Безнадега.
О руках можно забыть, рук — нет. Есть ноги, но что можно сделать одними ногами?..
Впрочем, что-то, наверное, все-таки можно. Если использовать не только конечности, если использовать еще и голову.
Ревизор поджал согнутые в коленях ноги к животу, покачал вправо и влево, несколько раз пнул воображаемого противника — коленом, носком ботинка, двумя ногами. Нет, кое-что все-таки сделать можно. Например, ударить противника в пах, чтобы разозлить его, заставить потерять над собой контроль, заставить убить обидчика. И тем довершить прерванное в ресторане дело.
Отчего нет, нормальный выход. Отсюда и будем плясать. Тем более что только это и возможно — плясать, коленца выделывать.
Час Ревизор отрабатывал удары.
И второй час.
В конце третьего часа в замочной скважине заскрежетал ключ. Вошли люди. Одного из них Ревизор знал. Один из них был главным телохранителем Первого. Новым телохранителем.
— Висишь? — доброжелательно спросил он. Ревизор не ответил. Ревизор играл отчаяние и играл бессилие.
— Приведите-ка его в себя.
Кто-то ткнул пленника в живот кулаком. Он задохнулся, захватал открытым ртом воздух.
Телохранитель пододвинул табурет, сел. Сел строго против Ревизора.
— Кто ты такой?
— Я? Представитель фирмы «Питер Шрайдер и сыновья».
— Да? А я думал, ты — козел, — удивился телохранитель и легонько пнул пленника в коленку. Тот дернулся, взвыл.
— Я точно он! Ну, точно. Второй удар был сильнее.
— Зачем вы меня бьете? Я представитель... У меня документы есть...
Тритон смотрел на стонущего, скулящего, с глазами побитой собаки пленника и все больше сомневался. А он ли это? Разве может человек, который занимается такими делами, быть слизняком? А этот — полный слизняк. Дерьмо на палке!
Может, Сорокин что-нибудь перепутал? Или специально перепутал?
— Давай сюда журналиста!
Сорокина пригнали, подталкивая сзади пинками.
— С этим ты встречался?
Сорокин всматривался в распятого на стене человека и не узнавал его. Этот был совсем не такой. Этот дрожал нижней губой, плакал, молил о пощаде. Он не мог быть из «Белого Орла». Те, из «Белого Орла», были бойцами. Они бы не плакали, они бы плевали в лица палачей.
— Нет, это не он.
— Да. А этот?
Тритон включил магнитофон. Зазвучал голос Сашка.
Так вот как они его нашли!..
— Это он?
— Он.
— А это, на стене?
— Я не знаю...
— Ну-ка ты, акробат, повтори, что сейчас слышал! Пленник повторил услышанную фразу. Но чуть изменив тембр голоса. У него появилась надежда умереть Сашком.
— Ну что, теперь узнал?
— Нет. Кажется, не он...
Тритону было все равно, что скажет Сорокин. Судьбы пленника это не меняло, он все равно должен был умереть в мучениях. И должен был сознаться. А Сорокин был так, на всякий случай.
— Смотри внимательно. Смотри!
Тритон схватил Сорокина за руку. За больную руку.
— Ну, что?
Сжал разбитые пальцы. Сжал так, что бинты мгновенно почернели, пропитавшись кровью,
— Он? Говори, он?!
— Да, он! — закричал Сорокин.-Он!
Тритон повернулся к пленнику:
— Он узнал тебя. А ты?
— Нет, я его не знаю. Нет.
— Придется вспомнить.
Тритон выдернул из чьего-то рта горящую сигарету. Раздул ее и приложил к голому плечу Сашка. Зашипела горящая кожа. С кончика сигареты взвился серый, пахнущий горелым мясом дымок.
Сашок заорал, дико заорал. На штанах, между ногу него стало растекаться темное, парящее пятно.
— Смотри, обделался! — захохотали служки Тритона. — Он же обделался! От страха обделался!
— Ну ты падла! — поразился Тритон и ударил Сашка снизу вверх в подбородок. Клацнули зубы. С губ закапала кровь.
Потом Тритон бил его в лицо, в живот, в грудь. Колотил, как боксерскую грушу. Пленник ничего не мог поделать, не мог ответить, не мог защититься. Он был распластан, размазан по стене.
— Ну что, будешь говорить?
— Я же уже говорил... Я представитель фирмы...
Удар.
Удар.
Удар.
— А теперь?
— Не надо меня бить. Я же ничего не скрываю. Я говорю правду. Я представитель...
— А вот я сейчас возьму и прикончу твоего приятеля. Ведь тебе все равно, ведь ты его не знаешь.
— Не знаю...
Тритон сгреб Сорокина, встряхнул за плечи.
— Я все сказал, все, это он! Он! — заверещал Сорокин.
— Подержите его, чтоб не дергался! Журналиста схватили со всех сторон, схватили за руки, плечи, бока.
— Дайте нож. Есть у кого-нибудь нож?
Нож нашелся, небольшой перочинный. Тритон открыл лезвие, приблизил его к лицу Сорокина. Кто-то услужливо подпер затылок журналиста ладонью.
— Теперь скажешь? Или я ему глаз... Скажешь? Пленник затрясся, задергался, быстро-быстро зашептал:
— Не надо, не надо, не надо...
— Кто ты?
— Представитель... фирмы...
— Ну, как хочешь.
Тритон схватил Сорокина левой рукой за волосы, приложил нож ко лбу и медленно, вжимая лезвие в кожу, повел его вниз, к глазу. Из-под ножа густо закапало красным.
— У тебя есть секунда. Секунда!
Но Сашок, как заведенный, повторял, что он представитель фирмы, представитель фирмы...
Нож перерезал бровь и скользнул вниз. Сорокин испуганно закрыл глаза, как будто это могло его защитить. Тритон нехорошо усмехнулся и вдруг резко ткнул лезвие в глазницу, ткнул прямо через закрытое веко. Журналист заорал, дернулся, но его зажали со всех сторон, зафиксировали голову. Тритон воткнул лезвие глубже и повел его вкруговую, вдоль глазного яблока. Он вырезал глаз вместе с веком. Бросил его на пол и наступил, припечатал сверху каблуком ботинка.
Сорокин оборвал крик и повис на удерживающих его руках.
По телу Пленника прошла судорога, он бессильно уронил голову на грудь и тоже потерял сознание. Потому что умел, когда нужно, терять сознание и потому, что теперь было нужно...
Когда Ревизор очнулся, в камере никого не было. Только внизу, на полу, высыхали лужицы крови и мокрым бугорком выделялось какое-то пятно. Выделялся раздавленный глаз Сорокина.
«Сволочь, редкая сволочь», — со злостью подумал Ревизор, вспомнив Начальника службы безопасности, вспомнив то, что здесь только что произошло.
Садист. Садист и психопат. И, что более важно, не профессионал. Профессионал бы так поступать не стал. Вернее, не стал бы поступать так бестолково — гробить свидетеля, напрягать своих работников... Он бы, уж коли дело дошло до глаза, с того глаза получил на порядок больше пользы. А этот просто позабавился, дурную силушку показал. Непонятно, как он вообще с такими мелкоуголовными замашками умудрился попасть на должность Начальника службы безопасности,
Но, с другой стороны, лучше он, чем другой. Этого завести и довести до смертельного удара легче. Так что, можно сказать, повезло. Хоть в этом повезло!
Ночью Ревизора не тревожили. Ночью Ревизор продумывал сценарий завтрашнего дня. До жеста продумывал, до слова, до смертного своего хрипа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114