Оставьте вы этот ваш казенный тон.
— Они пили водку в сквере, который располагается на пересечении улиц…
— Не надо мне географии. Давайте мне факты.
— Пили водку, когда, согласно сценарию, в сквер вошел милицейский наряд.
— Наш наряд?
— Нет. Вернее, частично наш. Рядовой состав был реальный, из 67-го отделения милиции. А старшина наш.
— Почему старшина наш, а рядовые настоящие?
— Чтобы можно было открыть реальное уголовное дело.
— На каком основании были привлечены рядовые милиционеры?
— Совместное патрулирование.
— Ясно. Продолжайте.
— Наряд прошел мимо объекта и подсадки. Подсадка привлекла к себе внимание вызывающим поведением. Ну там высказывания, замечания…
— Дальше!
— Дальше подсадка вступила с патрулем в пререкания, развила конфликт и в момент задержания оказала физическое сопротивление, нейтрализовав рядовой состав.
— Объект что-нибудь заподозрил?
— Мне кажется, нет. По крайней мере по его реакции это заметно не было. Он пытался сгладить ситуацию.
— Насколько серьезные повреждения получили милиционеры?
— Как планировалось. Легкой и средней тяжести. У одного — гематомы. У другого рассечена губа, сломана челюсть, выбиты передние зубы. Частично утрачена работоспособность. Раны освидетельствованы и задокументированы в районном травмпункте. Подсадка ушла по основному пути отхода. На соседней улице их подобрала наша машина. «Старшина» прикрывал и страховал отход. В общем, нападавшие скрылись в неизвестном направлении. Объект был доставлен в помещение 106-го отделения милиции.
— Почему вы сказали «в помещение», а не в «отделение»?
— Дело в том, что оно частично закрыто…
— Как так частично?
— Оно закрыто на ремонт в связи с аварийным состоянием помещений. Работает только следственный отдел и некоторые административные службы.
— Почему объект не поместили в нормально функционирующее отделение милиции?
— Мы подумали, что, исходя из соображений секретности, лучше сузить круг людей…
— Дальше!
— Сразу по прибытии был проведен первичный медицинский осмотр и взяты анализы крови.
— Что показали анализы?
— Медики сказали, что без дополнительных обследований они точного заключения дать не могут.
— Но примерно-то, примерно они сказать могут?
— Установлено наличие алкоголя в крови…
— Ясно, не кефира. Если он с вашими агентами трескал водку. Чтобы это понять, не надо было дырявить ему вены. Меня интересует не его вчерашнее состояние, а его общее состояние. Больной он или хитрый симулянт.
— Врач говорит, что печень увеличена, но для постановки более точного диагноза необходимы более серьезные обследования…
— Заладил тоже! Лови его теперь для более серьезных обследований… Ладно, продолжайте.
— После проведения первичных медицинских обследований объект был помещен в камеру-одиночку. В качестве надзирателей поставлены наши люди.
— Камера стационарная?
— Нет, переделанная из временно пустующего служебного помещения. Но соответствующая всем требованиям…
— Объект понял, что это не КПЗ?
— Едва ли. Он ничего не успел рассмотреть. Кроме того, мы обеспечили соответствующие маскировочные мероприятия. Нет, он ничего не заподозрил. По крайней мере вначале. Следственные действия в отношении подозреваемого должен был вести подполковник Симонов…
— Что значит должен? Он что, отказался?
— Простите, вел подполковник Симонов. Но во время первых допросов подозреваемый отказался давать показания. После чего к нему были применены меры мягкого воздействия…
— Жрать не давали и в сортир не водили?
— Так точно. Подозреваемый был временно лишен пищи и возможности отправлять естественные потребности.
— А как же он выходил из положения? В смысле потребностей?
— Утром второго дня заключения он согласился давать показания и был сопровожден в туалет для персонала.
— Почему не в зековский туалет?
— Туалет для заключенных находится на ремонте.
— И там он, как я понимаю, удовлетворил не только естественные, но и вещественные потребности?
— Да. Предварительный осмотр установил, что в кабинке он вытащил из стены гвоздь, на котором помещалась бумага.
— Почему он был оставлен без присмотра?
— Он Не был оставлен без присмотра. Вместе с ним в туалете находились двое наших надзирателей…
— Надзирателей лишить всех премиальных выплат, понизить в должности и подготовить рапорт о понижении в звании. Дальше.
— Он вытащил гвоздь и спрятал его. А во время допроса, проводимого подполковником Симоновым, почувствовал себя плохо. То есть изобразил, что почувствовал себя плохо. Подполковник вызвал «Скорую помощь». В машине объект выхватил гвоздь, приставил его к шее следователя и потребовал двигаться в указанном им направлении.
— Как следователь мог не распознать симуляцию? Как допустил, чтобы прибыла гражданская «неотложка», а не наши врачи?
— Наверное, он растерялся. Подумал, что косвенно виновен в происшествии, не рассчитав степени давления на подозреваемого.
— Он что, применял силу?
— Нет, Но использовал меры психологического давления…
— Странно. Очень странно. Подполковника отстранить от должности. И готовить к снятию звезды. Дайте мне его рапорт.
— Его нет. Пока нет.
— Почему?
— Подполковник Симонов ранен и находится в реанимации.
— Чем ранен?
— Гвоздем.
— Из того самого, который вы прошляпили, туалета?
— Так точно.
— Ладно. Тогда оставьте. Звезду оставьте. Готовьте документы на пенсию по состоянию здоровья. Но рапорта и объяснительные — в полном объеме, как только он выйдет из госпиталя. Проведите тщательное служебное расследование. Боюсь, здесь не все так однозначно, как представляется на первый взгляд.
— Будет сделано.
— Какие меры приняты к розыску беглеца?
— Разосланы милицейские ориентировки. Предупреждены наши отделения на местах. Готовятся документы на объявление всероссийского розыска.
— Не надо всероссийского. Если я правильно мыслю, если все это тонко спланированная игра, то он должен объявиться где-нибудь у своих ближних сослуживцев. И скорее всего у тех сослуживцев, которые не пустые. Вызовите-ка мне на спецсвязь Архангельск.
— На сколько?
— На немедленно!
Через десять минут генерал Федоров разговаривал с Архангельском.
— Что у вас? Что? Какую телеграмму? Прочитайте текст телеграммы.
— «Заинтересованы вашим предложением тчк прибудем ближайшие часы осмотреть плуг тчк».
— Когда пришла телеграмма?
— Четыре часа назад.
— Какой обратный адрес?
— Адреса нет. Есть номер почтового отделения.
— Какое почтовое отделение?
— Железнодорожный почтамт города Рязани.
— Рязани?
— Да, Рязани.
Вот, значит, куда направился беглец после спасения.
— Добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Они пили водку в сквере, который располагается на пересечении улиц…
— Не надо мне географии. Давайте мне факты.
— Пили водку, когда, согласно сценарию, в сквер вошел милицейский наряд.
— Наш наряд?
— Нет. Вернее, частично наш. Рядовой состав был реальный, из 67-го отделения милиции. А старшина наш.
— Почему старшина наш, а рядовые настоящие?
— Чтобы можно было открыть реальное уголовное дело.
— На каком основании были привлечены рядовые милиционеры?
— Совместное патрулирование.
— Ясно. Продолжайте.
— Наряд прошел мимо объекта и подсадки. Подсадка привлекла к себе внимание вызывающим поведением. Ну там высказывания, замечания…
— Дальше!
— Дальше подсадка вступила с патрулем в пререкания, развила конфликт и в момент задержания оказала физическое сопротивление, нейтрализовав рядовой состав.
— Объект что-нибудь заподозрил?
— Мне кажется, нет. По крайней мере по его реакции это заметно не было. Он пытался сгладить ситуацию.
— Насколько серьезные повреждения получили милиционеры?
— Как планировалось. Легкой и средней тяжести. У одного — гематомы. У другого рассечена губа, сломана челюсть, выбиты передние зубы. Частично утрачена работоспособность. Раны освидетельствованы и задокументированы в районном травмпункте. Подсадка ушла по основному пути отхода. На соседней улице их подобрала наша машина. «Старшина» прикрывал и страховал отход. В общем, нападавшие скрылись в неизвестном направлении. Объект был доставлен в помещение 106-го отделения милиции.
— Почему вы сказали «в помещение», а не в «отделение»?
— Дело в том, что оно частично закрыто…
— Как так частично?
— Оно закрыто на ремонт в связи с аварийным состоянием помещений. Работает только следственный отдел и некоторые административные службы.
— Почему объект не поместили в нормально функционирующее отделение милиции?
— Мы подумали, что, исходя из соображений секретности, лучше сузить круг людей…
— Дальше!
— Сразу по прибытии был проведен первичный медицинский осмотр и взяты анализы крови.
— Что показали анализы?
— Медики сказали, что без дополнительных обследований они точного заключения дать не могут.
— Но примерно-то, примерно они сказать могут?
— Установлено наличие алкоголя в крови…
— Ясно, не кефира. Если он с вашими агентами трескал водку. Чтобы это понять, не надо было дырявить ему вены. Меня интересует не его вчерашнее состояние, а его общее состояние. Больной он или хитрый симулянт.
— Врач говорит, что печень увеличена, но для постановки более точного диагноза необходимы более серьезные обследования…
— Заладил тоже! Лови его теперь для более серьезных обследований… Ладно, продолжайте.
— После проведения первичных медицинских обследований объект был помещен в камеру-одиночку. В качестве надзирателей поставлены наши люди.
— Камера стационарная?
— Нет, переделанная из временно пустующего служебного помещения. Но соответствующая всем требованиям…
— Объект понял, что это не КПЗ?
— Едва ли. Он ничего не успел рассмотреть. Кроме того, мы обеспечили соответствующие маскировочные мероприятия. Нет, он ничего не заподозрил. По крайней мере вначале. Следственные действия в отношении подозреваемого должен был вести подполковник Симонов…
— Что значит должен? Он что, отказался?
— Простите, вел подполковник Симонов. Но во время первых допросов подозреваемый отказался давать показания. После чего к нему были применены меры мягкого воздействия…
— Жрать не давали и в сортир не водили?
— Так точно. Подозреваемый был временно лишен пищи и возможности отправлять естественные потребности.
— А как же он выходил из положения? В смысле потребностей?
— Утром второго дня заключения он согласился давать показания и был сопровожден в туалет для персонала.
— Почему не в зековский туалет?
— Туалет для заключенных находится на ремонте.
— И там он, как я понимаю, удовлетворил не только естественные, но и вещественные потребности?
— Да. Предварительный осмотр установил, что в кабинке он вытащил из стены гвоздь, на котором помещалась бумага.
— Почему он был оставлен без присмотра?
— Он Не был оставлен без присмотра. Вместе с ним в туалете находились двое наших надзирателей…
— Надзирателей лишить всех премиальных выплат, понизить в должности и подготовить рапорт о понижении в звании. Дальше.
— Он вытащил гвоздь и спрятал его. А во время допроса, проводимого подполковником Симоновым, почувствовал себя плохо. То есть изобразил, что почувствовал себя плохо. Подполковник вызвал «Скорую помощь». В машине объект выхватил гвоздь, приставил его к шее следователя и потребовал двигаться в указанном им направлении.
— Как следователь мог не распознать симуляцию? Как допустил, чтобы прибыла гражданская «неотложка», а не наши врачи?
— Наверное, он растерялся. Подумал, что косвенно виновен в происшествии, не рассчитав степени давления на подозреваемого.
— Он что, применял силу?
— Нет, Но использовал меры психологического давления…
— Странно. Очень странно. Подполковника отстранить от должности. И готовить к снятию звезды. Дайте мне его рапорт.
— Его нет. Пока нет.
— Почему?
— Подполковник Симонов ранен и находится в реанимации.
— Чем ранен?
— Гвоздем.
— Из того самого, который вы прошляпили, туалета?
— Так точно.
— Ладно. Тогда оставьте. Звезду оставьте. Готовьте документы на пенсию по состоянию здоровья. Но рапорта и объяснительные — в полном объеме, как только он выйдет из госпиталя. Проведите тщательное служебное расследование. Боюсь, здесь не все так однозначно, как представляется на первый взгляд.
— Будет сделано.
— Какие меры приняты к розыску беглеца?
— Разосланы милицейские ориентировки. Предупреждены наши отделения на местах. Готовятся документы на объявление всероссийского розыска.
— Не надо всероссийского. Если я правильно мыслю, если все это тонко спланированная игра, то он должен объявиться где-нибудь у своих ближних сослуживцев. И скорее всего у тех сослуживцев, которые не пустые. Вызовите-ка мне на спецсвязь Архангельск.
— На сколько?
— На немедленно!
Через десять минут генерал Федоров разговаривал с Архангельском.
— Что у вас? Что? Какую телеграмму? Прочитайте текст телеграммы.
— «Заинтересованы вашим предложением тчк прибудем ближайшие часы осмотреть плуг тчк».
— Когда пришла телеграмма?
— Четыре часа назад.
— Какой обратный адрес?
— Адреса нет. Есть номер почтового отделения.
— Какое почтовое отделение?
— Железнодорожный почтамт города Рязани.
— Рязани?
— Да, Рязани.
Вот, значит, куда направился беглец после спасения.
— Добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97