Аттара эль-Араби.
– Он ограбил и потопил две галеры флота его святейшества, шедшие из Генуи под моим началом. Я слышал, как сотни людей называли его Харудж,– заявил Антонио Колона.
Барбаросса внимал всем этим разоблачениям почти безучастно. Он отлично понимал, для кого предназначен костер во дворе тюрьмы, но и это его, казалось, волновало не очень.
Дело было сделано, и отец Хавьер, подойдя к его преосвященству, спросил:
– Прикажете начинать?
Кардинал Хименес встрепенулся:
– Что начинать? По-моему, все уже закончено.
– Вот именно, ваше преосвященство. Поскольку имя этого человека выяснено, вина его доказана, судебной ошибки быть не может, я счел бы разумным не откладывать казнь ни на один лишний час. Хитрость, изворотливость этого человека чрезвычайны. Об этом вы осведомлены не хуже моего.
– Вы боитесь, что он может сбежать?
– Я хочу сжечь его как можно скорее.
Кардинал обессиленно закрыл глаза, он не был похож на человека, достигшего венца своих мечтаний.
– Почему вы медлите, ваше преосвященство?! – В голосе святого отца проступила явная тревога.
– А вы уверены, что сейчас сжигаем именно его?
– Я уверен, что мы сжигаем Харуджа, Краснобородого, Барбароссу, сжигаем того, кто на сей момент является антихристом в облике человеческом. Мы все сделаем по правилам. Мы проткнем его серебряной шпагой, мы проткнем его осиновым колом и испепелим.
Кардинал вздохнул тяжело и длинно.
– Но взгляните на него, разве этот изможденный, безразличный ко всему человек, этот жалкий инвалид с тусклым взглядом антихрист?!
– Вы хотите сохранить ему жизнь?! – потрясенно спросил отец Хавьер.
Кардинал слабо усмехнулся и помотал головой:
– Я хочу только одного, чтобы мы убили именно того врага, ради которого затеян наш необъявленный крестовый поход.
– А, понял, вы сомневаетесь. Но ведь ваши сомнения не явились сами собой, это он породил их в вас. Он может, если пожелает, выглядеть и несчастным и ничтожным. Когда ему нужно. Даже вы, ваше преосвященство, поддались на его уловки. Воистину он обладает властью над сердцами.
На лестнице внизу раздался шум. Кто-то требовал, чтобы его немедленно пропустили к кардиналу.
– Кто там? – крикнул полковник Комарес.
Оказалось, гонец от капитана де Варгаса. Он был тут же пропущен. Это был сержант Логроньо. Весь в пылии, в грязи, но глаза сияют.
– Вот! – В вытянутой руке сержанта был кожаный мешок, завязанный у горла.
– Развяжи,– мрачно приказал отец Хавьер, в его сердце зашевелилось неприятное предчувствие.
На розовые плиты вывалилась с глухим стуком отрубленная человеческая голова.
– Что это такое?! – неприязненно поинтересовался кардинал.
– Это голова человека, убитого капитаном де Варгасом позавчера днем у скотного загона возле Рио-Са-ладо. Он командовал всадниками, бежавшими из Мешуара, по дороге они разбрасывали золотые монеты. У этого человека не оказалось под халатом левой руки.
Логроньо отрапортовал единым духом все, что ему было велено сообщить, и очень удивился, что никто из важных господ не радуется его сообщению и зрелищу отрубленной головы Харуджа. Кардинал пристально посмотрел на святого отца.
Зульфия, дочь Аттара эль-Араби, не издав ни единого звука, упала на пол.
За спинами сбежавшихся к ней раздался тихий, ехидный смех. Смеялся однорукий пленник.
Теперь к нему обратились вопросительные взгляды.
– Одного вы уже зарубили, второго сейчас сожжете, пора подумать над тем, что вы будете делать с третьим Харуджем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Строиться! Всем строиться напротив ворот.
Мартин де Варгас рассчитал правильно. Поняв, что справиться с огнем не удастся, Харудж сделал единственное, что ему оставалось. Он собрал всех своих всадников в кулак, распахнул ворота и нанес отчаянный удар. Если бы люди Мартина де Варгаса не были построены соответствующим образом, если бы сам капитан не был наготове и не ждал именно такого развития событий, сарацины могли бы добиться успеха. Но им противостоял слишком сильный противник. Слишком сильный и дальновидный.
Схватка была исключительно яростной. Полторы сотни человек рубились с остервенением на небольшой пыльной площадке, вертясь и вопя.
Лошади кусали всадников за голенища.
Сшибленные на землю гибли под копытами.
Мартин де Варгас старался не терять самообладания и в этой ситуации. Он сразу увидел Харуджа. Возле него вились, отбивая наскоки испанцев, четыре телохранителя. Сам носитель белого тюрбана и серебряного халата хоть и достал из ножен саблю, но в ход ее пока не пускал. Его конь вертелся на месте, Харудж ждал, откуда последует главный удар.
Сарацины были великолепными фехтовальщиками, уже не менее двух десятков испанцев валялось на земле с отрубленными руками, залитые кровью.
Если так пойдет дальше, победа может превратиться в поражение.
Мартин де Варгас втайне мечтал о поединке с Харуджем один на один, в то же время ясно осознавая, что у него нет права на такую роскошь. Харуджа надо было убить любым способом – только так можно было прекратить сопротивление озверевших сарацин.
Капитан, наклонившись в седле, вынул из цепенеющих пальцев своего умирающего солдата копье, перехватил его поудобнее и поскакал в гущу схватки.
Выжидать ему пришлось долго, Харуджа все время кто-нибудь заслонял, наконец момент настал, Мартин де Варгас приподнялся в седле, выгнулся, на мгновение замер… Копье вошло Харуджу в середину груди. Тюрбан свалился с его головы. Из руки выпала сабля. Он потерял правой ногой стремя и медленно вывалился из седла.
Рухнул на спину.
Копье осталось торчать из груди.
Схватка почти мгновенно прекратилась. Оставшиеся в живых сарацины бросились врассыпную. Мартин де Варгас не обратил на это внимания. Он подъехал к лежащему и остановился над ним.
– Логроньо.
– Да, мой капитан.
– А ну-ка посмотри, что там у него с левой рукой. Сержант спрыгнул на землю, расстегнул серебряный халат, разорвал потную, окровавленную рубаху.
– У него нет левой руки.
Капитан прошептал одними губами:
– Мартин де Варгас, ты не победишь.
Глава пятнадцатая
МОНАХ И ДЬЯВОЛ
– Это мой бывший господин Харудж,– сказала Мелисса Полихрониу.
– Это человек, притворявшийся немым на моей галере и которого потом все называли Харудж,– сказал Луиджи Беннариво.
– Это человек, в которого я попал ядром из своей пушки,– сказал Рауль Вальдес.
– Этому человеку я приделал искусственную руку. Все звали его Харудж,– сказал Клементио Мендоса.
– Он назвался сначала Исмаилом, чтобы скрыть настоящее имя. Настоящее его имя Харудж,– тихо проговорила Зульфия, дочь Аттара эль-Араби.
– Он ограбил и потопил две галеры флота его святейшества, шедшие из Генуи под моим началом. Я слышал, как сотни людей называли его Харудж,– заявил Антонио Колона.
Барбаросса внимал всем этим разоблачениям почти безучастно. Он отлично понимал, для кого предназначен костер во дворе тюрьмы, но и это его, казалось, волновало не очень.
Дело было сделано, и отец Хавьер, подойдя к его преосвященству, спросил:
– Прикажете начинать?
Кардинал Хименес встрепенулся:
– Что начинать? По-моему, все уже закончено.
– Вот именно, ваше преосвященство. Поскольку имя этого человека выяснено, вина его доказана, судебной ошибки быть не может, я счел бы разумным не откладывать казнь ни на один лишний час. Хитрость, изворотливость этого человека чрезвычайны. Об этом вы осведомлены не хуже моего.
– Вы боитесь, что он может сбежать?
– Я хочу сжечь его как можно скорее.
Кардинал обессиленно закрыл глаза, он не был похож на человека, достигшего венца своих мечтаний.
– Почему вы медлите, ваше преосвященство?! – В голосе святого отца проступила явная тревога.
– А вы уверены, что сейчас сжигаем именно его?
– Я уверен, что мы сжигаем Харуджа, Краснобородого, Барбароссу, сжигаем того, кто на сей момент является антихристом в облике человеческом. Мы все сделаем по правилам. Мы проткнем его серебряной шпагой, мы проткнем его осиновым колом и испепелим.
Кардинал вздохнул тяжело и длинно.
– Но взгляните на него, разве этот изможденный, безразличный ко всему человек, этот жалкий инвалид с тусклым взглядом антихрист?!
– Вы хотите сохранить ему жизнь?! – потрясенно спросил отец Хавьер.
Кардинал слабо усмехнулся и помотал головой:
– Я хочу только одного, чтобы мы убили именно того врага, ради которого затеян наш необъявленный крестовый поход.
– А, понял, вы сомневаетесь. Но ведь ваши сомнения не явились сами собой, это он породил их в вас. Он может, если пожелает, выглядеть и несчастным и ничтожным. Когда ему нужно. Даже вы, ваше преосвященство, поддались на его уловки. Воистину он обладает властью над сердцами.
На лестнице внизу раздался шум. Кто-то требовал, чтобы его немедленно пропустили к кардиналу.
– Кто там? – крикнул полковник Комарес.
Оказалось, гонец от капитана де Варгаса. Он был тут же пропущен. Это был сержант Логроньо. Весь в пылии, в грязи, но глаза сияют.
– Вот! – В вытянутой руке сержанта был кожаный мешок, завязанный у горла.
– Развяжи,– мрачно приказал отец Хавьер, в его сердце зашевелилось неприятное предчувствие.
На розовые плиты вывалилась с глухим стуком отрубленная человеческая голова.
– Что это такое?! – неприязненно поинтересовался кардинал.
– Это голова человека, убитого капитаном де Варгасом позавчера днем у скотного загона возле Рио-Са-ладо. Он командовал всадниками, бежавшими из Мешуара, по дороге они разбрасывали золотые монеты. У этого человека не оказалось под халатом левой руки.
Логроньо отрапортовал единым духом все, что ему было велено сообщить, и очень удивился, что никто из важных господ не радуется его сообщению и зрелищу отрубленной головы Харуджа. Кардинал пристально посмотрел на святого отца.
Зульфия, дочь Аттара эль-Араби, не издав ни единого звука, упала на пол.
За спинами сбежавшихся к ней раздался тихий, ехидный смех. Смеялся однорукий пленник.
Теперь к нему обратились вопросительные взгляды.
– Одного вы уже зарубили, второго сейчас сожжете, пора подумать над тем, что вы будете делать с третьим Харуджем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89