Сердце мое бешено заколотилось, мне стало трудно дышать. Пришел ли он арестовывать меня? Может, он как-то пронюхал, что это меня Элен называла Дугласом Шеррардом?
На пороге салона появилась Джина.
– Добрый вечер, лейтенант.
Ее спокойствие отрезвило меня. Карлотти ей поклонился. Я отошел в сторону.
– Входите, лейтенант.
Карлотти знаком подозвал своего компаньона и представил его.
– Сержант Анони.
Я проводил их в салон.
– Признаться, не ожидал вас увидеть, дорогой Карлотти. Откуда вы узнали, что я здесь?
– Я просто проезжал мимо и увидел в окнах свет. Меня это заинтересовало. Вообще-то, мне сильно повезло: нам с вами надо поговорить.
Анони, коренастый мужчина среднего роста, с удивительно невыразительным, даже туповатым лицом, стоял возле двери, подпирая косяк. Казалось, его совершенно не трогает происходящее.
Я предложил Карлотти кресло, потом спросил любезно:
– Мы только что собирались выпить. Не хотите ли чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
Карлотти прошелся по комнате, подошел к окну, выглянул наружу, потом вернулся к креслу и сел. Я занял кресло напротив. Джина пристроилась на валике диванчика.
– Я узнал, что сегодня утром вы забрали камеру синьорины Чалмерс, – начал Карлотти.
– Совершенно верно, – удивился я. – Гранди сказал, что она вам больше не нужна.
– Так сначала казалось, но потом я подумал об аппарате… По-моему, я поспешил в своем заключении. Вас не затруднит вернуть камеру мне?
– Конечно, нет. Я завтра занесу ее вам.
– Она не при вас?
– Нет, я отвез ее домой.
– Я вас не побеспокою, если заеду за ней сегодня вечером?
– Разумеется, но почему эта камера возбудила такой интерес?
– Понимаете, странно, что в ней не оказалось пленки. Сначала я решил, что синьорина просто забыла зарядить аппарат. А потом обратился к эксперту. Тот мне объяснил, что, раз счетчик показывает четыре метра, значит, в аппарате находилась пленка. Уже заснятая, только ее оттуда вытащили. Я лично не знаком с устройством этих аппаратов. Поэтому я и подумал, что его надо еще раз просмотреть.
– Все ясно. Вы получите ее сегодня вечером.
– У вас нет никаких предположений относительно человека, который мог вытащить пленку?
– Нет, если только это не сделала сама синьорина.
– Пленку вырвали, не раскрывая створки. В таком случае она была засвечена. Значит, ее стремились уничтожить. Зачем синьорине это делать?
– Да, действительно… Скажите, лейтенант, как мне сказали, дело закончено. Видимо, у вас появились какие-то сомнения?
– Подумайте сами. Синьорина приобрела в магазине сразу десять кассет с пленкой. Все они исчезли. Пленка из аппарата тоже. Я обшарил сегодня вот эту квартиру мисс Чалмерс. Она прожила здесь 14 недель, а вы не найдете здесь ни единой личной бумаги. Трудно поверить, чтобы за это время она никому не писала, не получала писем от друзей, от знакомых, отца, наконец. Чтобы у нее не было записной книжки, в которой она записывала, как это принято, время свиданий, номера телефонов. Логично предположить, что все эти бумаги похищены.
Я опустил свой стакан на стол.
– Знаете, я тоже обратил на это внимание. Но, может быть, она перед отъездом произвела тщательную чистку своих бумаг?
– Это возможно, но маловероятно, тогда что-нибудь сохранилось бы на вилле. Вы пришли сюда, чтобы запереть квартиру?
– Да. Чалмерс распорядился, чтобы я избавился от личных вещей его дочери.
Карлотти внимательно посмотрел на свои ногти, потом мне в лицо.
– К сожалению, мне придется изменить ваши планы. В настоящий момент мне необходимо оставить все, как было, в этой квартире. До окончания расследования квартира будет опечатана.
Здесь мне следовало прикинуться дурачком и запротестовать, хотя я прекрасно знал, о чем он думает. Что я и сделал:
– А в чем дело, лейтенант?
– Это обычная процедура, ну и, кто знает, расследование может быть продлено, – пожал плечами Карлотти.
– Из слов Чалмерса я понял, что судебный следователь придерживается того мнения, что это несчастный случай.
Карлотти улыбнулся.
– По-видимому, он решил так на основании предварительных данных. Однако дознание назначено на понедельник. До тех пор могут выясниться новые факты, которые в корне изменят мнение следственных органов.
– Чалмерс будет недоволен.
– Какая жалость…
Очевидно, Чалмерса он больше не боялся.
– А ваш начальник в курсе? Чалмерс с ним тоже разговаривал.
Карлотти стряхнул пепел своей вонючей сигареты в ладонь, а оттуда сдул на ковер.
– Мой шеф согласен со мной. Не исключено, что смерть синьорины – это действительно несчастный случай. Но исчезновение пленок, приезд таинственного американца в Сорренто, тот факт, что из квартиры синьорины исчезли все бумаги, заставляет нас продолжить поиски. – Он пустил в мою сторону струю едкого дыма, от которого у каждого нормального человека неминуемо должен был начаться приступ кашля. – Меня интригует и другое. Я узнал от директора банка синьорины, что от отца она получала только 60 долларов в неделю. В Рим она приехала с небольшим чемоданчиком и сумкой. Вы, несомненно, видели содержимое ее шкафов и ящиков. Вот я и спрашиваю себя, где она брала деньги на все это?
Можно было не сомневаться, что Карлотти успел основательно покопаться в прошлом Элен. Я вспомнил испуганные глаза Джун, когда она умоляла меня не проводить глубокого расследования. Максимально небрежным тоном я заметил:
– Вижу, вам и вправду предстоит отыскать ответы на многие вопросы.
– Может быть, отправимся к вам за камерой? – поднялся со своего места Карлотти. – Тогда мне не нужно будет беспокоить вас еще раз.
– Хорошо, – я тоже поднялся. – Поехали вместе, Джина. Ведь вы собирались отправиться обедать. Я тоже еще ничего не ел.
– Будьте любезны, дайте мне ключ от этой квартиры, – сказал Карлотти. – Я его вам верну на днях.
Я отдал ему связку, которую лейтенант тут же передал Анони. Из квартиры мы вышли втроем, Анони остался. Внизу Карлотти неожиданно спросил:
– Скажите, номер той машины, который вы у меня просили узнать, не имеет никакого отношения к синьорине?
– Откуда мне знать! Я вам уже рассказывал – парень срезал меня, чуть не протаранив. Я думал, что правильно запомнил номер, но, как видимо, ошибся.
Он внимательно посмотрел на меня, но больше ничего не добавил до тех пор, пока мы не сели в машину. Тут он преподнес новый сюрприз.
– Не могли бы вы мне сообщить имена каких-нибудь знакомых синьорины?
– Очень жаль, но, как я вам уже говорил, я с ней едва был знаком.
– Но вам же приходилось с ней разговаривать?
Он произнес это так мягко, что я сразу же насторожился.
– Конечно. Но только она мне ничего не говорила о своей жизни в Риме. Не забывайте, что она дочь моего патрона. Мне не с руки было ее расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50