Появился знакомый, непрозрачный белесый туман.
20
Народ, собравшийся за стенами города, находился в напряженном ожидании. Под чахлыми низкорослыми деревцами ждали и их вожди: Хургин, с блуждающим взглядом и сжатыми губами, и Саймон, спокойный и хладнокровный.
– Если понадобится, мы пробьемся и войдем туда, – сказал Хургин и поглядел на дорогу, ведущую на восток.
Оттуда медленно двигалось что-то громадное, устрашающее. Это была древняя военная машина, простоявшая без дела сотни лет и теперь приведенная в действие людьми Хургина по его приказу. За ней шла другая, а за той – еще и еще.
– К чему прорываться? – спросил Саймон. – Он дойдет, если поставит это себе целью. Возможно, нам придется поддержать его, чуть позже. Кто знает?
– Ты слышишь? Под землей… шум?
Саймон кивнул:
– Вопли. – Он зло засмеялся. – Да, да, они проголодались! – Он посмотрел на Хургина: – Магистр Хургин, как вы думаете, я стар или молод?
– Ты стар, как и я, – отвечал тот.
– Ого, – усмехнулся Саймон. – Я недооценивал вас из-за вашей мягкости в подходах к лечению людей и их защите. А вы посвящены больше, чем я думал. Значит – ваш ровесник? Но почему?
– Ты служил у своего учителя с дней своей молодости, – сказал Хургин. – Я тоже был юношей, когда он покинул наше царство. Отчего же ты так ненавидишь его, ведь вы с ним во многом очень похожи?
– Я хочу быть таким же могущественным, как он, – отвечал Саймон. – Вдвоем нам не ужиться. Только в отношении питания я не столь требователен. Он уже очень давно питается человеческими жизнями… а мне нужна такая же пища, как и вам. Вот и вся разница.
– Нет, – возразил Хургин. – Я чувствую твою ненависть. А ведь тебе наверняка известно, что мудрый не должен ненавидеть или быть пленником ненависти. И ты все-таки позволил этому зерну прорасти в тайных глубинах сердца. Все это время, что ты служил ему… ты прятал свою ненависть. Это тоже своего рода чародейство.
Саймон улыбнулся:
– Это было мастерское чародейство. Ведь стоило ему уловить легчайший намек на то, что ты сейчас заметил без труда… ах, сегодня я выражаю это открыто. Да, я ненавижу. И хоть моя ненависть велика, я позволил другому увидеть его последний час. Я – почти святой, как и ты, не правда ли?
Хургин пристально взглянул на него из-под бровей:
– Можно нескромный вопрос? Черты твоего лица мне кажутся знакомыми с очень давних времен. Тебе ничего не говорит имя Ринель?..
Саймон широко улыбнулся:
– Верно! Ты угадал, во мне течет ее кровь. Теперь я – последний в роде. Больше никого в живых не осталось. Ведь ты знаешь, такие люди, как я, обычно не заводят ни семьи, ни детей. Там, впереди, – мой город и мой народ.
– Теперь я все понял, – сказал Хургин и замолчал.
Через некоторое время Саймон снова заговорил, как бы про себя, по-прежнему не сводя глаз со стены города.
– Я всегда был умен. Даже в юности. Я выследил его, нашел способ остаться у него в доме, как раз в те времена, когда он погружался в самые глубины колдовского искусства… и выучился всему, что знал он сам. Я очень долго… так долго шел за ним… и вот сейчас – близок к цели.
Где-то возле запертых ворот города вдруг послышались крики. Саймон посмотрел в ту сторону:
– Ну вот, мой бывший учитель сделал свой первый ход. Идемте, сторонник мирных решений, пора вступить в дело и нам.
Ворота распахнулись, и из них вышли колонны воинов в плащах, с белыми перьями на шлемах. Они обнажили мечи и двинулись вперед, быстро выстраиваясь в боевом порядке. Их становилось все больше; незрячие глаза смотрели прямо, а бледные лица были обращены в сторону осаждающих. Они выстраивались до тех пор, пока их не набралось огромное количество. Шеренги стояли недвижно и чего-то ждали. Всадники на конях и на юлла с криками атаковали их ряды: полетели копья, но мечи поднимались и опускались с механической точностью, и люди падали замертво, упало и несколько стражников. Нападавшие отступили, и воины тут же сомкнулись вновь.
Пробовали стрелять из луков, но это оказалось не очень эффективно. Стражники так и оставались стоять, не обращая внимания на торчавшие в их телах стрелы, будто не ощущая их… ведь они уже были не способны что-либо чувствовать.
Кайтай, который уже подружился с горными всадниками, стоял теперь среди них. Они удерживали животных на месте и ждали. За его спиной была Зельза: переодетая воином, она держала оружие. Она была готова переодеться кем угодно, лишь бы ей не запретили участвовать в битве.
– Эти создания не так-то легко уничтожить. – Кайтай закусил губу. – Интересно… постойте, друзья. Я вижу нашего волшебника там, на холме. Прежде чем вступить в игру чародеев, я должен быть допущен в нее. – Он пришпорил своего маленького скакуна и помчался туда, где молча стоял Саймон.
– Господин мой волшебник, позвольте ничтожному заклинателю попробовать свое колдовство, – крикнул он, и Саймон поднял на него глаза.
– Будь осторожен, желтолицый, – ответил он, – я не буду спасать тебя, если твои заклинания подействуют неверно.
– Я не стану просить помощи, – улыбнулся Кайтай. – Вы даете мне разрешение?
Саймон кивнул, и Кайтай развернул юлла и понесся прямо к стоявшим у ворот мертвым стражникам.
Он натянул поводья почти у самых рядов, в одном шаге от направленных на него мечей. Мертвые глаза воинов, не меняя выражения, смотрели на него, а он простер руки к небу и начал заклинать. Он долго бормотал, потом наклонился с седла и стал вглядываться во что-то под ногами. Затем опустил руку к земле и запел снова, бесконечно, с завываниями повторяя одну фразу и чертя в воздухе над землей какие-то непонятные знаки.
Наконец под его рукой из земли появилось слабенькое, бледное пламя. Плохо различимое в свете солнца оно вдруг прыгнуло высоко вверх и стало расти, пожирая траву. Кайтай поднял руки к небу и радостно засмеялся.
– Благодарю тебя, небесный медведь, и всех небожителей! – неистово кричал он. – Я вызвал подземный огонь! Я – настоящий чародей, хай-ха!
Пламя у его ног разрасталось и поднималось, сверкая и коптя черным дымом… оно выросло в человеческий рост. Юлла задрожал и попятился, но Кайтай, крепко держа его за узду, заговорил со своим созданием на неведомом языке.
Огонь снова взвился и заплясал, а Кайтай указал на ряды стражников. Тогда, сначала медленно, а потом все уверенней, огонь пополз к ним.
И тут стражники пошли на осаждающих. Они надвигались ряд за рядом, обнажив сверкающие мечи. Готовясь к бою, горные всадники опустили копья, лучники начали прицеливаться.
Но огненное существо опередило всех. Со странным шипением, будто живое, оно скакнуло на плащ высокого стражника, мгновенно оставив от него клочья. И едва оно прикоснулось к мертвецу, он загорелся, но продолжал шагать, как огромная свеча, пока обгорелые кости не посыпались на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
20
Народ, собравшийся за стенами города, находился в напряженном ожидании. Под чахлыми низкорослыми деревцами ждали и их вожди: Хургин, с блуждающим взглядом и сжатыми губами, и Саймон, спокойный и хладнокровный.
– Если понадобится, мы пробьемся и войдем туда, – сказал Хургин и поглядел на дорогу, ведущую на восток.
Оттуда медленно двигалось что-то громадное, устрашающее. Это была древняя военная машина, простоявшая без дела сотни лет и теперь приведенная в действие людьми Хургина по его приказу. За ней шла другая, а за той – еще и еще.
– К чему прорываться? – спросил Саймон. – Он дойдет, если поставит это себе целью. Возможно, нам придется поддержать его, чуть позже. Кто знает?
– Ты слышишь? Под землей… шум?
Саймон кивнул:
– Вопли. – Он зло засмеялся. – Да, да, они проголодались! – Он посмотрел на Хургина: – Магистр Хургин, как вы думаете, я стар или молод?
– Ты стар, как и я, – отвечал тот.
– Ого, – усмехнулся Саймон. – Я недооценивал вас из-за вашей мягкости в подходах к лечению людей и их защите. А вы посвящены больше, чем я думал. Значит – ваш ровесник? Но почему?
– Ты служил у своего учителя с дней своей молодости, – сказал Хургин. – Я тоже был юношей, когда он покинул наше царство. Отчего же ты так ненавидишь его, ведь вы с ним во многом очень похожи?
– Я хочу быть таким же могущественным, как он, – отвечал Саймон. – Вдвоем нам не ужиться. Только в отношении питания я не столь требователен. Он уже очень давно питается человеческими жизнями… а мне нужна такая же пища, как и вам. Вот и вся разница.
– Нет, – возразил Хургин. – Я чувствую твою ненависть. А ведь тебе наверняка известно, что мудрый не должен ненавидеть или быть пленником ненависти. И ты все-таки позволил этому зерну прорасти в тайных глубинах сердца. Все это время, что ты служил ему… ты прятал свою ненависть. Это тоже своего рода чародейство.
Саймон улыбнулся:
– Это было мастерское чародейство. Ведь стоило ему уловить легчайший намек на то, что ты сейчас заметил без труда… ах, сегодня я выражаю это открыто. Да, я ненавижу. И хоть моя ненависть велика, я позволил другому увидеть его последний час. Я – почти святой, как и ты, не правда ли?
Хургин пристально взглянул на него из-под бровей:
– Можно нескромный вопрос? Черты твоего лица мне кажутся знакомыми с очень давних времен. Тебе ничего не говорит имя Ринель?..
Саймон широко улыбнулся:
– Верно! Ты угадал, во мне течет ее кровь. Теперь я – последний в роде. Больше никого в живых не осталось. Ведь ты знаешь, такие люди, как я, обычно не заводят ни семьи, ни детей. Там, впереди, – мой город и мой народ.
– Теперь я все понял, – сказал Хургин и замолчал.
Через некоторое время Саймон снова заговорил, как бы про себя, по-прежнему не сводя глаз со стены города.
– Я всегда был умен. Даже в юности. Я выследил его, нашел способ остаться у него в доме, как раз в те времена, когда он погружался в самые глубины колдовского искусства… и выучился всему, что знал он сам. Я очень долго… так долго шел за ним… и вот сейчас – близок к цели.
Где-то возле запертых ворот города вдруг послышались крики. Саймон посмотрел в ту сторону:
– Ну вот, мой бывший учитель сделал свой первый ход. Идемте, сторонник мирных решений, пора вступить в дело и нам.
Ворота распахнулись, и из них вышли колонны воинов в плащах, с белыми перьями на шлемах. Они обнажили мечи и двинулись вперед, быстро выстраиваясь в боевом порядке. Их становилось все больше; незрячие глаза смотрели прямо, а бледные лица были обращены в сторону осаждающих. Они выстраивались до тех пор, пока их не набралось огромное количество. Шеренги стояли недвижно и чего-то ждали. Всадники на конях и на юлла с криками атаковали их ряды: полетели копья, но мечи поднимались и опускались с механической точностью, и люди падали замертво, упало и несколько стражников. Нападавшие отступили, и воины тут же сомкнулись вновь.
Пробовали стрелять из луков, но это оказалось не очень эффективно. Стражники так и оставались стоять, не обращая внимания на торчавшие в их телах стрелы, будто не ощущая их… ведь они уже были не способны что-либо чувствовать.
Кайтай, который уже подружился с горными всадниками, стоял теперь среди них. Они удерживали животных на месте и ждали. За его спиной была Зельза: переодетая воином, она держала оружие. Она была готова переодеться кем угодно, лишь бы ей не запретили участвовать в битве.
– Эти создания не так-то легко уничтожить. – Кайтай закусил губу. – Интересно… постойте, друзья. Я вижу нашего волшебника там, на холме. Прежде чем вступить в игру чародеев, я должен быть допущен в нее. – Он пришпорил своего маленького скакуна и помчался туда, где молча стоял Саймон.
– Господин мой волшебник, позвольте ничтожному заклинателю попробовать свое колдовство, – крикнул он, и Саймон поднял на него глаза.
– Будь осторожен, желтолицый, – ответил он, – я не буду спасать тебя, если твои заклинания подействуют неверно.
– Я не стану просить помощи, – улыбнулся Кайтай. – Вы даете мне разрешение?
Саймон кивнул, и Кайтай развернул юлла и понесся прямо к стоявшим у ворот мертвым стражникам.
Он натянул поводья почти у самых рядов, в одном шаге от направленных на него мечей. Мертвые глаза воинов, не меняя выражения, смотрели на него, а он простер руки к небу и начал заклинать. Он долго бормотал, потом наклонился с седла и стал вглядываться во что-то под ногами. Затем опустил руку к земле и запел снова, бесконечно, с завываниями повторяя одну фразу и чертя в воздухе над землей какие-то непонятные знаки.
Наконец под его рукой из земли появилось слабенькое, бледное пламя. Плохо различимое в свете солнца оно вдруг прыгнуло высоко вверх и стало расти, пожирая траву. Кайтай поднял руки к небу и радостно засмеялся.
– Благодарю тебя, небесный медведь, и всех небожителей! – неистово кричал он. – Я вызвал подземный огонь! Я – настоящий чародей, хай-ха!
Пламя у его ног разрасталось и поднималось, сверкая и коптя черным дымом… оно выросло в человеческий рост. Юлла задрожал и попятился, но Кайтай, крепко держа его за узду, заговорил со своим созданием на неведомом языке.
Огонь снова взвился и заплясал, а Кайтай указал на ряды стражников. Тогда, сначала медленно, а потом все уверенней, огонь пополз к ним.
И тут стражники пошли на осаждающих. Они надвигались ряд за рядом, обнажив сверкающие мечи. Готовясь к бою, горные всадники опустили копья, лучники начали прицеливаться.
Но огненное существо опередило всех. Со странным шипением, будто живое, оно скакнуло на плащ высокого стражника, мгновенно оставив от него клочья. И едва оно прикоснулось к мертвецу, он загорелся, но продолжал шагать, как огромная свеча, пока обгорелые кости не посыпались на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44